Страница 35 из 77
Галерею периодически перекрывали тяжеленые на вид гермоворота.
— Если злодеи перекроют ячейку с двух сторон одновременно, сдохнем тут как мухи от голода и жажды! — доверительно сообщил Вальжан.
Сам он проходил здесь не раз и не два. По последним данным его «конторы» модуль Пантанала должен быть «открыться» на Плотине уже в ближайшие дни.
— Появятся очередные двойники! — понял я.
— Не только! — сделал Вальжан странное заявление, но уточнять не стал.
Не стал он говорить и о наших действиях после обнаружения модуля. Ведь по большому счету модуль мог все-убивать и воскрешать, уносить во временные петли, да и вообще перенести куда угодно, изменять прошлое и будущее, абсолютно пластичный механизм, способный творить настоящие чудеса, но приспособленный министерством обороны лишь убивать и завоевывать.
Из галереи мы спустились еще ниже, в сухую потерну. Для чего пришлось миновать пустую бетонную коробку высотой метров 15. Железная лестница с сетчатыми ступенями, прибитая к стенам давно отработавшими срок дюбелями, отчаяно скрипела и опасно прогибалась. Никогда не любил высоты.
— Странно, в прошлый раз здесь была аномалия, сейчас как корова языком слизнула! — удивился Вальжан.
— Не могли здесь без тебя похозяйничать?
— Ты думаешь, только я здесь за смотрящего? Прямо над Плотиной висит самый мощный спутник в истории. Он способен не только отслеживать, но и в случае необходимости, екнет как следует, мокрого места от злодеев не останется.
— И от Плотины тоже.
— На хрен вам Плотина нужна без воды? — вырвалось у Вальжана.
Потерна представляла собой еще один коридор с бетонными стенами толщиной в 5 метров, раньше над ней плескалась многотонная толща воды. Сейчас воды не было, но стены облупились еще больше, чем с водой. За ними давно никто не ухаживал, лампы горели через одну. Пол опять-таки устилал мусор, не абы как, а сплошным слоем. Я поднял женскую туфлю с отломанным каблуком. Похоже на экстренную эвакуацию, но, чтобы получить столько мусора, здесь должна была оставаться офигительно большая куча людей.
— Вообще ничего! Выходим наружу! — решил Вальжан.
Излом. Ночь с 9 на 10 июня.
Выход наружу встретил прохладным воздухом, теменью и яростным стрекотом цикад в ущелье. Фонарей уцелело мало. Некоторые торчали одинокими маяками, освещая более чем скромные пятаки вокруг себя. Еще надо учесть аварийное освещение, по силе уступающему номинальному в разы.
Для того, чтобы попасть на северную сторону Плотины пришлось, миновав кольчатые, сетчатые и еще бог весть какие агрегаты ОРУ, затем действующую, но сейчас закрытую для движения железнодорожную ветку. По автостраде ветер гнал, завихряя, пыль. Было свежо, климат после ухода реки, сделался резко континентальным-жара днем, колотун бабай ночью.
— Сейчас мы на прицеле погранцов с обоих сторон автострады, — сообщил Вальжан. — В запретную зону они не сунутся, но, если что-то заподозрят, могут запросто шлепнуть.
— В таком случае, нам лучше удалиться, — тактично заметил я.
Перейдя дорогу, подошли к ограде, Вальжан знал, где в защитной сетке проделана дыра. Заглянув через бетонный заборчик не более метра высотой, я заглянул в бездну.
Плотина возвышалась над высохшим дном на 80 метров. Внизу был устроен периметр в периметре. Чтобы закрыть доступ к излому, он был огорожен забором с колючей проволокой. Поверх установлены вышки с прожекторами, которые ярко освещали сюрреалистическую картину-подбираясь почти к стенам бастиона застыл извилистый черный червь, пересекая все бывшее дно великой реки от края до края. Остальная часть дна с лесами, кустарником и холмами тонули в чернильной темноте, в сетчатке отпечатывался исключительно ярко освещенный излом. Буквально через минуту стало казаться, что излом катастрофически расширяется в сторону от Плотины, в него уходят леса и холмы, а он, не замечая этого, требует еще и еще еды.
