Царство сумеречных роз

Я застыла, вспомнив о другом мужчине, что влиял на меня схожим способом.

Ох, глупое сердце, зачем ты вновь толкаешь меня на этот путь.

* * *

К главному поместью я пришла пешком. Снующая повсюду охрана видимо имела какие-то указания на мой счёт, раз меня ни разу не остановили.

Подходя к зданию, выкрашенному в белый цвет, в очередной раз позавидовала истории, прячущейся за солидным сооружением. Даже мне видно, как часто его реставрировали и перестраивали за прошедшие столетия. Фамильную резиденцию Соррентов построили в конце восемнадцатого века в соответствии с духом того времени. Она имела два этажа и вытянутые крылья с рядом одинаковых окон. К главному входу ведут широкие ступени, а по бокам установлены пухлые колонны, над которыми, в вензелях и узорах, виднеется герб клана Соррент: лев, стоящий на задних лапах и сжимающий в передних скипетр власти.

У входа зачарованный лакей открывает передо мной дверь, и я оказываюсь в парадной прихожей, где, если обернуться, вновь у потолка отыщется грозный герб клана. Стены и пол из мраморных плит в красных и изумрудных прожилках. Постелен ковёр, вытканный вручную. Повсюду картины и шикарные шторы с золотыми нитками. А над головой огромная люстра, в рассветный час сверкающая тусклым алмазным блеском.

Здесь красиво. Но очень помпезно и холодно. Как будто живёшь в музее, нет уюта. Это издержки старинных семей. Они несут на своих плечах пыль прошлых веков.

Не зная, куда идти, свернула направо, рассчитывая отыскать кого-нибудь знакомого. Продвигаясь по залам с потолками по пять–семь метров, заставленными антикварной мебелью, ощущала хаос прошлого, сплетённого с настоящим. Гобеленные обои на стенах, местами потёртые, под ногами новейший паркет. Книги в шкафах – от коллекционных изданий на старорусском языке до современных журналов о моде. Гостиная с телевизором и там же, в углу, древний камин, оставленный как элемент декора.

Я застряла в пустой танцевальной зале, в котором гуляло эхо из-за отсутствия мебели. Меня заинтересовало полотно во всю стену, изображавшее битву из недалёкого прошлого. Бравая кавалерия с шашками наголо шла в атаку. Познания, вбитые в голову ради работы в музее Дивнограда, подсказали, что эта картина написана во времена Мировой войны. Сразу вспомнилось, как историк из Псарни объяснял, насколько нужна была европейским вампирам эта война, чтобы переиграть территории в соответствии со своими потребностями.

Тогда же чуть не случился разрыв договора между вампирами и охотниками. И когда европейский Пятиугольник вздумал пойти новой войной на евразийский Шестиугольник, в дело вступили вечные, охладившие интерес тамошних вампиров, за одну ночь отрубив головы всех их Хозяев. Больше никто не стремился войной решать свои дела.

Я настолько задумалась о прошлом, что даже не заметила появления Дардена. А он буквально набросился на меня, хватая за локоть, выводя из зала в небольшую комнату, где прижал к стене и без спросу полез в рот, вызывая приступ рвоты, который я с трудом подавила. Он так жёстко держал меня за плечи, чуть ли не носом утыкаясь мне в рот, что я едва могла дышать.

Вспышка гнева полоснула по нервам, и я с силой оттолкнула его, зажимая горло.

– Какого чёрта, Дарден?! – закричала я, гневно глядя на него.

А он, вот удивительно, с таким же жаром смотрел в ответ.

– Кровь, – прохрипел он. – Ты пила из источника, да? Кого ты убила, Дарья? Ты поэтому не вернулась с Лео? Захотела поохотиться, пользуясь нашим расположением?!

Его слова немного отрезвили меня, и я с недоумением уставилась на вампира, сама прислоняясь к стене. Вот уж не ожидала подобных обвинений.

– С чего ты взял, что я кого-то убила? С чего ты взял, что я была на охоте? Дэн! Ты же сам испытывал меня, ты знаешь, что я не дикарка! Кровь? Да, я пила кровь. Служанки Потентата. Она сама предложила, как я могла отказаться? – оправдание родилось на ходу, хоть щёки и опалил горячий румянец.

