Ангел-мечтатель

Замечание о его нездоровом виде не выдерживало никакой критики — бледность всегда была его отличительной чертой, во время дебатов на втором этаже в нем не просматривалось даже малейшего следа изнуренности, и только легкую нервозность в отдельных движениях можно было приписать предшествующему перенапряжению, в результате которого, по всей видимости, он и снизил до некоторой степени темп работы.

Говоря о последней, оставалось совершенно необъяснимым, куда и, главное, зачем могли перевести подкидыша его непосредственные патроны. Да, действительно, вся информация, поступающая на наши сканеры, не только отображалась на его экране, но и стекалась, в конечном счете, к светлоликим аналитикам, у которых он мог изучать ее с тем же успехом, что и здесь, но тогда возникал вопрос, зачем его изначально направили в офис.

Единственным удобоваримым ответом на этот вопрос могло послужить предположение, что он получил от своих хозяев такое же поручение, что и я от главы нашего течения: стать их глазами и ушами в офисе, дополнять официальную информацию, поступающую от нас, слежкой за мельчайшими нюансами нашего поведения и даже — вполне возможно — проверять достоверность моих собственных наблюдений за светлыми сослуживцами. Однако, с отзывом подкидыша его патроны однозначно теряли такую возможность — что выглядело крайне неправдоподобно на фоне маниакальной подозрительности всего правящего течения и — особенно — на завершающей стадии воплощения их планов.

Оставалось только предположить, что — благодаря нашей осторожности — все усилия подкидыша лишь убедили его хозяев в том, что мы никак не сможем спутать их планы — и они сбросили его, как ненужную более пешку с игровой доски.

Точь-в-точь, как говорил глава нашего течения.

В том разговоре о готовящейся замене юному стоику,

Которая абсолютно не интересовала его, поскольку находилась в ведении его партнеров.

Так самых, которые — за исключением аналитического подразделения — никуда не могли перевести подкидыша.

Кроме, как на …

Глава 20.24

Похоже, в тот день мы с карающим мечом действительно мыслили в одном направлении — телефон у меня в руках оказался одновременно с его словами, что нужно узнать у моей дочери и юного стоика окружающую их обстановку.

Горе-хранитель уже тоже тыкал пальцем в экран своего телефона, как вдруг завопила Татьяна, тыча обеими руками в сканеры — за все долгое время работы с творением Гения, она так и не осознала, что они реагируют лишь на прямое обращение к ним.

Я опустил панель своего только лишь для того, чтобы не испугать мою дочь истошным визгом на заднем фоне разговора.

— Привет, у вас все в порядке? — начал я его как можно непринужденнее.

— А ты откуда знаешь? — удивленно отозвалась моя дочь.

— Что именно? — напрягся я.

— Да сессия эта — мы про нее уже совсем забыли! — проворчала она с досадой. — Готовиться нам к ней, в принципе, не надо — и так сдадим, но на экзамены все равно являться придется, а их в расписании совершенно по-дурацки поставили!

— Дара, не выдумывай! — выдохнул я с облегчением. — Это всего пара недель, да и каждый экзамен, насколько я помню, много времени у вас не отнимает — так что уж потерпите!

— Тебе хорошо говорить, — буркнула она, — ты своим временем, как хочешь, располагаешь.

О да, подумал я, с точки зрения вечности, возможно — если бы еще и с пространством так получалось!

— А как ваши новые хранители? — решил я оставить ее в непоколебимой вере в мои безграничные возможности.

— Ты знаешь — очень даже ничего! — рассмеялась она, явно оживившись. — Во-первых, они везде и все время вместе — и совсем не как кошка с собакой. Светлая перестала из кожи вон лезть, чтобы доказать, что она лучше всех — и Аленка взяла себя в руки. Хотя очень может быть, что с ними обеими Тоша воспитательную беседу провел, Но я не об этом — я другое хотела сказать. Вот на них опять видно, что здесь вы все лучше становитесь: там, у себя, вечно сражаетесь друг с другом, а сюда попадаете — и сразу как-то не за что; и можно, и лучше мирно вместе жить. Хотя ты со мной наверняка не согласишься, — вздохнула под конец она.

