Страница 57 из 80
25
Трупы привезли на рассвете. Грузовик без опознавательных знаков подъехал к воротам «Чернобурского леса», и тела просто выбросили на дорогу, как мусор. Многие из них были сильно обожжены — дело рук мага огня. По изорванным маскировочным костюмам нельзя было сказать, чьи это люди. Но я прекрасно понимал, что это наши гвардейцы. Члены отряда тайных операций.
Выслушав Романа Сергеевича, я до боли стиснул зубы и спросил:
— Сколько тел?
— Двенадцать, ваше сиятельство. Нам… их похоронить?
Двенадцать. Весь отряд, включая Мокруху. Я врезал кулаком по стене и еле сдержал рвущийся наружу яростный крик.
— Ваше сиятельство?..
— Да, — выдавил я. — Похороните. Передайте охране приказ: оставаться в боевой готовности.
— Конечно, Георгий Петрович… Ох, что ж творится-то…
Я положил трубку, не в силах слушать сейчас причитания Романа. Мне и без того было тяжко.
Иван, твою мать. Как же так, ведь ты сказал, что у врагов ни хрена не выйдет! Неужто они оказались настолько сильнее, что смогли перебить вас всех⁈
Бездна меня забери!!!
Это уже серьезно. Убиты не просто мои люди. Убит один из Причернобуровых. Я не могу доказать, что это сделали люди Пихтина… Но отомщу. Сегодня же!
В дверь кабинета постучали, и вошел Константин.
— Отряд Мокрухи уничтожен. Все погибли, — сухо доложил я.
Костя открыл рот и упал в кресло. Стиснув подлокотники так, что побелели пальцы, он процедил:
— Какие приказы?
— Что насчет святилища Пихтиных? — вопросом на вопрос ответил я.
— Пока ничего. Бойцы должны были попытаться проникнуть ночью. Только что звонил командиру, они еще не вернулись.
— Понял, — буркнул я.
— Нам… отозвать заявление? — поправив очки, спросил Константин. — Ведь теперь у нас нет пленника.
Я молча кивнул. Открыть дело против Пихтина больше не получится. Да я уже и не хочу. Потрясенная душа требует войны и мести.
Но надо сохранять хладнокровие. То, что сделали с отрядом Ивана — не что иное, как провокация. А я ведь публично, в интервью, заявлял что Чернобуровы не будут на них отвечать. Тяжело, конечно, следовать собственным словам, когда убили близкого человека…
Да, лишь после потери я осознал, что Иван был мне близок. Подчиненный, не полноценный член рода — но все равно почти родной. Я чувствовал, как бурлит внутри бессильная ярость, кипящей лавой вырываясь из дыры на сердце.
— Георг, — Костя вдруг встал, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Ты как?
— В бешенстве, — невозмутимо ответил я.
— Мне тоже жаль Мокруху. Он был верным солдатом. Мы отомстим, но надо сохранять спокойствие.
— А я что, кричу и рву на себе волосы? — с немалой долей сарказма осведомился я и затем вздохнул. — Все в порядке, друг. Спасибо за поддержку. Давай вместе придумаем, как ответить.
Собственно, диверсия в святилище уже была бы достаточным ответом. Если нам удастся навредить самой Пихте, это может значительно ослабить всех членов рода. Возможно, даже на какое-то время лишить их способностей.
Я старался не думать о том, насколько рискованно связываться с богами, даже такими слабыми, как в этом мире. Пусть с этим разбирается Чернобурая Лисица — в конце концов, это она приказала сохранить артефакт. «Может пригодиться нам самим», сказала она.
Когда, как не сейчас, самое время использовать эту штуку?
Лисица, к слову, продолжала «притворяться мертвой». Могла бы и явиться, чтоб спасти Мокруху… Но, видимо, этот смертный был недостаточно важен для нее.
Ладно, ладно, убеждал я себя. Не давай волю гневу.
Итак, диверсия в святилище. Но надо что-то еще. Я хочу, чтобы Пихтин страдал так же, как и я. Чтоб он потерял кого-то из признанных слуг или даже члена семьи.
Не хочу даже думать, как мучается сейчас Анатолий Уткин, ведь он и вовсе лишился сына… А виновник тот же — граф Пихтин!
Немного успокоившись, я трезво рассудил, что не могу так поступить. Заказное убийство запачкает честь рода. Пихтин-то как будто уничтожил неизвестных подстрекателей. У отряда Ивана не было гербов на форме. Конечно, Василий Демидович понимал, что это наши, и потому приказал вывалить тела перед «Чернобурским лесом»… Но прямых обвинений мне никто не предъявит.
Тут как раз поступил звонок от Молчанова:
— Ваше сиятельство, ночные посланцы вернулись. Задание выполнить не удалось. Их обнаружили и чуть не схватили, но ребята оторвались от погони. Никаких следов не оставили.
— Повторите попытку. Пошли других людей. Иволги, которых я доверил Ивану, не возвращались?
— Только одна вернулась, сегодня утром. Самка. Где самец, не знаем.
Неужели со второй птицей что-то случилось? Могли ли Пихтины заметить их и как-то понять, что это не простые иволги?
— Я сегодня заеду в казарму и сделаю, чтобы птица подчинялась выбранному солдату. Пусть проведут тщательную разведку перед тем, как снова лезть в святилище.
— Так точно, ваше сиятельство.
Я положил трубку и глубоко вздохнул. Эмоции немного улеглись, и я уже не жаждал немедленного кровопролития. Не зря говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Подождем и подготовимся, прежде чем нанести сильный удар…
Минуло несколько дней, но новых активных действий Василий Демидович не предпринимал. Как и мы — продолжали информационную атаку, проводили показные учения, взяли еще три десятка новобранцев в гвардию. В общем, готовились, но не совершали ничего радикального.
«Ночные всадники» прибыли и с удовольствием обменивались опытом с нашими бойцами. О наемниках обычно ходит дурная слава — но «Ночники», как они сами себя с юмором называли, оказались хорошими ребятами. Когда их командир узнал, что Иван погиб, то взял кинжал и рассек себе ладонь. Поклялся на крови, что отомстит за Мокруху.
До поры до времени Уткины тоже бездействовали — а потом мы получили сведения, что они отправили в сторону Красноярска некий крупный груз. Перевозили его на четырех военных грузовиках в сопровождении охраны. Легко было предположить, что Уткин решил поставить Пихтину боеприпасы или какое-то вооружение. Это могло быть что угодно, от винтовок до артефактов.
Так что мы решили не дать этому грузу достигнуть цели и отправили навстречу небольшой отряд под командованием боевого мага. Ночью, когда колонна была на стоянке, они атаковали — и разнесли все подчистую. Не осталось ничего целого и никого живого, а нашим бойцам удалось уйти незамеченными.