Право на магию

— Дочь, объяснишь? — кивнул он Мексе на меня. Ой-ой. Помнится, подруга что-то объясняла о значениях всех этих хитросплетений.

— Эген, — с гордостью указала Мекса на нас. И перевела нам. — Свои.

Кажется, астарху других объяснений и не потребовалось. Могучей лапищей он вновь привлек дочь к себе, пряча улыбку в широкой бороде. С природой Мексы Анхельм, может, и свыкся, но я видела, насколько он напряжен сейчас, перед астархом. Тот одним только своим видом внушал трепет, что уж говорить о его статусе. Правитель унвартов стер улыбку и торжественно выпрямился во весь свой немалый рост.

— Я рад выбору дочери. Вас всегда примут в наших землях. Tillatelsen som er gitt *, - непонятно добавил он и аккуратно дотронулся до наших лиц. И шепнул Мексе. — Никогда в тебе не сомневался. Развлекайся, милая.

С его уходом у меня столько вопросов закрутилось на языке! Но ненавязчивая музыка вдруг стихла и раздались громкие вступительные такты. Все разговоры прекратились. К Мексе подошел очень серьезный Юден и с легким поклоном приглашающе протянул руку. Первый танец, как не вовремя!

Анхельм развернулся ко мне, протягивая ладонь.

— Ох, Хельме… может, вот здесь за колонной постоим? Можем потоптаться для виду…

Но Хельме почему-то не оценил предложение. Серьезный донельзя, вот прям ни тени улыбки. Что-то подсказывало мне, что сейчас лучше не спорить. Ладно, кто на нас глазеть будет. Всего лишь вся Академия и еще пара десятков гостей. Я вложила свою руку в его и Хельме повел меня в танцевальный круг. Полилась размеренная красивая мелодия и друг, подхватив меня за талию, неожиданно уверенно повел в танце. Благодаря его точным безошибочным движениям я словно птица парила вокруг партнера, а он кружил, кружил и кружил… Вот ведь врун!

— Ты же сказал, что не умеешь! — я легонько стукнула Хельме по плечу. — А я и поверила.

— Ну… маманя заставила. Сказала, что если кто еще из Эррано на танцах опозорится, самолично уши обкорнает. И ведь никто ж Третьего за язык не тянул, нет бы смолчать в тряпочку… Вот все лето и учила.

И отлично научила! Я даже умудрилась ни разу не наступить никому на ногу, а еще мысленно вновь поблагодарила мистрис Скарту за умеренную пышность платья. Так что я просто отдалась мелодии, она сама подсказывала ритм.

— Как твоя рука, кстати? — его ладонь до сих пор была забинтована после того ожога.

— Да уже почти не болит.

Как мне понравилось танцевать! С окончанием музыки Хельме по всем правилам этикета поцеловал мне руку, заложив вторую за спину. Восторг!

Но на Мексу мы все же набросились, как только порозовевший Юден с неохотой вернул ее нам.

— С ума сойти, астарх твой отец?

— Как же ты не смогла создать союз с таким положением?

— Кстати, а что происходит, если унварт так и не находит свой триангл? Просто твой отец так явно обрадовался…

— У вас свой язык? Я думал, все говорят на едином!

— Это было заклинание? Я почуял магию! Твой отец тоже маг?

Мекса выслушала весь этот поток вопросов и, по своей привычке, ответила на все последовательно, коротко и ясно.

— Отец. Очень ограниченный круг. Становятся изгоями. Мы хранители Праязыка. Заклинание. Точнее, пропуск в Лес. Вас там действительно никто не тронет. Маг… это слишком по-человечески. Он астарх.

Только еще большее любопытство разожгла! Нет, с Мексой определенно стоит позаниматься красноречием. Хельме вдруг напрягся и поджал губы, глядя мне за спину. Я обернулась. Вразвалочку за обещанным танцем ко мне приближался наследный принц.

* (норвеж.) — "дозволение дано".

36.4. Потанцуем?

Я уже пожалела, что астарх покинул нас так рано. Может, в присутствии грозного унварта и не осмелился бы подойти. Принц разоделся так, что даже некоторые девицы бледнели на его фоне. Небесно-голубой камзол, темные брюки, белые высокие сапоги и золото, золото, золото… Оно было везде — пуговицы, вышивка, перстни, массивная цепь на груди. И в довершение всего этого ослепительного великолепия тонкий венец на белобрысой голове. Весь наряд словно кричал: «Поняли, кто я?».

