Страница 41 из 77
Обман не раскрылся. Милая девушка без колебаний вручила мне ключи, чмокнула (!) в щеку и со словами «Пока!» скрылась за дверями администрации. Я подавил в себе острое желание пойти следом, повиниться и потребовать срочного обмена на настоящего Вершинина. После чего меня бы отправили для консультаций в ближайший дурдом.
Я вздохнул и пошел искать машину. На парковке обнаружилось десятка полтора легковушек, украшенных древним давно не выпускаемым брендом «Лада». Машины новенькие. На сигнал с брелока отозвался изящный внедорожник.
Открыв дверцу, уперся взглядом в массивное помповое ружье, стоящее рядом с водительским креслом в специальном прихвате. Однако. Здесь могут водиться тигры, подумалось.
Наступив на специальную ступеньку, поднялся в высокую кабину, сел, закрыл дверцу. Шумоизоляция оказалась на высоте, гул воскресшей Волги как ножом отрезало.
Я прикинул, сколько здесь можно отсидеться. Когда активируется следующий модуль? Есть ли шанс найти его без Вальжана? Снова замаячил привлекательный образ дурдома и его вежливыми врачами и щадящим клизмением.
В бардачке обнаружился боевой пистолет, в магазине пули с остро заточенным сердечником. Также две коробки патронов к дробовику. Калибр настолько мощный-если выстрелить ишаку в лобешник, выйдет из жопы.
Мальбрук в поход собрался, подумалось.
Кроме оружия нашлось удостоверение СК.
— Подполковника дали! — удовлетворенно прочитал я.
Тут же лежал паспорт с пропиской. Адрес оказался тот же.
Я осекся, по-новому глянув на все найденные вещи.
Ксиву и стволы оставлять в машине-глупость страшная. Разобьют стекло и ищи свищи. За потерю удостоверения с работы вылетишь со свистом. А еще оружие. Тут что-то не сходится.
Двойник специально все оставил! Понял я. И паспорт с адресом, чтоб я знал с чего начинать, и оружие…Для чего?
Он знал, что сам не вернется! И все сделал для того, чтобы его Двойник протянул подольше, а не погорел сразу.
Довольно долго я не решался трогаться с места. Я не боялся пресловутых «ночных» монстров, был день в разгаре. Не страшился Цеппелина с его угрозами. В конце концов, он остался «с той» стороны. Меня не пугала мысль, что возможно на Двойников с этой стороны тоже идет охота. Каждый защищает свой мир. А тут целый подполкан засланный. Резидент.
Все гораздо тривиальнее. Я боялся ехать домой.
Прорыв.
Периметра больше не существовало. Доступ к Плотине свободный. Машина катила безо всяких препятствий. Солнце светило. Волга шумела.
На дороге лежал труп. Я с трудом вильнул, благо машин было мало. В обычной жизни я бы остановился, здесь же не желая привлекать внимания к своей персоне, лишь притормозил, объезжая. На гражданине были костюм и туфли. Шляпа лежала рядом с головой. Никаких внешних повреждений.
Я нажал кнопку, блокируя дверцы.
Машин действительно было мало. Намного меньше, чем обычно. Редкие встречные, сзади вдали кто-то маячит. Дичь какая-то. Обычным явлением считалась многополосная свалка с «шашечной» гонкой.
Встретилась и машина ГАИ, выказавшая полное сходство с тачкой из гонок без правил. В крыше автомобиля был прорезан люк, из которого торчало толстое дуло пулемета!
Я рефлекторно притормозил, мало ли, пальнёт сдуру, сделает дырку, не запломбируешь, чем вызвал обратную реакцию. Патрульный сделал зверское лицо и закричал:
— Не останавливаться, паскуда!
Мне показалось, что он машет палкой, оказалась граната на длинной ручке. Кстати, и не ГАИ это было, и не ГИБДД, и даже не РАИ. На борту машины крупная надпись: «Русгвардия».
Я еще ничего не сделал, а уже едва не засыпался.
При выезде с Обводной на Южное шоссе зажегся красный светофор-и тотчас из стоп-линии полезли кривые металлические зубья. Секунду назад я хотел по привычке встать на линию передним колесом. Нарушать не хорошо, понял я.