Я резко отвернулся.
— Что подействовало? — участливо поинтересовался Вальжан. — Каждый видит что-то свое. На самом деле ширина самой трещины не более пары метров, альпинисты с трудом спускаются со снаряжением. Глубина грунта в изломе 550–600 метров, а дальше начинается гранит. В нем тоже трещина, на этот раз глубиной в десятки километров. Похвалиться изученностью феномена не могу, спецы даже до гранита не дошли. Там на самом деле ад-высокие ионизирующие излучения, нет связи, мозги закипают в буквальном смысле.
Он направил датчики вниз и озадаченно заметил:
— Самое паршивое, что прибор показывает перемещение искомой аномалии в это самое пекло. Скорее всего, наводки, но в Центр я сообщить обязан. Ты чего, Женя?
А что, я ничего. Достал ствол и уставил Вальжану в лоб.
Меня не насторожило, что он не стушевался, вообще никак не прореагировал, а должно было насторожить.
— Где я прокололся? — спокойно спросил он. — Когда сказал-Центр? Но это у нас в «конторе» так называют…
— Не утруждайся, — оборвал я его. — Я представления не имею о Центре. Просто ты сказал: «Все так и было», а настоящий Вальжан, не Двойник, выразился бы «Усе так и було»!
— Но я не говорил: «Все так и…», — Вальжан осекся и продолжил уважительно. — Поймал, Женя!
А потом засмеялся.
Перед тем, как меня шандарахнули сзади по голове, я еще успел подумать, чего он так заливается.
А дальше тишина.
10. Вальжан
11 июня. 86 год Конфликта. Самара. Управление МГБ Центрального района.
— Здравствуй сучье племя, младое незнакомое! — так хотелось сказать, но меня давно отучили говорить, что хочу.
В поисках свободного стола я зашел к оперативникам, их вечно не было на месте, но оба стола как назло оказались заняты. За одним сидела силиконовая Барби лет 20-ти не больше, за другим парниша с толстым слоем крема на лице по последней моде.
Я вежливо попросил разрешения заполнить нужные бумаги за их столом, не сразу же им морды бить.
— Что, папаша, льготы пришли оформлять? — заржал парниша, показав зубы «лошадиная крепость».
Девица изо всех стараясь сохранять серьезность, прыснула.
— Заявление на бесплатный сиалекс? — продолжал «петросянить» молодой.
Я понял, что обвинения в мой адрес стремительно переходят в разряд особо тяжких.
— А то вы с койки скатываетесь во сне! — досказал парень старую как мир шутку, которая явилась для Барби откровением, и она заржала тоже. Аки лошадь.
— Молодые люди, мне действительно надо составить важные бумаги! — произнес я, быстро теряя терпение.
— Перед тем как помять их и использовать по прямому назначению? — солировал парень. — Папаша, ты хоть догадываешься, куда пришел? Или уже бесполезно достучаться до мозгов, их давно Альцгеймер съел?
— Какие ты слова умные знаешь, — произнес я сквозь сжатые зубы, сильно хотелось кого-то убить. — Кто ты? Откуда ты тут взялся? И даже не так. Что ты тут делаешь, малец? Папу ждешь?
Зюзин появился не вовремя, оказавшись между мной и пошедшими и пятнами, и полосками молодым шутником.
— Не трожь отца, гад! — кричал он.
Я молча выжидал дистанцию для прямого в челюсть.
Выведя меня в коридор, Зюзин озабоченно спросил:
— Что ты на самом деле сказал о его папе?
— И про маму тож! — зло буркнул я.
— На маму его насрать, но его папа начальник УСБ Центрального района генерал Пантелеев! Тебе сейчас с его семейством сориться совершенно ни к чему. Кстати, ты не сказал, как тебя выпустили из сумасшедшего дома?
Выпустили самым тривиальным образом.
После задержания меня привезли на Никитинскую, где я был с распростертыми объятиями встречен подполковником Любовью Михайловной Родочинской. Костистое лицо, которым удобно было бы колоть орехи, лучилось неподдельной радостью.
— Не чаяла встретить вас ты скоро, майор! — призналась она с неожиданной нежностью.
— За что я арестован? — спросил я.