Страница 347 из 364
Его никто не искал — по крайней мере, открыто и официально: не знаю, как у моих светлых сослуживцев, но ко мне в нашей цитадели не возникло ни единого вопроса по поводу его исчезновения. Из чего следовал только один вывод: наши оппоненты не только знали о нем, но и всецело его одобрили. И выход их ставленника на земную сцену оказался вопросом не одного-двух, а существенно большего количества дней.
Каждый из которых походил на другой, как две капли воды.
Все мои попытки телепортироваться на землю оставались неизменно безрезультатными.
Моя дочь рассказывала мне только об их с юным стоиком подготовке к экзаменам и ожидаемо блестящих результатах на каждом из них.
Искатель всякий раз — но все резче — сообщал мне, что никаких новостей нет.
Связь с Гением все также отсутствовала — хотя временами меня охватывало ощущение уже не столь мертвого молчания, как бесконечно далекого, едва различимого, почти угадываемого присутствия.
А вот присутствие карающего меча в офисе ощущалось чрезмерно явно. В отсутствие подкидыша он одновременно развел там бурную деятельность и установил новые порядки. Временами мне даже начинало казаться, что его уже не юридически, а фактически сместили с его прежнего поста — и, потеряв объект приложения своих диктаторских замашек, он перенес их на наш офис.
На каждой разминке в него словно вся свора его псов вселялась — и при этом он неизменно требовал, чтобы я выступал против него исключительно в паре с горе-хранителем. Хотя в этом вполне мог заключаться и его скрытый замысел по ослаблению противника — мой, с позволения сказать, партнер не так поддерживал мои действия, как сковывал их.
В течение всего рабочего дня он метал грозные взгляды на любого, кому пришло в голову хотя бы немного изменить положение за столом, а легкое покашливание и вовсе вызывало утробное рычание — когда оно было бессловесным, я с готовностью транслировал его главе нашей цитадели, чтобы лишний раз отмести подозрения в том, что с исчезновением подкидыша атмосфера в офисе хоть как-то изменилась.
При этом особо рьяно — с типично светлым пониманием корпоративного единства — упражнялся карающий меч на горе-хранителе. Поначалу я это даже приветствовал — нелепые психологические потуги последнего во время перерыва уже давно вызывали у меня зубовный скрежет — но, к несчастью, их сменила теоретическая муштра, предназначенная для натаскивания светлых гончих, которой карающий меч — определенно, по уже вошедшей в кровь привычке — решил дополнить физическую во время разминок.
Вначале я прислушивался в надежде узнать что-то новое в тактике псов правящего течения, но затем решительно отключился — все эти методы слежки, засад и нападений из-за угла, с применением самых запрещенных приемов в любом из них, были знакомы мне отнюдь не понаслышке и вызывали совершенно оправданное желание прокомментировать как их природу, так и далеко не редкую безрезультатность.
В ответ на такие примитивные попытки провокации в мой адрес, я пару раз поинтересовался у карающего меча, как продвигается его план по получению улик против его светлоликих хозяев — исключительно мысленно и подчеркнуто обеспокоено.
— Я работаю над этим, — всякий раз подтверждал он правило, что добрые намерения следует подкреплять способностью их осуществить.
Именно после одного из таких мысленных обменов у меня в сознании вспыхнул образ моей дочери — настолько четкий и яркий, что я мгновенно подобрался: Искатель не стал бы вызывать меня без крайне веской на то причины.
Глава 20.25
— Появились, — без всякого вступлений сообщил он мне.
— Кто? — замер я от множественного числа.
— Два новых студента, — уточнил он. — В группе ваших.
— Вы заметили что-то необычное в их поведении? — подтолкнул я его к более существенным подробностям.
— Ведут себя, как новички — тихо, — не поддался он. — Идут на контакт, только если им его предлагают. Но ваши почему-то одного из них выделяют — активность явно с их стороны. Он ведет себя ровно — и с ними, и с остальными. Но есть один нюанс.
