Дверь

Глава 27

Джоанна

– Ого, большой синяк! – воскликнула маленькая девочка, сидя на коленях мамы и тыкая пальцем в ее руку.

– Да, – протянула Лаура, оглядывая свое предплечье.

Клоун в разноцветных шароварах и с красным носом развлекал маленьких детей и только Джоанну совсем не интересовал приглашенный гость. Не интересовали ее и яркие шары в виде единорогов, и причудливые колпаки с нарисованной радугой и веселая музыка.

– Где папа? – спросила четырехлетняя именинница.

– Сейчас праздник только для деток, папа будет дома вечером, – ответила Лаура, сомневаясь в том, что Томас действительно приедет домой.

– Хочу торт, – фыркнула Джоанна.

– Сейчас еще не время для торта, – ответила женщина, поглаживая дочь по заплетенным волосам.

Девочка надула губы и показательно отвернулась.

– Хочу торт!

– Ладно, – сдалась Лаура, улыбаясь. – Будет торт.

Мою грудь словно сжали стальными тисками. Я поверить не могла в то, что отец бил маму, и тем более не могла поверить, что он бил Конрада.

Это известие ненадолго выбило почву из-под моих ног. Вся жизнь, все мои мысли и все во что я верила – было ложью.

Сначала я расстроилась и по традиции начала упиваться жалостью. Жалостью к маме, к брату и к себе. А через несколько секунд пришла злость.

– Джоанна, – ласково позвал Блейк, касаясь моей спины.

Я никак не отреагировала. Даже не взглянула на него.

На другом конце зала стоял мой отец, он был в смокинге, седоватые волосы был зачесаны назад, лицо гладковыбрито. Он смеялся, беседуя с каким-то мужчиной. Рядом стояла его невеста. Ранее я уже успела перекинуться парой фраз, как с ним, так и с ней.

– Любимая? – снова позвал Блейк. – Ты в порядке?

Я оторвалась от разглядывания фигуры отца и взглянула на Блейка.

В порядке ли я?

– Да. Я в полном порядке.

– Джоанна, тебе нужно успокоиться, – сказал Конрад. – Ты в шоке.

Из моего горла вырвался неконтролируемый смех.

– А как я должна себя чувствовать, Конрад? Скажи мне, ты ведь все знаешь, старший и умный брат.

– Джоанна, – покачал головой он, уже, вероятно, жалея, что рассказал мне правду.

– Заткнись! Вы все лгали мне в течение двадцати лет!

– Мы не лгали, просто никто и никогда не затрагивал эту тему, – оправдывался он.

На самом деле я не знала всех подробностей о разводе родителей. Что и позволило мне сложить определенное мнение об этом и верить в придуманную реальность.

Сам отец однажды, уже после развода, обронил фразу, что мама предпочла папе дядю Саймона. Маленькая я поверила в это, а подросток-Джоанна, вспоминая алкоголизм отца, сложила картинку дальше. Папа пил, мама гуляла, далее последовал развод.

И никогда в семье мы не обсуждали это, ни с мамой, ни с Конрадом. Я держала свои суждения при себе, а брат не пытался что-то рассказать мне.

Но сейчас я уже не ребенок, и не подросток. Я не верю в придуманную реальность. Кроме того, у меня есть язык, и я могу сама узнать все подробности нашего семейного прошлого. Чем я и собираюсь заняться прямо сейчас.

– Тебя пытались уберечь от этого, – спокойно сказал брат.

Я бросила короткий взгляд на него, а затем отвернулась.

– Знаешь что, Конрад. Пошел ты!

Я сорвалась с места.

Стоило мне сделать пару шагов, кто-то грубо схватил меня за локоть.

– А как же «не испорть отцу помолвку»? – непонимающе спросил брат.

Признаю, я жалела маленького Конрада, но взрослого Конрада мне хотелось придушить.

– Убери свою руку, иначе я примотаю ее скотчем к твоей заднице!

Конрад отступил и в пораженческом жесте вскинул руки.

