Страница 3 из 11
Кураев, плотный, краснолицый человек лет тридцати, смотрел на них с брезгливым презрением. То, что он «толкает» стволы и вооружил половину отребья в городе, было хорошо и давно известно. Но поймать его за руку не удалось до сих пор.
– Что же вы, Петр Петрович, так неаккуратно? – Олег продолжал доброжелательно смотреть на него. – Нанимаете мальчишку… Убийство… То есть, «мокруха». Не ваш стиль! Или так торопились выполнить «заказ»?
– А у него «крыша» на самом деле поехала, – усмехнулся Вахтанг.
– Это у тебя все ветром сдуло, – наконец, подал голос Кураев. – Что за дела?! Дайте мне бумагу. Напишу заявление прокурору.
– Как же давно у меня кулаки на эту образину чешутся, – пробормотал в пространство Вахтанг.
– Кляузник, – подметил Олег.
– Поганец, – уточнил Вахтанг. – Ты ему суть дела разъясни.
Олег зачитал Кураеву показания Васильева, объяснил суть дела.
– Знать ничего не знаю! Наговаривает мальчишка! – Кураев к этому времени уже вошел в раж. – Я инвалид второй группы! У меня эпилептические припадки! Права такого не имеете!
– Бог с ним, пусть настрочит свою кляузу. Ты только ничего не позабудь! – нарочито громко и раздельно, как разговаривают с душевнобольными или очень старыми людьми, произнес Вахтанг. – Прокурор любит подробности!
– Напишу, – пообещал Кураев и принялся строчить со скоростью опытного стенографиста.
– Смотри-ка ты, грамотный, – хмыкнул Вахтанг.
Минуты две он наблюдал, как Кураев пишет заявление. Потом сослался на необходимость подготовить очную ставку и вышел из кабинета.
Через несколько минут Кураев закончил свое художество на имя районного прокурора. Еще с минуту Олег делал вид, что внимательно перечитывает его. После чего встал и со словами:
– Я выйду на пару минут, посиди тут, – надел на Кураева наручники, застегнул их за спиной, закрыл дверь на ключ и ушел в туалет.
Спустя полминуты после того, как дверь за Олегом закрылась, из шкафа с одеждой выбрался рослый, мощного сложения человек в ярком резиновом костюме с аквалангом за плечами и в маске. И принялся методично, но аккуратно избивать Кураева. От ужаса и нереальности происходящего тот потерял дар речи.
Аквалангист обрабатывал его недолго, но профессионально. Закончив экзекуцию, посадил Кураева обратно на стул и беспрепятственно вышел из кабинета.
Кураев сидел на стуле, выкатив полубезумные глазки на большой настенный календарь, и чувствовал, как боль растекается по всему телу.
Через минуту, смеясь и переговариваясь, в кабинет зашли Вахтанг с Олегом. Дверь снова открывали ключом.
– Если все будет нормально, – сказал Вахтанг, – очную ставку через двадцать минут устроим.
– Дайте мне ручку и бумагу! – истерично взвизгнул Кураев.
Олег с Вахтангом недоуменно переглянулись.
– Что теперь-то с вами случилось, Петр Петрович?
– Выпустите меня!
– Олег, это приступ, – озабоченно произнес Вахтанг. – Никакой он не эпилептик, он же буйный больной! Шизофреник. Я его медицинскую карту читал. Вызывай «Скорую помощь». Наручники с него не снимай, мало ли что…
– Нет-нет, медиков не надо, – уже спокойней сказал Кураев. – Просто дайте мне бумагу и ручку.
– Еще одну кляузу на нас накатаешь? – Укоризненно спросил его Олег. – Ты можешь сказать, что случилось?
– Меня избил водолаз, – губы у Петра Петровича мгновенно посинели и затряслись. – Он вылез из шкафа, избил меня и вышел через закрытую дверь. Я требую экспертизу!
– Это приступ, – покачал головой Вахтанг. – Точно. Я такое уже видел, – он выглянул в коридор и спросил у кого-то: – Саша, посторонние выходили из кабинета, пока нас не было?.. А вы видели кого-нибудь?.. Петр Петрович, никто из находившихся в коридоре не выдел водолазов.
– Я требую экспертизу! – нестерпимо громко завопил Кураев.
– Олег, вызывай «Скорую»! – Вахтанг сочувственно посмотрел на бьющегося в истерике Петра Петровича. – Слава богу, что он в наручниках. А с другой стороны, он ведь требует экспертизу. И нам нужна экспертиза. Вдруг голова у него резко пошла на поправку?
