Страница 12 из 116
Черным музыкантам позволялось играть и петь так, как они этого хотят — к вящему интересу все более широкой публики, в которой уже присутствовали люди всех цветов кожи. Вдумчивые критики даже публично ставили вопрос: а могут ли вообще белые музыканты играть правильный джаз? Одним из самых важных адвокатов джаза был Джон Хэммонд — житель Нью-Йорка из богатой семьи и борец за гражданские права. Джаз полностью изменил мировоззрение, и именно он организовал знаменитый концерт оркестра Бенни Гудмена в Карнеги-Холл и дал толчок многим джазовым карьерам.
Афроамериканские корни свинга все же получили признание. Еще в конце 20-х родилась черная звукозапись: скажем, Гарри Пейс, бывший бизнес-партнер Уильяма Хэнди, создал весьма успешный лейбл Black Swan Records. Компания объявила о своем банкротстве в 1923 году, но Пейс продал ее фирме Paramount Records, и богатое наследие записей вдохновило на новые записи черных музыкантов. С помощью белых промоутеров некоторые лидеры черных оркестров добились значительных доходов и международной известности. Успешный джазовый музыкант (чаще всего из Нью-Йорка или Чикаго) обычно получал больше обычного посетителя его концерта. Но целая армия музыкантов (джаз-оркестры по всей стране ассоциировали себя с бейсбольными командами) в поисках работы путешествовала по стране на автобусах или на машинах, часто останавливались из-за поломок далеко от дома и без пенни в кармане.
Черный свинг был куда горячее и виртуознее. Успех Бенни Гудмена объяснялся во многом зажигательными аранжировками уже знакомого нам черного джазмена Флетчера Хендерсона. Барабанщик Чик Уэбб в детстве перенес туберкулез, а потому потерял в росте, но это не мешало ему играть с такой силой и энергией, что бочка чуть ли не улетала в зал, и руководить знаменитым оркестром в гарлемском зале Savoy. С этим же оркестром в том же зале пела вокалистка Элла Фицджералд — после смерти Чика Уэбба в 1939 году она сама руководила его оркестром. Группа Джимми Лансфорда колесила по стране со своими шоу: лидер оркестра славился прижимистостью, никогда не нанимал певцов и танцоров, а также регулярно недоплачивал своим музыкантам, поэтому ансамбль страдал от текучки кадров. Певица с тяжелым прошлым Билли Холидей гастролировала с оркестрами Арти Шоу и Каунта Бейси: она пела тихо, в состоянии глубокой погруженности в себя. В таком же стиле играл на саксофоне ее друг, великий Лестер Янг, утешая людей, по которым больно ударил крах на бирже.
Великая депрессия усилила афроамериканскую политическую активность. Задолго до краха фондового рынка в октябре 1929 года оптимизм черных мигрантов, переехавших в северные города, заметно спал из-за низкооплачиваемой работы и дискриминации. В южных городах белые рабочие потребовали увольнения афроамериканцев, чтобы обеспечить рабочие места для себя, в негритянских общинах по всей стране уровень безработицы превысил пятьдесят процентов. Исключенные из большинства рабочих профсоюзов, черные работники приняли участие в забастовках, которые были легко подавлены правительством. На уличных углах черные коммунисты, активисты-растафарианцы с Ямайки, члены Нации ислама выступали против враждебного белого правления.
Как правило, джазмены разделяли сдержанно положительное отношение к администрации Рузвельта. Дюк Эллингтон выразил эти настроения в статье в издании Down Beat в 1938 году, отвергая коммунизм в пользу умеренного социального государства в духе ФРГ. Впрочем, не все были такими мягкими. Молодой пианист Тедди Уилсон одобрил социализм, а трубач Диззи Гиллеспи и другие молодые музыканты провели некоторое время на летнем сборе Коммунистической партии, в лагере единства в северной части штата Нью-Йорк.
В 1939 году певица Билли Холидей выпустила поразительную композицию Strange Fruit. Эта песня, написанная самой певицей совместно с коммунистическим активистом Абелем Меерополем, без обиняков описывала процесс линчевания на Юге: всем было ясно, что подразумевалось под качающимся на ветке «странным фруктом». Стоя в луче света посреди темной сцены, Билли Холидей исполняла песню в ночном клубе на Манхэттене, где собирались белые и черные интеллектуалы-бунтари. Именно там, в ночных клубах Нью-Йорка, готова была грянуть новая музыкальная революция.
