Дверь

– Как ты смотришь на то, чтобы стать друзьями с преимуществами? – вдруг спросила она, так и не дав мне ответить.

Я сжал челюсти, чувствуя чуждое давление в груди.

Меня сейчас поместили во френдзону, но с небольшими поправочками?

Быть с ней, но при этом не нести ответственность за многие вещи. Заниматься сексом и иногда встречаться на свиданиях, но жить раздельно и не связывать себя чем-то общим помимо сексуальной связи. Это было идеальным решением, предложи она такой формат раньше, но сейчас что-то в моей груди активно противилось этому, и я совсем не почувствовал радости от ее предложения.

– С преимуществами? – переспросил я, словно не расслышал ее сразу. – Дружить с тобой и заниматься сексом?

– Мне кажется это хорошая идея, – сказал она, опуская свою голову обратно на мое плечо. – Я не люблю обязательства и мне не нужны полноценные отношения, так что пока я не нуждаюсь в этом, и не буду нуждаться в ком-то постоянстве еще очень долго, ты и секс по дружбе будут прекрасным вариантом.

– Правда? – я искренне старался спрятать разочарование, но оно все равно проявилось в моем голосе.

– Да, это полностью мне подходит, да и тебе, думаю, тоже.

Мне это не подходило.

– Только есть еще одно условие, – через несколько секунд сказал я. – Ты не встречаешься с другими мужчинами, а я не встречаюсь с другими девушками, ради безопасности, естественно.

Джоанна недолго думая кивнула.

– Конечно, это честно, – улыбнулась она.

Какое-то время мы лежали молча, я уже подумал, что она засыпает, как раздался ее тихий голос:

– Твоя мама, мы поговорим об этом?

Движения ее руки на моем теле действовали на меня успокаивающе, однако стоило мне вспомнить Елену, темнота снова начала подступать к моей груди.

– О чем ты хочешь поговорить?

Она опустила руку ниже, на мой пресс и принялась гладить его. Такой своеобразный ритуал, по всей видимости, успокаивал и ее.

– Какой мамой она была? – спросила Джоанна, заставив меня удивиться. – Я помню, что она ушла от себя еще в детстве. Но до этого, она жила с тобой. Я просто… Я все думаю над тем, как она обвинила тебя в поджоге без доказательств. Неужели ее сердце не дрогнуло ни на секунду?

– Нет, – резко ответил я. – У Елены нет сердца, нет совести и нет никаких жизненных ориентиров. Она никогда не вела себя так, как должна вести себя мама. Она всегда была занята собой и своими проблемами.

– Ты не был рад ее видеть – это мне понятно, но почему ты вдруг напрягся так, словно мне грозила опасность?

Потому что Елена была олицетворением самой опасности.

Набрав в легкие побольше воздуха, я выдал ей то, о чем не знал никто, кроме меня, отца и Майи.

– Елена виновна в смерти Стэфани.

Джоанна отстранилась от меня и ошеломленно взглянула в мои глаза.

– Ты сказал, что это был несчастный случай.

– Да, но если бы не Елена, ничего не случилось бы я.

– Что ты здесь делаешь? – послышался суровый голос отца с первого этажа.

Мы с Майей собирались на очередную тусовку, скоро должен был подъехать Кайл. Но перед самым выходом мы услышали возбужденные голоса: это были отец и Стэфани, и третий голос, который казался мне знакомым, но я никак не мог его определить.

– Нам нужно поговорить, – холодно сказала женщина приказным тоном.

Я шел по коридору, вслушиваясь в каждую фразу внизу. Майя семенила за мной.

Мне казалось, что все дело в отце. В последнее время он часто задерживался на работе, я думал, что он изменяет Стэфани. И если это пришла какая-то из его женщин, то я действительно готов был как следует вмазать ему по лживой роже.

– Блейк, – шепотом позвала Майя, хватая меня за рукав футболки. – Это дело касается только Стэфани и твоего отца.

Она знала о моих догадках. Майя всегда говорила держаться как можно дальше от чужих скандалов.

Я проигнорировал ее, дошел до лестницы и замер, вслушиваясь в голоса.

– Извините, но вы не думали что уже слишком поздно для разговоров, почему бы вам не заехать завтра? – вежливо спросила Стэфани.

Раздался громкий противный смех, от которого у меня зазвенело в ушах.

– Почему твоя экономка указывает мне, что делать? – фыркнула женщина.

– Я не экономка, я его жена…

– Да, сделай мне кофе, милочка, и быстрее, от долгого перелета у меня разболелась голова, – пожаловалась незваная гостья.

– Блейк, – снова протянула Майя. – Не нужно…

– Майя, замолкни! – шикнул я на нее, и принялся слушать дальше.

– Извините? – удивленно спросила Стэфани.

– Поторопись, не забывай, кто платит тебе! – воскликнула женщина, и до меня наконец дошло, где я слышал этот голос, и кто из моих знакомых мог говорить в таком развязном стиле с людьми.

Я помнил, как Елена часто общалась подобным образом с прислугой. Она любила напоминать, что является хозяйкой в доме.

Но сейчас она никто, так какого черта она здесь делает? И почему думает, что может так разговаривать со Стэф?

– Блейк стой! – зашептала Майя, когда я сорвался и начал торопливо спускаться вниз.

– Нет. Она не может так разговаривать с ней, – отмахнулся я, уже не скрывая ото всех своего присутствия.

– Стой, это их дело! – не унималась подруга.

Я обернулся и осадил ее одним взглядом.

– Это и мое дело тоже!

Плевать. Нужно срочно что-то сделать.

– Ты думаешь, что вправе появляться здесь и хамить мне? – возмущенно спросила Стэфани складывая руки на груди. Ее осторожный и вежливый тон исчез, словно его и не было. И это Стэфани еще слишком любезничала со змеей. Нужно было вышвырнуть Елену сразу, нельзя ей было позволять даже к нашему забору подойти.

– Да, я буду делать все что пожелаю, и уж точно не стану спрашивать тебя, – заверещала Елена. Ее голос сочился желчью и неприязнью.

– Елена! – зарычал отец.

– Я хозяйка в этом доме, а ты здесь никто! – продолжала говорить она.

– Стэфани, не надо вестись на это, – сказал отец своей жене, видимо потому что понял, что говорить о чем-то Елене бесполезно.

– Если ты не забыла иммигрантка, этот дом не принадлежит тебе и в этом доме живет мой ребенок! Поэтому закрой свой рот, и принеси мне кофе! А после возвращайся в свою Мексику!

– Елена, в последний раз предупреждаю! – снова донесся голос отца.

– Я из Швейцарии, идиотка! – разозлилась Стэфани. – Твой ребенок? Не смеши меня! Ты бросила своего маленького сына много лет назад! Оставила одного ради другой семьи. Поэтому не называй себя матерью, ты кто угодно, только не мать! И Блейк в тебе не нуждается, он… Он ненавидит тебя!

– Стефани! Хватит! Замолчи! – заорал отец так, что задрожали окна.

Я вошел в гостиную и непонимающе уставился на него.

Какого черта он творит? Что не так она сказала? Стэфани была права в каждом слове.

– Что? – растерянно спросила Стэф.

– Оставь нас, – гаркнул он.

– Грант, ты не можешь, – она покачала головой, словно не могла поверить в происходящее.

– Я сказал довольно! Я не узнаю тебя, что ты говоришь? Просто оставь нас, быстро!

Я впервые видел, чтобы отец разговаривал со Стэфани таким тоном и впервые видел в ее глазах столько одновременного удивления, разочарования и обиды.