– Сидеть ему в любом случае придется, – кивнул Олег. – Жаль, очную ставку теперь не провести. Медики будут с минуты на минуту.
– Идем в коридор, покурим, – Вахтанг подошел к двери.
– Нет! Не оставляйте меня одного. – Кураев затравленно посмотрел на Олега и уставился на шкаф с одеждой.
На дворе было десятое декабря девяносто восьмого года.
2. Необоснованные подозрения.
– Олег Дмитриевич, задержитесь, – подполковник Воронцов испытующе посмотрел на него поверх стекол очков. – И вы, Вахтанг Петрович, тоже задержитесь.
Гарибов с Костыревым переглянулись.
– Можете курить, – предложил Воронцов, пододвинув к ним пепельницу. – А вы, Олег Дмитриевич, кажется, бросили?
– Да, еще до рождения ребенка, – ответил Олег.
– Олег Дмитриевич, объясните мне, что это за странная история вышла у вас со служителями культа? С отцом Викентием, в частности? Ваша неприязнь к священникам уже стала достоянием общественности… И последним об этом узнаю я.
Вахтанг неожиданно широко улыбнулся и сделал Олегу знак помолчать.
– Семен Павлович, позвольте, я разъясню ситуацию. И желательно с глазу на глаз. Боюсь, Костыреву сделать это будет затруднительно.
Воронцов задумчиво посмотрел на него и кивнул.
– Олег Дмитриевич, – Вахтанг улыбнулся, – выйди, пожалуйста. Выйди, выйди… Семен Павлович, сейчас я вам все объясню…
Олег решительно встал и вышел из кабинета начальника.
«Все равно ни о чем не жалею, – упрямо подумал он. – Если что-то подобное повторится, не важно, со мной ли, с другим, поступлю точно так же…»
Он почувствовал, как от этих мыслей у него каменеет лицо. И заметил, как на него с интересом смотрит светловолосая девушка, сидевшая возле кабинета Корнеева.
«Что он там насчет общественного мнения говорил? – вспомнил Олег, поднимаясь к себе. – Видно, брат, что-то ты пропустил, проморгал что-то…»
В кабинете возле окна стоял Семенов. Пребывал он в излюбленной позе юного натуралиста, неожиданно узревшего на улице механическое чучело допотопного ящера. И, как всегда, хлестал чужой кофе вприкуску с чужим же печеньем. Появление Костырева картинно проигнорировал, только принялся энергичней жевать. Знал, что сейчас ему начнут высказывать претензии.
Олег сел за свой стол, побарабанил пальцами по столешнице.
– Что-то случилось? – Семенов с любопытством посмотрел на него.
– Ты газеты вчерашние читал?
– Нет. Что стряслось-то? – Михаил даже жевать перестал.
– Сдается мне, отче Викентий поднял свору на защиту господина Косолапова.
– Серьезно?! И что делать будем?..
Вместо ответа Олег снова побарабанил по столешнице.
– Воронцов в обиду не даст, – уверенно заявил Семенов. – Объясни ему, что к чему. Он мужик правильный. На поводу у этой сволочи не пойдет.
Олег задумчиво посмотрел на него:
– Будь другом, пройдись по отделу, собери мне все вчерашние – позавчерашние газеты с общественным мнением против господина Костырева. Хорошо?
Семенов кивнул и с явной неохотой оторвался от подоконника.
– Ну и ну, – Олег утомленно потер глаза и принялся бесцельно бродить по кабинету. Завел будильник в шкафу, сверил его со своими часами. Он только сейчас посочувствовал Вахтангу – иногда объясняться с Воронцовым было сущим наказанием.
Минут через десять в кабинете появился Гарибов. Несколько секунд молча и оценивающе разглядывал Олега.
– С тебя, кстати, бутылка коньяка причитается, – подражая Этушу в «Кавказской пленнице», сказал Вахтанг.
Олег молча смотрел на него.
– Ему ничего не нужно объяснять про фашизм! – яро выговорил Гарибов и подошел к окну. – Это не шутки, Олег. Из-за наводки на Кураева мы нарушили золотое правило круговой поруки… И не улыбайся так! Это дело серьезное. На тебя и твою семью наехали отморозки. Надо было их еще по зиме в блин раскатать… Зря я тебя послушал. – Вахтанг устало вздохнул и присел на подоконник. – А где Семенов?