Страница 38 из 75
Башня из серого камня под лунным светом казалась отлитой из чёрного стекла. Она вырастала из-за скального карниза по мере того, как я приближался. Теперь у меня не оставалось сомнений, и крик, и отблеск — правда. Таких совпадений просто не бывает.
Окружающая башню стена на первый взгляд выглядела пустой, а там, где раньше стояли ворота, перекрывающие широкую и каменистую тропу, теперь зиял тёмный провал. Воздух доносил до меня запахи сгоревшей смолы и костра. А в одной из верхних бойниц я ещё на подходе увидел жёлтую щель; кажется, там был источник освещения, чей свет прорывался через плохо занавешенную бойницу.
— А-а-а-а-а!!! Нет!!! Не-е-е-е…
Новый крик заставил страх волной мурашек прокатиться по моей спине. Сердце забилось чаще, но в то же время я постарался работать головой. Кто бы там ни кричал, это не Сойка и не Мар. Кричал мужчина, а у зверолюда акцент, который ни с чем не перепутать, а кричал мужчина. И судя по тому, как крик оборвался, неизвестный либо потерял сознание, либо умер.
Скрываясь за естественными укрытиями, складками местности и валунами, я как мог быстро сблизился с дорогой. А затем, ступив на неё, трусцой перебежал к стене. Доспех не столько стеснял движения, сколько заставлял передвигаться медленней, чтобы ничего не звякало. Полностью избавиться от шума не выходило, но я всё равно избегал его как мог. Сейчас, в ночи, решение облачиться в трофейный доспех уже не казалось мне хорошей идеей.
Заглянув в темноту проёма на месте отсутствующих врат, я разглядел труп. Человек лежал за стеной посередине двора широко раскинув руки, а его ноги были сломаны и вывернуты под неестественным углом. Складывалось впечатление, что он упал сюда с башни. Я даже глянул туда, но, естественно, ничего не разглядел.
Кроме трупа я увидел и кое-что важное. Дверь в квадратную башню была приоткрыта, с той стороны лился жёлтый, факельный свет.
Следующим рывком я перебежал к стене самой башни, наискось через весь внутренний двор этой небольшой крепости. Никто не окрикнул меня и не попытался остановить. Но это ещё ничего не значило. Мнимая тишина этого места была лишь иллюзией.
Прижавшись спиной к стене башни, я обратился в слух. Требовалось понять, скрывается ли кто-то во дворе, или угроза поджидает лишь внутри башни, там, откуда звучал последний крик.
Сам собой мой взгляд остановился на трупе. С этого ракурса я на него ещё не смотрел. И то, что я увидел, пробило меня новой волной мурашек. Что бы ни лежало передо мной, человеком оно уже не было…
Кто-то засунул его лицом в капкан, квадратный такой, у которого обе пластины-дуги покрыты зубьями. Эти страшные челюсти, схлопнулись в районе ушей на черепе погибшего, отчего кровь заливала и сам капкан, и лицо человека. Вот только тот, кто расстался с жизнью, не тянет глумливую улыбку и не смотрит на тебя жёлтыми, волчьими глазами.
Это нечто будто только и дожидалось когда я пойму, что передо мной не просто труп. Капкан проскрежетал по выложенной камнем земле, худые руки напряглись и приподняли тело. Вязкая кровь слизистыми потёками зависла между рожей этого ужаса и землёй, запятнав звякнувшую цепь, прикреплённую к сработавшей ловушке.
Оно ломанулось ко мне, перебирая верхними конечностями и волоча следом изломанные ноги. Сказать, что я испугался — нихрена не сказать!
Шок — дело странное, будь я в трезвом уме, ударил бы клинком сразу. Но вместо этого, я с размаху пнул выродка в его ужасную рожу.
Зазвенела цепь, существо, бывшее когда-то человеком, хрюкнуло и расхохоталось.
— Ещё, мой господин! Бей ещё! Обними меня! Покажи свою любовь!
Я пришёл в себя секунд через пятнадцать-двадцать. Весь мой доспех теперь был в крови. Я опустил свой клинок на эту уродливую мерзость около двадцати раз. Так ошалел от страха, что бил, пока рука не устала. Изрубил и капкан, и голову и даже плечи с руками.
Запала хватило пройтись по всему.
Нежитью эта тварь быть не могла. По крайней мере, той привычной нежитью, жуткой, страшной, неуклюжей, но не пугающей до усрачки своей иррациональностью. Оно ведь даже не пыталось меня убить, просто лезло и одним своим видом вызвало такой шок, что мама не горюй.
ИскИн это существо тоже не смог подбить под категорию, но это-то как раз понятно — слишком мало информации о нём собрано, анализировать толком нечего.
Над головой послышался грохот, и он мигом привёл меня в чувство. Если судить по звуку, казалось, что где-то там, наверху, двигают мебель.
Больше не желая оставаться в одиночку на открытой местности под лунным светом, я юркнул в башню. На пороге тормознул, оглушенный запахом тухлых яиц и кровищи.
— Ёп твою медь…
Я неосознанно попытался прикрыть рот предплечьем и чертыхнулся от этой своей неловкости, когда латный наруч упёрся в забрало шлема. Запашок тут стоял адский, да и сама картина…
Здесь кого-то убили и утащили тело дальше, к лестнице. Горящий слева настенный факел хорошо освещал коридор, который уходил по прямой в какое-то полутёмное помещение в своём дальнем конце, а посередине сворачивал на каменные ступени, идущие с одной стороны вниз, а с другой — вверх.
Кровавые следы волочения не оставляли сомнений, впереди меня ждут не самые лучшие сюрпризы.
Схватившись за ржавое металлическое кольцо, я закрыл за собой оббитую металлом, толстую деревянную дверь и, приложив усилие, задвинул здоровенный засов. В трофейных латах я никуда не убегу, так что оставлять эту дверь открытой для быстрого отступления — практически бесполезно. А вот проникновение в башню кого-то извне и удар в спину — то, о чём стоило побеспокоиться прямо сейчас. Что я и сделал.
Взяв меч в обе руки, я вглядывался вперёд и пытался понять, куда мне первым делом идти. Наверх? Туда, куда уходит кровавая линия? Или вниз, в темноту подземелья под башней? А может быть?..
— Дз-з-занг!
В полутёмной комнате дальше по коридору, будто читая мои мысли, зазвенел по полу какой-то металлический предмет. Там тоже был какой-то источник освещения, вот только явно недостаточный, чтобы разогнать тьму в полной мере. Камин? Печь?
Удерживая меч одной рукой, я снял с настенного держателя факел. Придётся подниматься наверх этаж за этажом, сталкиваясь с ужасами, что поджидают во тьме.
— Идущий будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден и окружён клетью своего разума.