Ошибки продолжали множиться, казалось, без особого с моей стороны участия. Очередная произошла на кольцевом движении, где я окончательно запутался, кто и кому должен уступать дорогу. Дело кончилось тем, что из машин, которым я преградил путь, начали выбегать возбужденные граждане с бейсбольными битами, и я понял, что имею право приоритетного проезда.
Потом начался город, и я понял, что все, чему удивлялся до этого, всего лишь цветочки-лютики. Первое здание, которое удалось рассмотреть на ходу, было здание столовой на Полякова. Даже не само здание, а подходы к нему. На них возвышался холм, который я поначалу принял за нерастаявший грязный снег. В июне!
На самом деле это была настоящий холм из объедков. На втором этаже открылось окно, и барышня в грязном колпаке вылила на его вершину ведро свежих парящих помоев.
Походу мусорные контейнеры еще не изобрели.
На вытянутой словно дыня кольцевой развязке, метко прозванной «тёщиным языком», располагался многоэтажный гараж красного кирпича, первый этаж которого занимали многочисленные ларьки автозапчастей. Перед этим заведение круглосуточно толклись тучи покупателей.
Не было никого. Ни единого человечка. Ни одной рекламы. Ни одного стенда с покрышками.
Я медленно проезжал мимо выбитых окон со следами былых пожарищ. Из окон боксов свисали грязные тряпки, веревки и даже сети. Здание было полностью заброшено. В окнах не мелькали даже бомжи, а уж эти обязаны были.
После «тещиного языка» начались жилые дома, все в строительных лесах. Некоторое время мне понадобилось, чтобы понять, что никакие это не строительные леса. Решетки! Решетки на всех окнах до самих верхних этажей, решётки на входных дверях, тоже железных.
Двери подъездов изуродованы сваркой, словно постоянно выдерживали штурм, после которого их беспрестанно и на скорую руку чинили.
Притормозив на остановке, я поинтересовался у одинокого гражданина:
— Что тут у вас?
— Прорыв! — был ответ. — А у вас разве не так?
— Долго не был дома.
— С отсидки откинулся? — уважительно протянул гражданин.
— Навроде того! — не стал его разочаровывать. — А кто у вас президент? Вечный?
Взгляд собеседника сделался подозрительным.
— Сколько тянул? И за что столько дают? Боярников наш президент! Слышь?
Он так разволновался, что я дал газу и уехал, а он бежал за мной почти до Дзержинки, крича:
— Боярников наш президент, сука! Боярников, всосал, гад?
Я верил, что Сырожа Боярников достойный кандидат, но сказать не мог-при малейшей задержке получил бы по лбу.
Дальше решил никого ни о чем не спрашивать, чтобы не провоцировать. Вспомнил своего друга Вальжана, простой шпион, а как он адаптируется в иноязычных странах! Там тоже непохожие обычаи, другой менталитет, чужие привычки и манеры, поведения-а ведь не засыпался же ни разу! Исключая последний случай, когда его фактически убили.
Взять теперь меня. В родной стране, русский язык, знакомый город-а уже на грани провала. Вломился как медведь в посудную лавку. Вроде ничего не делал, не предпринимал, не лез, а за мной катится настоящий вал ошибочных действий, сопоставив которые любой маломальский обученный следак отсюда поймет, что я оттуда!
Дома.
Домой попал, открыв двери ключом Двойника, который он оставил в бардачке. Добрый самаритянин обо всем озаботился. Лишь бы мне было хорошо. Я всегда говорил, что я, где бы не жил, хороший человек.
В прихожке на полу лежал другой коврик, вот и вся разница. Я разулся, в голове свербела мысль-я тут не один. С кухни доносился аромат жареного мяса-дитя соевых пельмешей, я успел подзабыть как пахнет мясо на раскаленной сковороде. Как его перчат, обкладывают сладким перцем, как переворачивают, видя зажаристую корочку на другой стороне.
Из кухни выглянула Лиза, как будто и не ушла 3 года назад после гибели сына, спросила:
— Ужинать будешь? Любые ответы кроме «да» не принимаются! Иди, мой руки!
Я не удивился. Я знал, что что-то будет. Другой мир, другой поворот.