Страница 35 из 49
Горбатенко М.Ф. Табель принесла. Без м. изд.: Советский художник. 1954
В общении с дочерью И-19 в нескольких случаях применяет тактику оскорбления, издевки, в которой используется так называемый прием «игры на понижение» адресата. И-19 называет текст, который учит дочь «дурацким», слова – «дурацкими»; употребляет местоименные детерминанты (какой-то дурацкий текст). Высказывание это носит характер косвенного оскорбления учителя, что умаляет его авторитет в восприятии девочки. Это «уничтожение» положительной репутации учителя косвенно влияет на отношение ребенка к школе в целом: школа – место, где происходят только ничтожные, несущественные события, а кто в них участвует, тот сам глуп. Отметим, что ребенок оказывается вовлечен в кольцо противоречий: если в школе учат глупостям, то зачем там учиться? Если родители понимают, насколько бессмысленна учеба в школе, то зачем они требуют высоких результатов? Эти противоречия носят как аксиологический характер, так и когнитивный (искажают восприятие ребенком последовательности и причинно-следственных связей в мыслительных операциях).
Намеки на дурацкость школьного образования, обращенные к дочери, тоже являются одним из приемов «игры на понижение» адресата, относящейся к тактике оскорбления.
– Яровой ржи? А что такое яровая рожь? Боже мой, какая глупость!
(громко, со стоном, с раздражением) Ну они что, издеваются?! Яровая рожь! Что такое яровая рожь?!
– Хватит ли десять тонн какой-то там ржи для посева на земельном участке, который имеет форму квадрата со стороной восемьсот метров, если норма высе…, боже мой…
– Лизонька, спроси, пожалуйста, у Светланы Владимировны, как решать эту задачу, я даже не хочу думать об этом! Глупостью какой-то заниматься! Яровая и озимая!
– Хоть я устала, я пришла, я должна такой ерундой заниматься, этими гектарами глупыми (зло, раздраженно).
Обратим внимание на дикцию И-19. Она очень четкая. В этом искусственно четком проговаривании улавливается некое подражание высокому стилю, который так нелепо звучит в бытовом диалоге между мамой и дочкой. Создается впечатление, что И-19 всячески пытается соответствовать высокому культурному уровню. Думается, по определенным причинам, неизвестным нам, для И-19 это чрезвычайно важно – «соответствовать».
Кроме этого, в разговоре с дочкой И-19 нередко выбирает такие способы выражения своих мыслей, которые не совсем понятны маленькой девочке (с раздражением) Доча, понимаешь, тот, кто хочет сделать, он идет и делает, а тот, кто ищет оправдания, он нашел и успокоился).
Любая коммуникация предполагает некий сценарий, в котором роли между говорящими распределяются чаще на подсознательном уровне. Безусловно, это зависит от отношений между коммуникантами, от ситуации, которая в данный момент определяет их цели и намерения. Сейчас речь не идет о распределении социальных ролей.
В диалоге мы видим конфликтную ситуацию, явное манипулирование и подавление дочери со стороны И-19. По сути дела, весь стратегический замысел И-19 сводится к снятию стресса. Если бы действительно стояла цель сделать уроки с дочкой, вряд ли бы мать постоянно подчеркивала незначительность, ненужность этих заданий. То, что она не хочет этим заниматься, но ей приходится выполнять свой родительский долг, понятно и так.[185]
Я позволила себе длинную цитату, чтобы показать, что совместное приготовление уроков – сложившийся коммуникативный шаблон. И учителя, и родители, и дети соучаствуют в этом конвенциональном акте. Родительский долг велит проконтролировать факт приготовления уроков и качество приготовления. До тех пор пока родители и дети имели различный образовательный уровень, об укоренении в сознании такого рода процедуры речи не шло (люди старшего возраста, чье детство пришлось на послевоенное время, не помнят практики совместного приготовления уроков даже в начальной школе, за редкими исключениями). В настоящий момент делание уроков родителей с детьми – абсолютно нормальная практика, сложившаяся в результате действия нескольких социальных факторов и процессов.
Худ. Гольц Н. Изогиз, 1955 (?)
Пришли друзья из разных книг:
Тут Буратино-озорник,
Дюймовочка и Гаврик с Петей,
Которых очень любят дети.
Тут и Иванушка с Жар-птицей
Сидит верхом на Горбунке.
И все желают ученице
Иметь пятерки в дневнике.
Найденова Н.
Во-первых, в семье среднего класса второй половины ХХ века наблюдается асимметричная структура родительства, при которой матери предписано заниматься заботой о детях, и, следовательно, именно мать принимает на себя обязанность контроля. Во-вторых, советское государство осуществляло тотальный патронаж материнства с беременности и до взросления ребенка через институты родовспоможения, детские поликлиники и другие социальные службы. Соответственно женщина-мать всегда находилась и находится под колпаком государственной опеки и контроля, что приводит к ее подчиненной роли: так осуществляется государственный контроль над контролирующим. В-третьих, советская идеология выпестовала особый конструкт «работающей матери», предполагающий исполнение материнских функций, в том числе и квалифицированный контроль за приготовлением уроков, который должен осуществляться ею после восьмичасового труда на основном месте.
В результате совмещения всех этих воздействий мать становится агентом школьной системы, ее медиатором в домашних условиях. Разрываясь между своими ипостасями, она становится агрессором для своего же ребенка, не защищая его, как ей предписано инстинктом, а разрушая.
Худ. Куприянова Г. 1 сентября. М., 1984
Худ. Нарская Т. 1 сентября. М., 1981
Измерение родительской любви палочками для гимнастики, «кассами» букв и слогов, новыми партами или шторами и т. д., бессилие взрослого человека перед властными экзерсисами учителей и администрации школы, агрессия родителей в отношении своих детей как средство мотивации к усердному выполнению домашнего задания – элементы культурного императива современного школьного обучения. Исполнителями императива являются и родители, и учителя, и дети. Добровольность подчинения императиву манифестируется в ритуале Первого сентября. Родители провожают детей в школу, умиляются их взрослости, ведут фото- и видеосъемку, свидетельствуют о своей гордости как можно большему кругу лиц. Дети декламируют стихи об отказе от родительской опеки и собственной взрослости. Учителя и администрация учат школьников и родителей дисциплине и подчинению.
Алексей Левинсон, описывая процесс вовлечения женщин в профессиональную деятельность в СССР и создания «женских» профессий (врача и учителя как «естественных» продолжателей (экспонент) материнской функции), приходит к выводу о характере взаимодействия двух институтов – государства и власти: «Огосударствление личных внутрисемейных, и в этом смысле интимных, отношений было совершено в национальных масштабах, то есть поголовно, как это свойственно тоталитарному государству. Вместо ожидавшегося утопистами отмирания и государства, и семьи произошло прорастание семьи в государство, а государства в семью».[186]