Дверь

Глава 30

Блейк

Близкие люди причиняют самую сильную боль. Я еще раз убедился в этом за прошедший уикенд.

Джоанна была вымотана и морально истощена. Синие, все время отстраненные глаза сильно выделялись на бледном лице. С бровей не сходила хмурость, а с губ искусственная улыбка. Джоанна всячески старалась делать вид, что все в порядке, но я видел тоску, отражавшуюся на ее лице, когда на секунды ее покидал образ девочки «у которой все отлично».

Не было отлично.

За эти выходные ее словно пропустили через мясорубку, открыв несколько семейных секретов и глаза на то, кто кем является на самом деле.

Мне было жаль ее. Но я не знал, чем могу помочь. Джоанна не хотела говорить об этом, и чтобы не расстраивать ее сильнее, я не пытался затрагивать болезненные темы.

Каждый раз, замечая в ее глазах этот потухший внутренний огонек, меня охватывала не меньшая печаль. Смотря, как она улыбается, а затем ее улыбка вдруг гаснет, и лицо тускнеет, что-то внутри меня разрывалось на куски. Передо мной была маленькая девочка, одинокая в детстве, и продолжающая жить в одиночестве до сих пор.

Мне понравилась семья Джоанны. Ее мама, отчим и бабушка были чудесными людьми. Женщина, которая управляла хозяйством особняка – Падма и вовсе душка. Кажется, я ей не понравился, но это и не особо важно для меня. Достаточно было того, как тепло она общается с Джоанной.

Раздражал Оливер, ведь он все время, пока мы были там, маячил перед нами и разговаривал с ней каждую лишнюю минуту. А еще бесила его особенность касаться всего и вся во время разговора.

За время нашего пребывания там он коснулся Джоанны двенадцать раз. Да, я считал. И вспылил бы, но глядя на то, как во время этих разговоров на лице моей девочки появляется искренняя улыбка, я не мог этого сделать. Поэтому следовало сказать «спасибо» этому Оли, он поднимал Джоанне настроение, а это удавалось не каждому.

Из картинки идеальной семьи ярко выделялись брюзжащий, вечно недовольный брат и тираничный отец.

Ладно, Конрада не сравнить с отцом. Он просто перебарщивал с братской заботой, но его мотивы были чистыми и правильными. А вот отец их был настоящим мудаком.

Джоанна думала, что его плохое к ней отношение связанно с ложной верой в то, что он не является ей отцом. Она оправдывала его этим, хотя, по моему мнению оправдания ему не было. Я ничего не говорил, хотя считал, что в данной ситуации Джоанна снова заблуждается.

Горькая правда такова, что она не нужна была ему, и не важно, родные они или нет. Любой любящий отец, сомневаясь в своем родстве, сделал бы тест ДНК, сделал бы даже несколько этих чертовых тестов. И когда каждый бы опроверг отцовство, он не выбросил бы вдруг ребенка как ненужный мусор. С хорошими отцами так не бывает.

Нет, даже это не лучший отец. Настоящий и любящий своих детей папа не стал бы делать тест ДНК. Каким же холодным нужно быть внутри, чтобы отвергнуть девочку, называющую тебя папой, даже если эта девочка не является биологической дочкой?

Возможно, я слишком мало понимаю в отцовстве.

Еще одна вещь, которая смутила меня, это абсолютная отстраненность близких Джоанны. Казалось, никто кроме меня не замечает, что она не в порядке. Они вели себя очень спокойно, ее мама, бабушка и отчим были веселы и прекрасно себя чувствовали, а ее брат и вовсе подливал бензина в полыхающий костер. Клянусь, в эти выходные мне хотелось придушить его за то, что он не оставляет своих язвительных комментариев и грубых слов в ее адрес. Где в эти моменты были его благие намерения?

Поэтому когда мы вернулись в Нью-Йорк, то вместе отправились к ней домой. Разве я мог оставить ее одну? Джоанна, опять же, не говорила мне о том, что хочет, чтобы я был рядом, но узнав, что я поеду с ней, она едва заметно выдохнула от облегчения.

