Страница 17 из 18
Он издаёт неопределённый звук и, отвернувшись от меня, снова прикладывает платок к лицу. Я замечаю, что он морщится, но старается, чтобы это осталось незамеченным. Побаливают отдельные участки лица.
— Про коньяк зря вы, такого отличного коньяка во всём Союзе не сыщешь, включая «Берёзки» и «Альбатросы».
Печёнкин вздыхает.
— Слушайте, Глеб Антоныч, дело прошлое, расскажите, кого вы наняли, чтобы меня заземлить?
— Много думаешь о себе, — высокомерно отвечает он. — Кому ты нахер нужен, руки ещё пачкать.
— Да вы что, а Суходоев, значит, просто с катушек слетел?
— Понятия не имею, о чём ты толкуешь.
Заглядывает «хороший» полицейский. Карюк — «плохой», а этот вот, типа хороший, хоть и не представился и корки в лицо не сунул.
— Пройдёмте, — говорит он тоном тюремщика, будто произносит традиционное «с вещами на выход».
Ну что же, пройдёмте. Чего тянуть-то? Я встаю и Печёнкин тоже встаёт и выходит вслед за нами.
Меня проводят через просторную приёмную и заводят в большой роскошный кабинет. Паркет, ковёр, кожа, портреты вождей. Из-за стола поднимается статный дядя в генеральском мундире, грудь колесом и вся в орденских планках. Мужчина в самом расцвете. Волос у него нет, но его это не портит, наоборот, как Котовскому, добавляет мужественности. Орлиный нос, волчий взгляд, высокий рост, фальшивая ментовская улыбочка и вкрадчивый голос.
Голос, правда, я слышу не сразу. Сначала он проходит мне навстречу, рассматривает и протягивает руку. Ну, надо же, честь какая.
— Вот значит, ты какой, Егор Брагин, — улыбается он
Я вот, лопух, не научился за годы службы так улыбаться. Прямой был, как лом, и такой же гибкий.
— Ну что же, будем знакомы. Можешь меня называть Артуром Николаевичем. Я заместитель министра внутренних дел. Присаживайся.
Он радушно указывает на стул у длинного приставного стола из дуба. Я принимаю приглашение и сажусь, а он поворачивается к Печёнкину.
— Глеб Антонович, голубчик, вы бы не могли в приёмной подождать?
Пощёчина.
— Так точно, — поникшим голосом отвечает тот и идёт на выход.
Хозяин кабинета обходит стол и располагается напротив меня. Вот, такой либерал. Не показывает, кто здесь хозяин, а унижается до моего положения. Передовой руководитель, чё?
— Чеботарь, — поворачивается он к «хорошему» полицейскому, ещё стоящему здесь, — организуй нам чай с… с пирожными. Да, Егор? Попьём чайку?
Почему бы и нет? Лишь бы не подсыпали чего.
— Благодарю, — киваю я.
Чеботарь исчезает, а мы оказываемся наедине. Сидим какое-то время и разглядываем друг друга.
— Хочу с тобой поговорить, — начинает Рахметов, отводя глаза в сторону. — Давно познакомиться хотел, да случай не представлялся. Ещё с того раза, когда Троекурова вашего снимали, того, что до Печёнкина был. Николай Анисимович тогда крепко на тебя разозлился. Для него честь мундира, знаешь, превыше всего. Он ведь столько всего совершил для нашей службы. Можно сказать, что современная милиция и вообще все органы, как мы их сегодня знаем, возникли благодаря его стараньям. Наш министр очень много сделал, и вклад его невозможно переоценить.
Он говорит доверительным тоном, но смотрит мимо меня, чуть в сторону. Я усмехаюсь, видел сто раз подобные повадки у коллег своих. Ладно, смотри, куда хочешь, заход в целом ясен.
Он даёт мне понять, что, какие бы ни были инсинуации и нападки, министр будет биться как зверь, независимо от того, виноваты его люди или нет. А после того, как я посмел повлиять на снятие Троекурова, я враг и рассчитывать мне в этом деле не на что. Никакой пощады не будет.
Да, я и не рассчитываю и в гости, собственно, не напрашивался.
Заходит пышногрудая девушка в милицейской форме с подносом в руках. Она ставит перед нами наполненные чаем гранёные стаканы в подстаканниках, как в поезде, небольшие десертные тарелки и блюдо с пирожными. М-м-м… прелесть какая, эклеры с «Новичком».
— Ты ещё совсем юный, — продолжает Рахметов. — А уже столько дел успел наделать. Как, расскажи мне, чем тебя родители кормят, что ты такой вот акселерат получился?
— Как всех советских юношей, — невинно улыбаюсь я. — «Геркулесом». Плюс свежий воздух и занятия спортом.
— «Геркулесом», — хмыкает он и поднимает глаза.
Ага, «геркулесом». Я только что генсеку стихи читал и жив остался, а от тебя волк и подавно уйду.
Теперь он смотрит пытливо и из-под напускной мягкости слегка пробивается жёсткость и нетерпимость.
— Ты ешь-ешь, угощайся, — улыбается он.
— Спасибо, — проявляю я вежливость и кладу пирожное на тарелку.
Он прикусывает губу и некоторое время размышляет, потирая указательным пальцем переносицу. Так же вот, наверное, сидел перед Караваевым своим, когда давал распоряжение отправить меня на небушко. Надеюсь тот второй стрелок уже получил команду «отбой».
— Скажи, Егор, а как так получилось, что вот именно ты вышел на след тех… м-м-м… сотрудников на «Ждановской».
— Это случайно, Артур Николаевич. Не думаете же вы, что у меня агентура или что-нибудь такое…
— Хм… нет, про агентуру я не думал, — качает он головой. — Я думал о другом. О том, что это очень сильно похоже на провокацию. Как будто кто-то очень хочет скомпрометировать внутренние органы.
— А кто может этого хотеть? — спрашиваю я с наивным выражением лица.
Он едва заметно дёргается, кажется, я начинаю его подбешивать. Нет, я, конечно, прикрыт, как мне кажется, Чурбановым и даже немножко его тестем. Но между мной и Щёлоковым ясно, кого выберет тесть. Игорёк, я надеюсь, уже позвонил Злобину, а если его не оказалось на месте, то Большаку, а тот дальше по цепочке. Такой у нас протокол.
Но не следует забывать, что в моей, той, первоначальной реальности менты конкретно прессовали и прокурорских и даже кагэбэшников, и только чудом там никого не постреляли, когда шло расследования убийства майора Афанасьева со «Ждановской». Что говорить-то, они из-за конченных катранов меня самого чуть на тот свет не спровадили. Акулы те ещё.
— Враги, — говорит он, кивая для убедительности. — Враги нашей Родины, враги органов, враги лично товарища Щёлокова…
Себя не называет. Интересно, понимает он, что сейчас на волоске висит именно он, и всё зависит только от того, как хорошо поговорил Чурбанов со своим тестем? Нет, ещё от Андропова многое зависит и от других людей тоже, но кандидатура стрелочника, насколько мне известно пока одна. Я на эту роль вряд ли гожусь. Это было бы несерьёзно.