Я видела по глазам Блейка, что он тоже хотел что-то сказать, но я не дала ему этого сделать, одним взглядом предупреждая его не трогать меня. Он понял все сразу.

Отец по-прежнему стоял в компании людей: своей невесты и мужчин в костюмах. Но мне было плевать, что я могу оторвать их от какого-то важного разговора. Вырисовывался разговор поважнее.

– Папа, нам нужно поговорить.

Я уверенно постучала по плечу отца, но он, кажется, не обратил на меня внимания.

– Селеста, я занят.

Видимо разговор с лордом Фаррелом и другими мужчинами интересовал его больше, чем разговор с собственной дочерью.

– Это срочно.

– Все потом, – снова отмахнулся он от меня как от назойливой мухи.

Я сжала зубы, да так, что у меня заболела челюсть.

– Селеста, – послышался голос Синтии. – Не отвлекай взрослых от разговора.

Это сорвало последние петли.

Я в ярости сжала губы и, глядя в глаза Синтии, закивала головой.

Затем отошла на несколько шагов назад, взяла с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского и, почувствовав в груди безграничную ярость, обиду и ненависть, бросила бокал в огромную хрустальную пирамиду из похожих бокалов с шампанским.

Попадание вышло точно в цель.

С каким-то маниакальным наслаждением я наблюдала за тем, как десятки бокалов падают и разбиваются на тысячи осколков, разнося по залу громкий звенящий звук.

Все замерло.

Музыканты, поиграв мимо нот, остановились. Люди ошеломленно поохав, замокли.

Весь зал уставился на меня.

Очень громкий жест для человека, который ненавидит находиться в центре внимания. Но почему-то, мне не страшно было выйти из панциря.

– Теперь я завладела твоим вниманием?

Отец был зол.

Еще бы, такого оскорбления он не потерпит.

– Что ты вытворяешь? – раздалось его яростное шипение.

Я высоко задрала голову и прямо взглянула в его глаза.

– Нам нужно поговорить.

В моем голосе не было ничего кроме холодного спокойствия.

Он окинул беглым взглядом зал, и кивнул в сторону выхода.

– Музыка, играйте! – крикнула Синтия, одаривая меня ненавидящим взглядом. Музыканты послушались и заиграли несмелые аккорды классической музыки.

Отец вышел в тот самый коридор, где мы с парнями находились ранее. Там не было ни единой души. Даже свет приглушили, основное торжество проходило в банкетном зале.

Я остановилась, чувствуя, как от страха немеют мои ноги, однако адреналин, перекатывающийся по венам вызванный злостью, не позволял мне поддаваться страху.

Оглянувшись, я поняла, что Конрад и Блейк последовали за нами.

Томас не смотрел на меня, он с каким-то разочарованием в глазах смотрел на Конрада.

– Ничего не меняется, – прогремел его холодный голос. – Как всегда потакаешь ее капризам.

Конрад усмехнулся и расслаблено пожал плечами.

– Ничего не поделаешь, наш отец придурок, поэтому она имеет полное право на свои капризы.

Услышав это, Томас сузил глаза и покачал головой.

– Вы оба, самое большое разочарование в моей жизни! – выплюнул он.

А это что-то новенькое, раньше таких громких слов в сторону моего брата отец не произносил. Всему был предел.

– Самое большое разочарование в твоей жизни это ты сам! – отозвалась я. – Ты лжец, трус и подлец! Мне противно, что ты называешь себя моим отцом! Как ты мог так поступать с ней? Как ты мог смотреть в глаза своим детям после этого?

Томас вскинул брови. И я поняла: он догадывался, что имелось в виду, но по какой-то известной ему одному причине, спросил:

– О чем ты?

Я нервно рассмеялась, чувствуя как от адреналина, страха и нервов трясутся мои руки.

– Ты обижал маму! Ты превратил ее жизнь в ад!

После этих слов его лицо полностью расслабилось. Но самым страшным было то, что в его глазах я не заметила ни капли сожаления, ни капли раскаяния.