Был вечер воскресенья, несколько часов мы провели за просмотром нового сезона Топ-модели по-американски¹⁴. Не скажу, что я любитель подобных шоу, программа нравилась Джоанне, а я просто хотел, чтобы на ее лице снова появилась искренняя улыбка.

Глупо было надеяться на какое-то шоу.

Малышка Джо-Джо смотрела его ровно минуту, а затем уплыла в свои мысли, также было и после, когда мы решили поужинать. Физически она была со мной, но мыслями витала где-то не здесь. И это бесконечно убивало меня, но больше всего убивало то, что я не знал, чем ей помочь. Я не мог сказать «хей, все будет хорошо, твой отец мудак, но это не страшно» или «твоей семье нет до тебя дела, но все хорошо, ты не одинока». Ничего из этого не сработало бы, а скорее, возымело бы обратный эффект.

– В следующем месяце строительство будет завершено, – напомнил ей я, поглаживая хрупкую спину.

Меня беспокоило заявление Томаса о том, что он лишит своих детей всего. Он мог лишить Джоанну работы, и тогда она окончательно бы ушла в себя. Я не хотел, чтобы ее поражали все новые удары.

– Помню, – тихо сказала она. Затем взглянув мне в глаза, нахмурилась. – И знаю, о чем ты думаешь. Я теперь безработная. Отец наверняка уже выслал ноту о моем увольнении.

– Я так не думаю! Вернее не думаю, что отец сможет так поступить со своими детьми.

– Он не считает себя моим отцом, в этом проблема. Но мне все равно, – уверенно заявила Джоанна. – Я не собираюсь сдаваться. Он думает, что просто возьмет и вышвырнет меня? Я ему этого не позволю. Конрад тоже. Если ему придется приехать лично, чтобы выпроводить меня из моего кабинета, так тому и быть, но сама я не уйду.

Джоанна потянулась к стакану с водой и сделала три больших глотка. Капелька воды со стакана упала на ее грудь и скользнула ниже, в вырез шелковой темно-синей майки.

Я сглотнул, и сделав над собой усилие, перевел взгляд с ее майки на глаза.

Черт, эта девушка просто сексуальная бомба, но я не могу думать о своем члене, пока она делится со мной чем-то личным.

– Тем более Хэтфилд – это не Хэтфилд, это Морель на самом деле. А Морель всегда был детищем моих бабушки и дедушки. Так что я не уйду оттуда. Пусть меня хоть выносят, он не увидит моей добровольной сдачи.

Вечером, пока Джоанна разговаривала по телефону с подругой, я сходил в душ, а когда вышел, в душ пошла она.

Лежа на ее кровати, я размышлял о многих вещах. Думал о ней и о том, что нужно что-то сказать или сделать, чтобы Джоанна перестала быть такой несчастной. Возможно, как-то поднять ей настроение? Может, купить ей подарок, украшение или машину?

Но Джоанна была не такой, как некоторые девушки, которые встречались на моем пути, она не радовалась украшениям, и даже самая крутая машина на свете не заберет переживания из ее груди. Я возвращался к началу: моих сил не хватало на то, чтобы облегчить ее боль. Это бессилие всерьез заставило меня задуматься о том, что я, возможно, не тот, кто ей нужен. Вдруг Лоусон на моем месте нашел бы что сказать или сделать? Или любой другой подходящий ей парень?

Джоанна приняла душ и вышла из ванной комнаты в пушистом белом полотенце. Ее волосы были мокрыми, и волнистыми тяжелыми прядями струились по спине.

Бросив быстрый взгляд на часы стоящие на ее прикроватной тумбочке, я понял, что она пробыла в душе слишком долго, ровно, как и я в своих мыслях.

– Ты в порядке?

Джоанна прошла мимо, даже не взглянув на меня, и распахнула двери небольшой гардеробной в ее спальне. Кажется, она не услышала моего голоса или услышала, но так была занята своими мыслями, что не сразу сообразила.

Замерев у дверей, она обернулась.

– Да, я в порядке.

Ее щеки и шея были слишком бледны для человека только что побывавшего в душе. А глаза наоборот были красными.