— В свете некоторых обстоятельств я весьма охотно с тобой соглашусь, — усмехнулся я, вспомнив рассказы Гения о неповторимых особенностей его мира.

— Каких обстоятельств? — тут же загорелась она.

— Это при встрече, — от всей души пообещал ей я, чтобы усилить притяжение со стороны земли.

— Когда? — не удовольствовалась, как всегда, туманными намеками моя дочь.

Хотел бы я сам знать, с раздражением подумал я — она вернула меня к единственному условию моей немедленной телепортации на землю.

— Скоро, — твердо уверил я ее — то ли с надеждой, то ли с опаской. — Помнишь наш разговор о рьяном последователе, которого вам собирались подослать? У нас есть основания полагать, что его уже отправили — и я очень настоятельно прошу тебя немедленно сообщить мне о появлении возле вас любого незнакомого, но набивающегося вам в друзья лица.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнесла моя дочь, вновь демонстрируя наследственную сообразительность, — что такое появление как-то связано с твоим?

— Дара, ты всерьез думаешь, — решил я усилить притяжение и с ее стороны, — что если возникнет реальная угроза вам с Игорем, что-то сможет остановить меня?

— Тогда пусть быстрее возникнет! — расстроила меня моя дочь совершенно не наследственным легкомыслием.

Нетрудно догадаться, что после этого мое намерение связаться затем с Искателем только укрепилось. И он, разумеется, воспринял мое предупреждение куда более серьезно.

— Когда ждать? — отрывисто спросил он.

— Точно не знаю, — неохотно признался я, — но поскольку отсюда его уже забрали, то он либо уже там, либо это вопрос нескольких дней.

— Как опознать? — перешел он к следующему пункту, приняв мой предыдущий ответ без дальнейших комментариев.

— Снова ничего не могу сказать, — бросил я с досадой, но тут же поправился: — Здесь он был совершенно незаметным — в прямом смысле слова полу-прозрачным. Там он внешность, конечно, другую примет, но он едва успел закончить курс обучения, и практического опыта у него никакого — возможно, истинный лик будет временами проступать. В чем он, правда, практиковался — по словам Гения — так это в быстрой смене внешности, но опять же — без практики вполне может сбой случиться.

— Может случиться, может нет, — отверг мои предположения Искатель. — Буду ваших сканировать.

— Вы с ума сошли? — похолодел я. — У них в сознании сотни имен — они уже давно базу близких по духу составили, сейчас как раз сортируют ее по степени надежности. Как Вы там этого хамелеона от других отделите? Гений тоже говорил, что в этом случае лучше ограничиться обычным наблюдением — хамелеон должен быть чрезмерно настойчивым.

— Понял, — неожиданно согласился со мной на этот раз он, — буду держаться ближе к вашим.

— И еще одно, — вспомнил я кое-что другое. — Если в окружении моей дочери и Игоря появится некий новичок, который покажется Вам подозрительным, его не сканируйте ни в коем случае. Гений сказал, что его сознание запрограммировано на самоуничтожение при любом вторжении — с крайне вероятным фатальным исходом для окружающих.

— А ему, значит, можно, — буркнул Искатель без какого-либо уважения к величайшему уму всего нашего течения. — Лучше бы он личным примером к осторожности призывал!

— И об осторожности, — нарочито проигнорировал я вопиющую бестактность. — Я слышал, что светлая от Вас ни на шаг не отходит — отстраните ее на время, чтобы под ногами не путалась.

— Мы сработались, — похолодел у него голос. — Она мне другую пару прикроет, но под удар не пойдет — рядом со мной больше ни одни крылья сломаны не будут.

Сказать по правде, я не совсем понял его последнюю фразу, но горячо понадеялся, что она распространяется на всех, кто вверен его заботам — поскольку это было единственное, что мне оставалось: подкидыш как в воду канул.