Падший враг

Я смеюсь, мой рот все еще вокруг него. Соленая жемчужина предэякулята попадает на кончик моего языка. А потом — о чудо — он находит кнопку и отодвигает сиденье как можно дальше от руля. Он откидывается на спинку, пока почти не ложится ровно. Я беру его целиком в рот, падая на колени на липкий пол, обертки от жвачки и крошки еды впиваются мне в колени. Окна даже не тонированы. Что я делаю?

Он запускает одну руку мне в волосы и наблюдает за мной сквозь полуприкрытые пьяные глаза. Он так вглядывается в это, что я думаю, что могу кончить, просто наблюдая за выражением его лица. Наши взгляды встречаются на его худощавом торсе. Я бы хотела увидеть его без рубашки. Но, напоминаю себе, я бы никогда не позволила себе зайти так далеко. Я уже перешла слишком много черт с этим человеком. В следующий раз я увижу его, чтобы обменяться информацией, а потом мы закончим. Мы должны покончить. Его сердце все еще принадлежит мертвой женщине, даже если мое начинает медленно оживать после спячки, в которую его погрузил Пол.

— Остановись. — Он стонет, гладя меня по волосам. Не как на быстром свидании в приложении, а как любовник. — Я сейчас кончу, и я не хочу, чтобы это было по всей машине этого бедного засранца.

Разрешение позволить ему кончить в мой рот находится на кончике моего языка. Чудом мне удается не произнести его. Мы не вместе, и я знаю, что завтра утром я буду сожалеть об этом. Он подтягивает меня к себе, прежде чем я успеваю устоять на ногах, каким-то образом маневрируя так, что я оказываюсь на спине на сиденье, которое он только что занимал. Теперь он сверху, нависает надо мной, как темная тень. Он ухмыляется, глядя на меня. Мое сердце бешено скачет в груди. Беспрепятственно. Именно этим словом я бы описала себя сейчас.

— Еще не жалеешь? — Он ныряет вниз, чтобы крепко поцеловать меня. Я качаю головой, не желая прерывать поцелуй.

— Хорошо, — бормочет он мне в рот.

Его рука пробирается между нами, возясь с моими джинсами. Верхняя пуговица расстегивается, и Арсен расстегивает молнию. Вместо того, чтобы просунуть руку в мое нижнее белье, он отодвигает ткань в сторону, поглаживая центр, находя меня влажной и теплой.

Еще одно ворчание срывается с его губ.

Он не спрашивает меня, что мне нравится, как это сделал Пол, когда мы впервые оказались в постели. Я, конечно, рассказала ему. Дала ему полный, подробный список "до" и "не". Пол все делал правильно, терпеливо доводя меня до кульминации, джентльмен, каким он и был. Но он так и не сделал ничего плохого.

Арсен не терпелив и не уверен. Он поглаживает и погружает пальцы внутрь, исследуя с едва сдерживаемым рвением, водя большим пальцем по моему клитору, пока неуверенно не находит место, которое заставляет меня корчиться от желания и корчиться под ним. Он остается на том же месте, его рот перемещается от моих губ к моей правой груди. Его зубы скользят по моему топу и лифчику, а его язык кружится вокруг моего туго натянутого соска.

Он выворачивает меня наизнанку, заставляя снова почувствовать себя шестнадцатилетней, как будто это был первый раз, когда мое нижнее белье стало липким и мокрым в кузове грузовика Риса. Я чувствую себя желанной, красивой и чувственной. Только его пальцы внутри меня подталкивают меня ближе к краю. Все мое тело дрожит от нужды. Я вот-вот развалюсь в его объятиях, и мне все равно. У меня будет целая жизнь, чтобы оправдываться за то, что сейчас происходит. На этот раз за пределами сцены я полностью погрузилась в момент.

— Я близко. . .

По моим словам, он гладит меня быстрее, глубже. Наслаждение настолько сильное, что я корчусь и шиплю, распутывая кончиками его пальцев все свободные нити.

Стук в водительскую дверь прерывает момент.

О Боже.

Быстрым движением Арсен прикрывает свободной рукой мою скромность, драпируя ее на груди, а сам поворачивает голову к окну. Он старается закрыть большую часть меня, так что я не вижу стучащего, а он не видит меня.

