Страница 6 из 119
Открыв глаза, он обнаружил, что его тело наполовину увязло в чёрном песке. Постепенно пустота начала исчезать, но этого было недостаточно, чтобы он вырвался из мрачной клетки одиночества. Нужно было нечто большее, и Трэй знал что. Глубоко внутри себя он ощущал нечто живое, нечто, что тоже сопротивляется и пытается разрушить эту клетку.
— Мама, папа
И только теперь понял, что раньше не сделал ни шагу. Пустота удерживала его, а то, что казалось путём, было всего лишь сном. Трэй вытянул руку, раздался лёгкий щелчок — и все вокруг разрушилось.
Нет, он по-прежнему находился в пустоте, но оковы, мешавшие ему двигаться вперёд, исчезли. Пустота пыталась сокрушить его сердце, когда оно было слабее всего. Когда боль от утраты была свежа. Но теперь Трэй смог унять её, тем самым лишив пустоту одной «руки».
Он приложил ладонь к груди, стараясь сохранить это тёплое чувство внутри себя навсегда.
— Спасибо… Теперь я знаю, что вы со мной, что бы ни случилось.
Он устремился вперёд, и тот голос становился все отчётливее и отчётливее. С каждым шагом Трэй стал понимать слова этой странной песни. А затем его ослепила вспышка.
Когда зрение вернулось, Трэй увидел, что находится в деревянной клетке. За ней синело безоблачное небо. Слегка пошевелившись, он ощутил сильную боль в левой руке. Посмотрел на неё и обнаружил, что руки нет. А потом на него обрушились воспоминания о той ночи.
Песня, что представлялась ему такой тёплой и сладкой, оказалась необычным свистом. Этот свист был красив.
— Ха, калека наконец проснулся! — раздался рядом грубый мужской голос. — Сколько мы ехали, ты все рыдал. Теперь тебя называть то ли плаксой, то ли калекой, а? Что тебе больше нравится?
Повернув голову, Трэй обнаружил чернокожего человека в оковах. Из одежды на нем была лишь лёгкая мужская юбка. На ногах — сандалии. Множество шрамов на груди говорило о его тяжёлой судьбе.
— Где мы? — слабым голосом спросил Трэй.
— О, Плакса, мы направляемся в Дар’Кентон, великий город гладиаторов, ха-ха-ха! — Мужчину это явно радовало.
«Дар’Кентон? Никогда не слышал о таком городе. Интересно, насколько я далеко от дома?..» — Подумал Трэй, и ощутил пустоту на шее. Ожерелье — оно пропало. К сожалению, прямо сейчас он был слишком слаб, чтобы даже разгневается. Мысленно усмехнувшись, он не представлял, где теперь эта драгоценная семейная реликвия.
— Кстати, удивительно, что ты выжил. Тунт не хотел тебя покупать. Без руки, с переломами… Только когда какой-то генерал Кельсон вешался, Тунт согласился тебя выкупить за один медняк, ха-ха-ха! Плакса, твоя жизнь стоит всего один медняк!
Непонятно почему, но этого медведоподобного человека очень забавляло, что жизнь Трэя так мало стоит, или скорее жизнь человека.
«Генерал Кельсон? Неужели это он возглавлял атаку на мой город?» — Подумал Трэй.
— И скоро мы будем в Дар’Кентоне? Меня, кстати, Трэй зовут, а не Плакса.
— Ха, для меня ты Плакса и все! Запомни же моё имя, которое вскоре будут скандировать тысячи зрителей: Белый. А в городе будем через несколько часов.
«Белый⁈»
Хорошо, что Трэй был ещё слаб, иначе точно не смог бы сдержать смешок.
Закрыв глаза, он моментально погрузился в сон.
— Генерал, я выкуплю его только потому, что об этом просите вы. Надеюсь, вы запомните эту услугу, — раздался в палатке слегка ядовитый голос торговца.
— Не волнуйся, Тунт. Главное — помни, о чем я тебя просил. Никто не должен узнать, что он из королевства Дион.
— Конечно-конечно! А теперь я удалюсь, — сказал торговец и на выходе из палатки столкнулся с адептом, одетым точь-в-точь как Месар.
— Смотри, куда прёшь, животное! — раздался из-под капюшона мелодичный голос.
Тунт слегка склонил голову и поспешил уйти. Адепт же, даже не удосужившись поздороваться с генералом, плюхнулся в кресло, словно это была его собственная палатка.
— Генерал Кельсон, вы уверены в том, что продавать потомка Беркуса гладиатором хорошая идея? Секта Нирваны может не одобрить этого.
— С этого дня все потомки Беркуса мертвы, — ответил генерал, и его мощная аура одним ударом вмиг уничтожила адепта, не оставив от него и следа.
— Подъем, Плакса, мы приехали, — раздался громкий голос Белого.
Трэй поднялся на ноги — клетка позволяла стоять в полный рост даже Белому — и увидел вокруг множество людей. Это место было оживлённым, тут и там совершались различные сделки. Мало кто смотрел на нас — вероятно, горожане привыкли видеть новые группы гладиаторов. Хотя на Трэя кидали косые взгляды.
Площадь была вымощена булыжником. Её окружали высокие здания, на крышах которых росли причудливые растения.
— Плакса, смотри! Смотри, какой красивый город, ибо это твоя последняя возможность. Увы, но попав на арену, ты не проживёшь и минуты. — Голос Белого был печальным. Трэй даже заметил грусть в его глазах.
— Не надо меня жалеть. Да, я потерял руку, но это не означает, что я не могу дать отпор.
Трэй сохранял уверенный вид, но внутри оплакивал потерю левой руки. Он больше десяти лет обучался стрельбе из лука, а теперь не мог его использовать. Однако быть уверенным в своих силах позволяло ему владение мечом. Арлинд был настоящим мастером клинка и вложил большую часть своих знаний в Трэя, а последний как губка впитывал их.
К повозке, пыхтя, приближался толстый мужчина со связкой ключей на поясе. Он отпёр клетку, и Белый с Трэем вышли из неё.
— Следуйте за мной, — писклявым голосом приказал толстяк.
Из других повозок тоже выпускали гладиаторов.
Толстяк завёл их в здание. Пройдя по коридорам, они вошли в комнату, над дверью которой было написано: «Распорядитель десятой арены»
Сев за стол, толстяк окинул их оценивающим взглядом.
— Называйте ваше имя, место рождения и возраст.
— Белый, пустыня Дун’Дуран, двадцать пять лет, — отбарабанил новый знакомый Трэя.
— Сколько ты выиграл боев?
— Тридцать четыре! — с гордостью заявил Белый, однако распорядитель не выказал ни удивления, ни заинтересованности.
— Хорошо, теперь ты, малец. — В его взгляде читалось презрение.
— Трэй, места рождения не знаю, шестнадцать лет.
— Сколько выиграл боев?
— Нисколько, — невозмутимо ответил Трэй.
Толстяк поднял брови, но быстро скрыл удивление и, стал что-то писать. Белый и Трэй молча ждали. Наконец он встал из-за стола.