Наследник не стал утруждать себя ни приглашением, ни легким полупоклоном, каковые предусматривались бальным этикетом. Он лишь требовательно вытянул руку, а лицо перекосила презрительная ухмылка. Разве нормальный человек станет и дальше настаивать, когда я ясно дала понять, что не стану его мимолетным развлечением?

Я медлила. Во избежание дальнейших проблем, конечно, проще вытерпеть эти пять минут, вальсируя под прицелом десятков глаз. Но, боги, как же не хочется даже прикасаться к этому сморчку! Заиграла музыка. Я ее узнала, танец лиденскап — медленный, близкий, страстный. От мысли, что задетый принц без зазрения совести еще и облапает меня, прикрываясь танцем, совсем тошно стало.

Я все тянула с ответом на приглашение, от которого не могла отказаться. Принц поднял вторую руку вверх, сжав кулак. Музыка послушно смолкла. Воцарилась нехорошая тишина. Все взгляды устремились на нас, причину задержки.

— Я жду, — прошипел Аландес. — Или расцениваю как отказ императорской семье со всеми вытекающими…

— Обязательства, наложенные императорской семьей, могут быть исполнены перед любым ее представителем. Ты ведь внимательно изучал законы, дорогой племянник? Если студентка не желает танцевать с тобой, я возьму ее долг на себя. Мисса позволит?

И вот уже вторая рука в черном рукаве делает пригласительный жест. Да чтоб вас! Арн Шентия, как обычно, возник из ниоткуда. Я на мгновение почувствовала себя героиней любимых беатиных романов. Но это только в романтических книжках она щелчком пальца устраняет недоброжелателей, соперниц, завистников и улетает с любимым драконом в закат.

Я же лихорадочно соображала, что делать. Приму приглашение его светлости — и навсегда обрету врага в лице наследного принца. Сама подтвержу, что все его домыслы о нас — правда. А мне с ним еще учиться… уж сколько-нибудь.

Откажу Шентии и станцую с принцем — так его светлость окончательно уверится в том, что я имею на племянника виды, а до этого врала напропалую. Не говоря уж о том, что принц посчитает, что я сдалась. Недолго-то и выделывалась.

Вот бы послать обоих к крыжтам… Мне и астарх защиту в Лесу обещал, не пропаду. Пауза затягивалась. Отчаянно взвешивая все за и против, и так и не придя к разумному решению, я наконец решилась последовать интуиции. На миг прикрыла глаза и вложила свою руку в одну из протянутых.

Меня демонстративно вытянули в самый центр танцевального круга. Растерянные сформированные пары толклись вокруг, освобождая место. Еще один повелительный жест — и вновь зазвучала музыка. Лиденскап, как и было задумано.

Горячая ладонь легла на талию, прижимая к себе, вторая обожгла обнаженное плечо. В пестроте разноцветных пар я краем глаза выхватила в настенных зеркалах черную сердцевину. Та близость, которую подразумевал танец, слила нас с Шентией в единое черное пятно с искрами серебра. Его светлость не изменял привычкам — черный камзол с серебряной вышивкой, черный низ. Я еле удержала себя от желания пересчитать пуговицы на рукавах. Даже скосила глаза, но рука его светлости, переместившись с плеча, мягко, но настойчиво приподняла мой подбородок.

О, у меня было что сказать его светлости! Во-первых, поблагодарить за подсказку на турнире, во-вторых, объяснить неловкую ситуацию с принцем… Я только открыла рот, но заглянула в его глаза и пропала. Не было больше ни пар вокруг, ни любопытных глаз, ни самой Академии. Только темно-серый водоворот, куда меня затягивало все сильней с каждой секундой. И музыка. Упоительная, страстная, то плавная, то ритмичная… Я растворилась в ней, увлекаемая неистовым партнером. Тело само подстраивалось в такт, руки жили своей жизнью, то переплетаясь с чужими, то хватаясь за сильные плечи и талию, как за спасательный круг…

Все мысли разом выветрились из головы. Резкий музыкальный пассаж и разворот, меня закручивает куда-то вдаль от моей второй половинки в этом танце, я теряю ощущение тепла на себе, вот мою руку удерживают только самые кончики пальцев. И музыка будто сжалилась с новым витком, повернула вспять, секунда — и я снова в горячих объятьях партнера. Нежные пальцы вновь скользят по плечам, легко и невесомо, так диктует ритм. Все это время мы не можем разорвать взгляд. Волна неведомого желания поднимается по спине, заставляя содрогнуться в момент наибольшей близости. Музыка обрывается вместе с ней.