В объятиях Элиты

Её слова ранят, но я отмахиваюсь от них.

— Что я получу, если выиграю? — спрашивает меня Харпер, мило улыбаясь. У неё красивые губы. Если бы она использовала их для чего-то другого, а не для того, чтобы ухмыляться, насмехаться или хмуриться, тогда, может быть, больше людей заметили бы это? — У тебя нет ничего такого, Работяжка, чего я не могла бы заполучить.

— Ты имеешь в виду, кроме настоящих друзей, отца, который любит меня безоговорочно, и твоего бывшего жениха? — язвительно замечаю я, и Харпер встаёт, хлопая ладонями по столу. Бекки перестаёт смеяться, а Илеана делает паузу, чтобы поправить свои сиськи в слишком тугом корсете.

— Если я выиграю, ты прекратишь всю эту чепуху с Голубой Кровью. — Она швыряет мне смятую оранжевую листовку, и я разворачиваю её, чтобы найти информацию о нашей вечеринке в честь Хэллоуина, напечатанную на лицевой стороне. «Обличай фальшивых членов королевской семьи, танцуй с Голубокровными» — там так сказано. Мы с Мирандой оформили их в фотошопе, а Зак сделал для нас копии в копировальной комнате для персонала, взломав замок. — Ты публично отзываешь свою роль Идола, выкладываешь это в социальные сети и заползаешь обратно в свою нору, где тебе самое место.

— Договорились.

— Марни, — предупреждает Зак, но уже слишком поздно. Я протягиваю руку и хватаю Харпер за руку.

Изабелла усмехается, но никуда не уходит, пока мы затеваем игру.

Мы набираем шестерых случайных студентов из толпы и устраиваем обычный раунд техасского холдема. Выигрывает первый, у кого будет сто тысяч долларов. Я не уверена, настоящие это деньги или фальшивые, которыми мы играем, но, зная Клуб… они должны быть настоящими, верно?

— Мы покроем твой бай-ин, — шепчет Крид, наклоняясь, чтобы что-то сказать мне на ухо. Я вздрагиваю и поднимаю взгляд на него, одетого в королевский синий пиджак с золотыми пуговицами, белый галстук с оборками, узкие белые брюки и чёрные ботинки. На его белокурых волосах красуется корона, и у него ленивый вид аристократа девятнадцатого века. — Сделай её в сухую, Марни. — Он кивает, и раздаются фишки. Это бай-ин в двадцать тысяч долларов. Неудивительно, поскольку Клуб Бесконечности не любит ничего делать по мелкому.

Харпер гораздо труднее считать, чем я думала, в основном потому, что она проводит всю игру, ухмыляясь и хмурясь. Мы разыгрываем несколько раздач, и очень быстро другие студенты понимают, что они в меньшинстве, сбрасывают карты, а затем собирают то, что осталось от их денег, прежде чем они уйдут.

Всегда находится кто-то другой, кто готов занять их место.

— Даже если ты выиграешь, — говорит Изабелла, вставая после нескольких раундов. Все парни стоят веером позади меня, как защитное подразделение, Лиззи маячит неподалёку. Они напрягаются, когда Изабелла подходит и встаёт рядом со мной. Я поднимаю взгляд и вижу, что её глаза подобны кремню, а улыбка остра, как нож. Она действительно похожа на мини-Гарпию, воплощённую привилегированность и избалованную развалину. — Это не имеет значения. Разлучив меня с моими друзьями, ты не станешь моей сестрой. Ты ничто. Ты настолько не важна, что мама бросила тебя и оставила в общественном туалете. — Ну, технически, остановка для отдыха, но… Я выдыхаю и смотрю на неё, притворяясь, что её слова не причиняют боли, даже когда они причиняют. — Она сказала мне это много лет назад. Она даже спросила меня, не хочу ли я встретиться с тобой, и знаешь, что я ответила? — улыбка Изабеллы становится ещё мрачнее. — Я сказала ей «нет». С чего бы мне хотеть встречаться с какой-то девушкой, которую мама бросила так давно? Если бы она заботилась о тебе или считала, что ты чего-то стоишь, почему бы ей не оставить тебя у себя? — Изабелла пожимает плечами, откидывает волосы, а затем поворачивается, чтобы взять маску из одного из ящиков возле двери в огромный танцевальный зал.