А он стоял такой, гневливый, как тигр перед прыжком. Слишком острый. Вся мягкость, что так нравилась мне, исчезла, уступая место разъярённому зверю. Волосы так и пылали, будто краснота его глаз обожгла их до горящих углей. Среди серых утренних тонов, он настоящий огненный факел, того и гляди, одежда запылает! Он будто стал огромным, заполнив собой помещение, делая комнату и без того крошечной.

С большим трудом ему удалось приручить свой гнев. Он успокаивался медленно. Слишком медленно, что заставило меня задаться вопросом: неужели придуманный проступок достоин такого гнева, что его нельзя приручить?

– Ты должна была вызвать Лео, – сухо заявил он, продолжая недовольно глядеть на меня.

– А я под арестом, что мне сторож нужен? Шаг вправо, шаг влево – расстрел? – недовольно выпалила в ответ. – Между прочим, Потентат дал мне свободу. Я могу оставаться вне клана, и никто не посмеет на меня охотиться!

Это было не совсем так. На меня распространяется договор, так что я защищена от нападений охотников. Однако, свободный вампир беззащитен перед клановым, за которым стоит семья. Именно поэтому Август посоветовал обзавестись друзьями.

– Да? – удивился Дарден и всё разом закончилось. Его гнев окончательно стих, и он устало опустился на диван, пряча голову в ладонях и с силой проводя пальцами по векам, чтобы стереть остатки огня и вернуть родную черноту. – Ты сводишь меня с ума, знаешь об этом? Я ждал тебя. Даже Лео отправил в дом Потентата, но служанка передала, что ты давно ушла. Веришь, я уже намеревался штурмом брать Конгрегацию, подозревая их в похищении.

Я опустилась рядом с ним и переплела наши пальцы, легонечко сжав. В этот момент на меня накинулась такая кусачая вина, что просто наружу выворачивало. Я та ещё мерзавка. Час назад я вместе с Яном пила кровь очарованной девушки. И не чувствовала ничего, кроме наслаждения. Я была полностью удовлетворена. А теперь это воспоминание обернулось презрением к самой себе.

Я так плохо управляюсь с собой? Это отголоски моего превращения? Или же настоящая я чешется под кожей, требуя, чтобы её выпустили? Мне нестерпимо захотелось объясниться. Захотелось признаться в том, кто я такая. Дарден ни в чём не виноват. Это его мать отдала приказ. Это Птолемей издевался надо мной всю мою недолгую жизнь. Но Дар… мой дар…

Я подняла наши сплетённые руки и осторожно поцеловала его пальцы, пристально глядя в глаза. Не сейчас. Нет. Я должна обезопасить себя от Яна и самой себя. Я должна во всём разобраться. Я не могу всё взвалить на него. Я найду выход.

– О чём ты думаешь? – угли сгоревшего пламени всё ещё тлели в его почти чёрных глазах.

Светало и я всё больше очаровывалась его улыбкой, вновь проступившей на губах Дэна. Он выглядел старше в этой серости. Мудрее. И очень одиноко. Кажется, ему хорошо здесь, рядом со мной. Кажется, я успокаиваю его сердце.

– Я думаю, что ты становишься дорог мне, – прошептала едва слышно. – Понимаешь, в моей жизни было слишком много грязи и боли. Я боюсь привязанностей. Прости, мне даже в голову не пришло, что ты будешь волноваться обо мне.

Дарден наклонился и поцеловал меня в щёку.

– Просто не делай так больше, хорошо? – ответил он. – Я знаю, что такое предательство. Когда-то давно два близких вампира сделали мне очень больно. Это закончилось катастрофой и триумфом моей матери. Она добилась желаемого, а я больше не управляю своей судьбой.

«Фиолетовые розы», – тотчас всплыл аромат этих цветов, и я ощутила укол в сердце. Что же тогда произошло? Как с этим связан Ян?

– А передо мной будто открылась калитка к свободе. Впервые, я действительно могу что-то решать, – ответила ему. – Август посоветовал обзавестись защитой клана, потому что одиночки всё равно не выживают, даже с подписанными документами. Но… эта ночь была моей. Целая ночь, – я коснулась его волос, поражаясь их мягкости и густоте. Такие рыжие, такие огненные…

Он нежно коснулся моих губ, скрепляя наши слова поцелуем, и я почти подалась в ответ, когда перед глазами всплыло укоризненное лицо Яна. И я отпрянула, а он, почуяв перемену, сделал вид, что ничего не было.