Дверь

– Синтия, замолчи, – прорычал Томас.

– Том, он ударил тебя, твоя губ разбита.

– Я сказал, замолчи, и ничего не делай! Нам не нужна лишняя шумиха, – сказал он, поднимаясь. – А ты, кем бы ты ни был, – обратился к Блейку, – пожалеешь об этом.

– Это был очень глупый поступок! – ответила я. – Ты поступил, не подумав, как ребенок!

Блейк вдруг ухмыльнулся, и положив голову на мое плечо, плутовски заглянул в мои глаза.

– Ты права, любимая. Хочешь меня наказать? – спросил он, поиграв бровями.

– Блейк! – хмуро воскликнула я.

Послышался уставший и полный отвращения возглас брата. Словно его затошнило. Конрад терпеть не мог подобные проявления чувств. Он был холодным, как наш отец. Или… как его отец.

Джефферсон выпрямился и ласково захватив мою руку в свою, поднес ее к губам и легко поцеловал костяшки пальцев.

– Почему ты злишься? Я заступился за тебя. Тебе жаль его что ли? Он ведь хотел тебя ударить…

– Джоанна, если бы это не сделал он, то сделал бы я, – вклинился в разговор Конрад. Я послала ему недовольный взгляд и покачала головой.

– Ты не понимаешь, я не злюсь, – адресовано это было лишь Блейку, мой брат был в игноре. – Я просто переживаю за тебя. Отец не оставит это просто так. Он может навредить, очень-очень сильно!

– Он никак не навредит мне. Я всего лишь защищал тебя. И это был маленький удар, кто виноват, что он свалился на пол как девчонка?!

– Не обязательно было бить, ты мог просто оттолкнуть его.

Блейк тяжело выдохнул и кивнул.

Ни он, ни брат не понимали, что я пыталась им донести. Этот простой удар можно квалифицировать как угодно. В руках хорошего адвоката такое дело можно раскрутить до покушения на жизнь. Отец злопамятный человек, вдруг он захочет отомстить Блейку?

– Ладно, ты права. Я был не прав, в следующий раз я хорошо все обдумаю и взвешу, а уже потом буду действовать. Мне очень жаль.

Я окинула взглядом его лицо и остановилась на глазах. Заметив там одну единственную эмоцию, меня охватила ярость снова.

– Тебе не жаль! – озвучила я то, что увидела.

– Нет, – усмехнулся Джефферсон. – Он получил, то, что должен был. Обычно я не бью людей, но мне стало страшно, что он ударит тебя. А обо мне можешь не беспокоиться, он не сможет сделать мне ничего. И это так лестно, что ты переживаешь за меня.

Я действительно переживала за Блейка, и за все время в голове ни разу не возникло мысли справиться о состоянии отца.

– Не будь стервой, Джо-Джо, – сказал брат. – Он поступил так из-за тебя, мы все хотели как лучше.

Ну вот, сейчас Конрад пытался больше обелить себя, нежели Блейка.

– Не нужно этого, – огрызнулась я.

– Чего? – не понял он.

Я наклонилась немного вперед и перегнулась через сиденье, где сидел Блейк, чтобы хорошо видеть своего брата.

– На помолвке, когда ты решил окунуть меня головой в правду, ты делал это с таким пафосом, словно я виновата в чем-то. Я не знала правды, не знала, что отец избивал маму и бил тебя, поэтому не нужно вешать это на меня, словно я несу ответственность за что-то подобное. Я не была в вашем клубе «посвященных»!

Конрад удивленно вскинул брови.

– Я ничего на тебя не вешаю! Просто разозлился из-за того, что ты обвинила во всем нашу мать, – объяснил он.

– А что мне еще нужно было делать? Конрад, я виню себя за то, что злилась на маму, и не знала, что она пережила нечто подобное, виню, что не знала, как тяжело приходилось тебе, что жаловалась, хотя в отличие от тебя меня никто не бил! Я все равно виню себя, хотя знаю, что ни в чем не виновата. Вы скрывали от меня правду. А свою правду я собирала по кусочкам из случайно брошенных фраз Иветты и других отцовских родственников! Ты не представляешь, как сейчас гудит моя голова, она готова лопнуть!

Брат молчал. Не уж то ему нечего сказать?

Я отпрянула назад, закрыла глаза и откинулась на сиденье, игнорируя взгляды Блейка в мою сторону.

– И что, если бы я не обронила фразу о матери, ты так и продолжал бы скрывать это? – спросила я, зажмуривая глаза и сжимая руками подлокотники.

Снова молчание.

– Ясно. Не подходи ко мне и не пытайся разговаривать со мной ближайшие пять лет!

– Послушай, ни к чему было ворошить все это. Ты не знала всей правды и хорошо! Хоть один из нас был нормальным ребенком и не страдал в детстве, – пытался оправдаться брат.

– Нет! Это тебе так кажется, – возразила я. – Теперь понятно, почему ты всегда был в приоритете! Мама жалела тебя и старалась угодить, никогда не ругала и ставила выше меня. А отцу я вообще не родная! Конечно, он не подпускал меня к бизнесу и даже не общался. Зачем ему чужой ребенок?

– То, что сказал отец – ложь! Мама была ему верна. У Томаса паранойя, он всегда видел то, чего нет.

Как же сильно хотелось сбросить брата с этого самолета. Жаль только летать о не умеет.

– Все! Заткнись и не разговаривай со мной! – не выдержала я.

Хвала небесам, он послушался и не трогал меня до конца полета. Блейк на удивление тоже не рискнул как-то донимать меня разговорами. Либо ему просто не было до этого дела, либо он единственный понимал меня как никто лучше в этом мире. Мне хотелось верить во второе.