Призраки и вурдалаки кружатся в сверкающих маскарадных масках под плейлист классической музыки, который я составила на прошлой неделе. Всё это тёмные, жуткие песни. Моя любимая песня — сюита «Маскарад»: вальс. Я бы хотела потанцевать под неё сегодня вечером, если бы могла.

— Чёрт, — шепчу я, но Крид кладёт руку мне на одно плечо, в то время как Зак сжимает другое. Я оглядываюсь назад и вижу, что Тристан, Виндзор и Зейд тоже поддерживают меня. Они все смотрят на меня так, словно, возможно, я чего-то стою. В конце концов, если бы это было не так… тогда почему они всё ещё здесь? Все пятеро. Было бы гораздо проще бросить меня и встречаться с другой девушкой, верно? И, исходя из того, кто они такие, на самом деле у них могло быть что угодно.

Я поворачиваюсь обратно к Харпер и замечаю, что она наблюдает за мной, как львица за газелью.

Она облизывает губы.

Давай сыграем.

Мы проходим ещё несколько раундов, но когда показываются последние карты, и я собираю фишки, победителем выхожу я.

— Что за хрень? — она рычит, ударяя рукой по своей собственной кучке выигрышей и отправляя их в полёт. — Ты подстроила это!

— Мы все видели, что она этого не сделала, — огрызается на неё Тристан, когда я встаю и смотрю вниз на хмурое лицо Харпер.

— Я из Лоуэр-Бэнкса. Разве ты не знаешь, что бедные дети всегда играют в покер лучше богатых? А теперь оставь мою сестру в покое.

Я поворачиваюсь и направляюсь к танцевальному залу. Сегодня вечером я принесла с собой особое угощение.

— Знаешь, я действительно не могу оставить её одну, — кричит Харпер, и я останавливаюсь ровно настолько, чтобы взять мерцающую белую маскарадную маску. По всему бальному залу расставлены вырезанные из дерева белые тыквы, которые мерцают и дополняют атмосферу. — Я её спонсор! И ты знаешь, на что она поспорила, чтобы попасть в Клуб: она отказалась признавать своего настоящего отца, до самой его смерти. Каким счастливым подарком на прощание это будет для него, не так ли, Марни? Знать, что у него есть вторая дочь, которая, как только наконец осознала правду, избегала его, несмотря на это.

Моё сердце замирает на несколько ударов, и я чувствую, как мои глаза жжёт и они увлажняются.

— Марни… — Крид протягивает руку, чтобы взять меня за плечо, но я проношусь мимо него, пересекая танцпол к педальной арфе с другой стороны. Я попросила кое-кого из других участников оркестра помочь мне её загрузить, и они помогли, без взятки или чего-либо ещё, если уж на то пошло. Иногда приятно быть королевой.

В других ситуациях это полный отстой.

«Это не может быть правдой», — говорю я себе, садясь за арфу, и киваю парням, чтобы они сделали паузу в музыке. Танцпол, покачиваясь, останавливается. Что ж, примерно половина студентов делают паузу, чтобы дождаться возобновления музыки. Другая половина слишком пьяна или под кайфом, чтобы обращать на это внимание, поэтому они продолжают танцевать и хихикать. Изабелла… она действительно моя родная сестра?

Это то, о чём мне придётся поговорить с папой, нравится мне это или нет.

Сдерживая слёзы, я кладу пальцы на струны и начинаю перебирать жуткие, но причудливые ноты «Карнавала животных»: VII. «Аквариум». Сначала другие ученики, кажется, не знают, что делать, но потом они понимают, что на самом деле они не должны танцевать.

Тут положено наблюдать.

В первый год они испортили моё соло на арфе.

Теперь они будут сидеть здесь и слушать, как я играю. Закрыв глаза, я прорабатываю свои эмоции вместе с музыкой, перебирая струны кончиками пальцев и позволяя звуку эхом разноситься по старому казино. Когда я снова открываю их, то вижу Изабеллу, наблюдающую за мной из угла. Даже несмотря на её маскарадную маску, я знаю, что это она.

Я не откажусь от неё.

Даже если она заключила это пари… она может поговорить с Чарли. Это не нарушение пари, это его проигрыш. Я хочу, чтобы она захотела проиграть. Ей не нужно быть частью Клуба.

Когда я заканчиваю свою песню, я встаю и выглядываю наружу, чтобы увидеть множество сверкающих масок, с интересом наблюдающих за мной.