— Да? — спрашивает он, собранно и отстраненно. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Можешь перестать стучать ботинками с женой на переднем сиденье, пока дети смотрят фильм, — раздраженно фыркает женщина, судя по звуку.

Подожди, пока ты не услышишь, что я не его жена, а вдова любовника его покойной невесты. . .

— Могу ли я попытаться подкупить вас, чтобы вы забрали ваших драгоценных детей и все, что осталось от их невинности, и убирались отсюда к черту? — любезно спрашивает Арсен.

— Не в этой жизни! — Она повышает голос.

— Как насчет десяти тысяч? Число обсуждаемое, конечно.

— Я вызову полицию! — Краем глаза я вижу, что она грозит ему кулаком, и у меня вырывается смешок. Арсен быстро двигает рукой, прикрывая ладонью мой рот, чтобы приглушить мое хихиканье. Между моими бедрами все еще пульсирует, горячая и нужная. Я чувствую там свой пульс.

— Я приму это за отказ, — растягивает он.

— Уходите отсюда! — кричит она. — И не думай, что я не взяла твой номерной знак.

— О, надеюсь, вы это сделали. — Он смеется, поднимая окно.

Когда берег чист, его взгляд падает на меня. Мы разделяем тихий момент, прежде чем разразиться смехом вместе. Не думаю, что я когда-либо так сильно смеялась за всю свою жизнь.

— Боюсь, тебе придется пройтись со мной по улице позора, поскольку я сказал тому пижону, у которого я взял эту машину, что оставлю ее здесь.

— Как ни странно, я не против. — Я улыбаюсь ему. — И я даже не уверена, почему.

— Потому что тогда у нас будет возможность обменяться номерами, и мне не придется снова преследовать тебя для нашей деловой сделки.

Весь воздух вырывается из моих легких, словно он проткнул иглой воздушный шар.

Даже когда он не называет их имен, они парят над нами. Пропитанные воздухом. Впитываются в нашу кожу.

Грейс и Пол. Пол и Грейс.

Мы только что разделили интимный момент — наш самый первый сексуальный контакт после потери наших близких — и это то, что он имеет в виду.

Не желая показывать ему, насколько мне больно, я хрипло рассмеялась.

— Ну тогда. Прежде всего, отклейся от меня, босс.

Он быстро подчиняется, перекатываясь на пассажирское сиденье.

— Все для тебя, работница месяца.

ГЛАВА 21

Винни

Два дня спустя я звоню Арсену. Договариваемся встретиться вечером у него дома. Мы профессиональны и кратки, почти клинически, и мне интересно, как человек может целовать тебя одним способом, а относиться к тебе другим в одну и ту же неделю.

Так как у меня целый день выходной, у меня остается достаточно времени, чтобы подумать. Я остаюсь в своей пижаме, делаю себе чашку кофе (три глотка. Выпей, Пол!), включаю ноутбук и гуглю свое состояние. Это глупо, я знаю. Первое, что врачи советуют не делать, — это выходить в интернет и ставить себе диагноз. «Каждый вросший ноготь становится словом на букву «Р», — говорила нам мама, когда Джорджи, Лиззи и я впадали в истерику всякий раз, когда просыпались с синей отметиной на коже.

Я записываю все симптомы, которые я испытывала в течение последних нескольких лет. Ужасные менструальные спазмы, парализующие боли, бесплодие, случайные судороги. . .

Одно и то же слово появляется на экране снова и снова. Эндометриоз. Я нажимаю на определение, втягиваю воздух и готовлюсь к худшему.

Женщины, страдающие эндометриозом, имеют проблемы с зачатием и могут вообще не забеременеть.

Там говорится, что это заболевание неизлечимо. Его можно лечить, но никогда не вылечить. Другими словами, у меня никогда, никогда не будет собственных биологических детей.

И вот так душевная боль из-за смерти и предательства Пола сжимается до размеров листка бумаги, освобождая место для чего-то большего в моей груди. Оно набухает и поднимается, задушив меня.

Постоянное бесплодие.

Я нахожусь в режиме полного расплавления, расхаживая взад-вперед. И еще. И еще. Я не могу заставить себя плакать об этом. О страшной перспективе никогда не рожать детей. Что со мной не так?