— Какой? — очень захотелось мне подтолкнуть его физически.
— Ваши всегда особняком держатся, — медленно, словно в раздумьях, проговорил он. — И этот, когда от них к остальным переходит — или наоборот — всегда разворачивается на месте. Так, что в один короткий момент все они не видят его лицо. В этот момент он довольно прилично меняет и его выражение, и вообще манеры. Всегда одинаково и очень быстро — словно у него там переключатель.
— Это он! — выдохнул я.
— Пока не уверен, — охладил мой пыл он. — Это — единственная странность, в остальном под данные Вами приметы он не подходит: вашим определенно не навязывается — скорее наоборот, они к нему тянутся.
— Может, он действует от обратного? — предположил я. — Не проявляя к ним интерес, а вызывая его у них?
— Может, — неохотно согласился со мной Искатель, — но с другими он явно охотнее идет на контакт, так что не исключено, что ложная тревога. Буду держать в курсе.
К концу разговора я уже был склонен прийти к тому же выводу — несколько попыток телепортироваться на землю вновь закончились неудачей, что могло означать только одно: появление новых персонажей рядом с моей дочерью не привело к резкой эскалации ситуации и, следовательно, к острой надобности во мне.
Эта убаюкивающая иллюзия продержалась не далее, как до следующего дня — когда земля все-таки потребовала меня и отнюдь не силами моей дочери.
Это случилось на втором этаже, во время перерыва, когда я вновь старательно отключился от очередной галиматьи карающего меча, чтобы еще раз проверить, не открылся ли проход на землю.
Земля отозвалась — телефонным звонком.
От опекуна моей дочери.
— Макс, ваше светило не отзывается, а мне было велено, что если не к нему, так сразу к тебе, — брызнуло мне в сознание каплями кипятка, скачущими по раскаленной поверхности.
— Чего ты несешь? — даже отставил я несколько трубку от уха.
— Да этот же ваш предводитель гениальный! — задыхаясь, затараторил он еще быстрее. — Велел мне, если что и если он не отзовется, так только тебя вызывать!
— Гений предоставил тебе перемычку? — почувствовал я себя почти преданным.
— Ну да, — нетерпеливо подтвердил мои тяжкие подозрения опекун моей дочери, — и велел до его возвращения за него тут побыть — я же один из нас всех здесь остался!
— И зачем он тебе нужен? — решил я отложить до более спокойного времени размышления о том, когда Гений успел наделить столь недостойный объект своим доверием.
— Так я же потому и звоню! — сорвался вышеупомянутый объект уже почти на крик. — У Игоря с Дарой в группе появился новенький …
— Я в курсе, — слегка расслабился я.
— А ты в курсе, что у него в голове? — зашипел он. — Я туда только что заглянул …
— Что ты сделал? — похолодел я.
— Вот только давай без своей вечной позы! — зашипел он уже со свистом. — У вас патента на сканирование нет, а мне предводитель личное разрешение на него дал.
Собственно говоря, не все так страшно, немного отлегло у меня от души — если он со мной говорит, значит, жив. А в мозгу у него существенный ущерб причинять просто нечему.
— Так вот, — несколько отдышался опекун моей дочери, — у него в сознании все вычищено и выглажено, как на презентации — в жизни такого идеального порядка в мыслях не бывает. А потом я там заметил несколько мест, в которых это сознание как будто …
— … спрессовано? — закончил за него я.
— Ага, причем, под жутким давлением, прямо все дрожит, — обрадованно подхватил он, и вдруг замолчал. — А ты откуда знаешь?
— Никогда, ни при каких обстоятельствах, — отчеканил я, неожиданно для себя самого представив себе мою дочь при известии о гибели ее опекуна, — больше не сканируй его. Эти точки — детонаторы, которые мгновенно выжгут и его сознание, и твое. Они там для того и поставлены, чтобы — попадись он кому-то в руки — никто так и не узнал, зачем его послали.