Страница 59 из 133
Рис. 7.2
Рис. 7.3
Рис. 7.4
Рис. 7.5
Рис. 7.6
Доля женщин в целом сокращалась с 1987 г. (21,3%) до 1993 г. (11,2%), а в дальнейшем росла до 15,9% в 1996 г., 17,0% в 2001 г. и 17,8% в 2002 г. Разумеется, вклад женщин в преступность неодинаков для различных преступлений. Так, в 90-е гг. женщины совершили 9,9% (1990) – 13,4% (1995) убийств; 7,2% (1990) – 13,1% (1996) тяжких телесных повреждений; 4-9% хулиганств; 4-6% разбойных нападений; 6-8% грабежей; 9-13% краж; 38-47% присвоений (растрат) вверенного имущества; 25-34% дачи или получения взятки; 7-12% преступлений, связанных с наркотиками.
По возрасту прослеживается отчетливая тенденция сокращения доли несовершеннолетних в общей массе лиц, выявленных как совершивших преступления с 17,7% в 1989 г. до 10,5% в 2001 г. и 11,2% в 2002 г. Отмечаются пониженные темпы роста преступности несовершеннолетних по сравнению с темпами роста общей преступности. Если учесть, что та же тенденция просматривается по отдельным видам преступлений, то можно сделать гипотетический вывод об относительно лучшей адаптации подростков к резко меняющимся условиям социального бытия. Другой вопрос – каковы способы адаптации? «Уход» в наркотики? В преступные организации? Известно, например, что подростки и молодежь составляют главный резерв и действующие кадры организованной преступности, которая благодаря очень высокой латентности не находит отражения в статистике. Кроме того, фиксируется повышение удельного веса несовершеннолетних в тяжких насильственных преступлениях: по убийствам с 3,4% в 1988 г. до 7,5% в 2001 г., по тяжким телесным повреждениям (причинение тяжкого вреда здоровью) за те же годы с 3,4% до 8,4%.
По социальному составу наблюдается резкое сокращение доли рабочих (от 53,5 до 25,9%). Очевидно это, как и сведение на нет доли колхозников – работников сельского хозяйства (от 5,2 до 1,5%), объясняется размыванием и количественным сокращением этих классов бывшего социалистического общества. Столь же объяснимо резкое увеличение удельного веса лиц, не имеющих постоянного источника доходов (от 11,8 до 55,1%), и лиц, официально признанных безработными. Динамика фермеров и предпринимателей незначительна, без выраженных тенденций. Доля учащихся сокращается и в силу уменьшения их числа в популяции и по причинам, общим для подростков. Стабильно низка и имеет тенденцию к сокращению доля служащих. Однако при этом следует сделать поправку на очень высокую латентность должностной и экономической преступности.
Как всегда, во все времена и во всех странах, относительно устойчива доля рецидивной преступности. Это удивительное постоянство при всех изменениях уголовной юстиции послужило одним из доводов при обосновании «кризиса наказания». Подробнее об этом – в заключительной ч. IV нашей монографии.
В целом прослеживается тенденция роста «пьяной» преступности с 1987 до 1994 г. (от 28 до 41%) с последующим снижением до 22,6% в 2001 г. (24,2% в 2002 г.). Особенно высок удельный вес убийств (71-78%), причинения тяжкого вреда здоровью (74-80%), изнасилований (70-78%), хулиганства (72-75%), совершенных в состоянии алкогольного опьянения. Заметим, что до 1917 г. удельный вес «пьяной» преступности был значительно ниже (в среднем 11%, по данным М. Н. Гернета), равно как и в 20-е гг. XX столетия (6-15%).
Незначительна доля лиц, совершивших преступления в состоянии наркотического и токсического опьянения (0,2-0,9%) или же наркоманами (в среднем 0,2%). Только привычной толерантностью (терпимостью) к потребителям алкогольных напитков и официальной идеологией «войны с наркотиками» можно объяснить столь «несправедливое» отношение официоза и mass media к потребителям наркотиков (образ хищного преступника) по сравнению с традиционными для России пьяницами.
§ 5. Организованная преступность
Как уже отмечалось выше, в данной работе не рассматриваются отдельные виды преступности, поскольку это нашло отражение в одной из предыдущих книг автора (Криминология. СПб., 2002). Однако для организованной преступности мы сочли возможным сделать исключение в силу относительной самостоятельности и важности проблемы.
Тема организованной преступности актуальна в современном мире, включая Россию, и вместе с тем крайне мифологизирована. Но если организованная преступность Италии, США, Японии и других «капиталистических» стран изучается и обсуждается с конца 20-х гг. минувшего века (одно из первых исследований – The Illinois Crime Survey, 1929; деятельность комиссии Kefauver в 50-е гг.; труды D. Bell и D. Cressey 50-60-е гг.), то для постсоветской России это совсем новая тема. Нередко ее используют различные политические силы в популистских целях: «Как только мы придем к власти, так ликвидируем мафию». Задача предлагаемого параграфа – попытаться посмотреть на проблему теоретически и показать реальную, с точки зрения автора, картину состояния организованной преступности в современной России.
Что такое «организованная преступность»? Организованная преступность – сложный социальный феномен. Возникнув, она так прочно переплелась с другими социальными институтами и процессами, вросла в общественную ткань, что с трудом может быть из нее вырвана для изучения.
Более того, вызывает все большие сомнения корректность самого понятия «организованная преступность», ибо, во-первых, преступность вообще не имеет субстрата в реальной действительности, а является релятивным, конвенциональным социальным конструктом. Во-вторых, с точки зрения общей теории организации, «организованность» – неотъемлемое свойство всех биологических и социальных систем, а потому «неорганизованной преступности» просто не существует. В-третьих, «в современных условиях, когда деятельность любой публичной или частной институции неизбежно связана с нарушением уголовного закона, понятие "организованная преступность" оказывается синонимом понятий "общество", "государство", "социальная действительность", "социальное явление"». Так что «понятие организованная преступность выполняет социальную функцию "персонификации общественного зла"»*. В результате предлагается отказаться от понятия «организованная преступность» как научного, признав его бытовым понятием**. Соглашаясь с этими доводами, мы не призываем к немедленному отказу от понятия «организованная преступность». Имеются научные традиции, накоплен большой эмпирический материал, осуществляется практика социального контроля над так называемой организованной преступностью. Но проблема нуждается в демифологизации и корректном, не идеологизированном изучении и освещении.
* Юстицкип В. Организованная преступность: смена парадигм // Преступность и криминология на рубеже веков. СПб., 1999. С. 46.
** Там же. С. 47.
Имеется множество определений организованной преступности*.
* См.: Abadinsky H. Organized Crime. Fourth Edition. Chicago: Nelson-Hall, 1994. P. 2-8; Albanese J. Organized Crime: The Mafia Mystique. In: Criminology. A Contemporary Handbook. Wadsworth Publishing Co., 1995. P. 231-232; Kelly R., Ko-lin Chin, Schatzberg R. (Eds.) Handbook of Organized Crime. In United States. Greenwood Press, 1994. P. 21-31,