Послушать
Various Artists. Fabulous Swing Collections (1998)
RCA Victor
В 30-х годах музыку измеряли синглами на семьдесят восемь оборотов в минуту, альбомов никто не записывал, так что сборник шумных боевиков — прекрасный способ окинуть взором эпоху. Это идеальная коллекция для ознакомления с классикой свинга, записанной с 1933 по 1944 год. Титаны представлены главными хитами: становится понятно, отчего публика в танцевальных залах не могла усидеть на месте, когда оркестр Бенни Гудмена начинал играть Sing, Sing, Sing (здесь она представлена в концертном виде), а вышколенный ансамбль Глена Миллера — In The Mood, один из самых запоминающихся стандартов эры свинга, который наверняка слышал каждый. Здесь же — великая нью-йоркская пьеса Take The ‘A’ Train Дюка Эллингтона, основанная на новомодной фортепианной манере Boogie Woogie оркестра Томми Дорси, танцевальные гимны оркестров Арти Шоу, Чарли Барнета, Кэба Кэллоуэя, Джимми Лансфорда и других белых и черных парней, чья музыкальная энергетика и экспрессия скрашивали тысячам людей тяжелые годы Великой депрессии.
Канзас-Сити: ударная сила риффа
Сайт основанного в 1838 году города Канзас-Сити утверждает: «В то время как Новый Орлеан был родиной джаза, музыка Америки выросла в Канзас-Сити». В этом есть доля хвастовства, но нельзя не признать, что крупнейший город штата Миссури, известный своим особым видом приготовления барбекю, сыграл весьма важную роль в формировании джазового языка: сегодня в нем даже располагается Американский музей джаза. Этот железнодорожный узел на юго-западе в 30-х годах был перекрестком культур: в те времена практически любая трансконтинентальная поездка хоть по воздуху, хоть на поезде требовала остановки в Канзас-Сити. Город был открыт всем ветрам, здесь даже сухой закон не прижился и многими попросту игнорировался.
«Политический босс» города Том Пендергаст контролировал окрестности, помогал безработным во время кризиса и стимулировал активную ночную жизнь, хотя сам исправно ходил в церковь и в девять вечера уже был в постели. Его тайный союзник, «Аль Капоне из Канзас-Сити» Джонни Ланца, контролировал даже подбор полицейских кадров, чтобы в их ряды не взяли тех, кто может переусердствовать на службе: полицейских можно было легко застать крутящими рулетку в одном из заведений Двенадцатой улицы — вместе с беглыми гангстерами. Канзас-Сити называли «новым Сторивиллем»: в городе спиртное лилось рекой, были разрешены игорные притоны и дома терпимости, так что для музыкантов были созданы полноценные рабочие места. Газеты с упоением писали, что, если вы хотите отведать греха, не нужно стремиться в Париж — поезжайте в Канзас-Сити.
Здешние джазмены в основном родились в других местах, но здесь попали в дружественную среду. Канзас-Сити был главным городом для встреч пианистов буги-вуги и оркестров, которые использовали буги-вуги в аранжировках. Стиль буги-вуги — это особая, танцевальная и жизнерадостная манера исполнения блюза на фортепиано, чьи корни теряются в конце XIX века. Уроженец Алабамы Кларенс Пайнтоп Смит записал 29 декабря 1928 года свой классический номер-хит, названный просто Pine Top’s Boogie Woogie: он написал пьесу на вечеринке в Сент-Луисе, когда участники веселья скидываются и платят за аренду помещения для танцев. Так за новым стилем закрепилось его название. К сожалению, сам Пайнтоп Смит не смог развить свою манеру, так как уже в марте следующего года, буквально за день до новой сессии звукозаписи, был застрелен во время стычки в танцевальном зале (не сохранилось даже ни одной фотографии этого человека). Но зато буги-вуги прочно вошел в музыкантский обиход в Канзас-Сити, а оттуда перешел в разряд одной из ключевых стилистических особенностей свинга конца 30-х.