Страница 41 из 53
— Еду к дочери, милок, а где выходить, не знаю, — сказала она, поправляя концы клетчатой шали.
Иван взял бумажку, прочел адрес.
— Вы к Ремизовым? — спросил он, не скрывая своего удивления.
— К ним, родной, — ласково ответила она.
— Поедемте вместе, я тоже к ним, они сегодня переезжают на новую квартиру.
— Я знаю, милок, они прислали телеграмму, надо было вчера приехать, да задержалась. Ну, слава богу, не опоздала, да еще попутчик объявился. Повезло мне!
У ее ног стояли два огромных узла, связанные полотенцем, и большая плетеная корзина, наполненная чем-то до краев, покрытая белой тряпкой и перевязанная пеньковой веревкой.
— Деревенских гостинчиков везу: яблочков, грибков сушеных и соленых. Поросенка зарезала, большой был, пудов девять. Тут у меня окорок да кусков пять соленого сала, что получше отобрала, да два гуся прихватила, килограммов по пять каждый будет. Ну и по мелочи кое-что взяла — вот и набралось…
Ей было лет шестьдесят, но она не выглядела старухой, напротив, была крепкой, жилистой. Веснушчатое лицо так и дышало здоровьем.
— Из колхоза? — спросил Иван. — Неплохо, видно, живете.
— Лучше и нельзя, все есть.
— Так уж и все? — поддел Иван.
— Ей-бо! — Она стала уверять его, что дома у них покрыты шифером, обшиты тесом, в каждой семье телевизоры, приемники. У молодежи мотоциклы, магнитофоны. А уж какая на полях техника, говорить не надо!
Ивану было приятно это слышать. Он знал, как тяжко жилось деревенским женщинам, когда их мужья были на фронте, а колхозы прозябали, разоренные войной. Он хотел еще кое о чем порасспросить, но на следующей остановке надо было выходить. Иван потянулся к узлам, но женщина опередила его.
— Нет, нет! — запротестовала она. — Я сама, милок, донесу, мы привычные.
Он стал уговаривать ее, она и слушать не хотела.
Они сошли с автобуса. Прошли метров сто. Спутница под тяжестью узлов покачивалась, но не отставала. Иван силой снял с ее плеч узлы, вскинул на свои, выхватил из рук корзину.
— Я не проходимец и не жулик, действительно иду к Андрею, — успокоил он ее и для пущей убедительности сунул ей в руки упакованную люстру.
— Да я ничего, милок, а все же рот-то разевать не следует.
Они прошли переулок. Ноша оказалась так тяжела, что Иван закачался под ней сам. Невольно вспомнились давно читанные, полузабытые некрасовские стихи о выносливости и терпении русских женщин. «А ведь донесла бы, просить никого не стала. Не стала же посылать телеграмму, чтоб ее встречали».
— Андрея-то откуда знаешь? — перебила она его мысли.
— Вместе работаем.
— Парень-то он шустрый, честный, Нина моя страшно его любит, и он любит ее, да вот зашибает маленько.
— Теперь он не пьет.
— Ну да? — не поверила она. — Неужто не пьет?! А как, милок, было бы хорошо!
У дома Ремизова уже стояла грузовая машина. Чтоб узлы снова не выносить из дома, Иван хотел теперь же положить их в кузов, но спутница снова запротестовала:
— Как же это я с пустыми руками войду-то?
Иван взял из ее рук люстру, сунул в кузов, вернул ей тяжеленную корзину и повел в дом. Кроме хозяев, здесь уже был Куницын. Пока мать с дочерью обнимались, Иван разглядывал комнату. Посредине ее лежали узлы. У стены стояли освобожденный от вещей старый гардероб, железная, немного поржавевшая кровать и потертый диван. Жена Андрея со вздернутым носом, густо усеянным веснушками, очень похожая на свою мать, без тени смущения подала Ивану руку.
— Очень приятно, что приехали. — Ее лицо сияло улыбкой, глаза светились радостью. Но тут же она озабоченно окинула взглядом комнату: — Ну, ребята, берите, кто что может.
Андрей и Куницын взялись за гардероб.
— Стоп, не трогайте, это останется здесь, — распорядилась Нина.
— Как здесь? — удивленно заморгал глазами Андрей.
— С таким барахлом, да в новую квартиру? Ни гардероба, ни кровати, ни дивана — ничего старого отсюда не возьму! — решительно заявила Нина.
Андрей озадаченно смотрел на нее:
— Не валяй дурака! В голых стенах жить собираешься?
Нина взяла один из узлов, пихнула ему в руки.
— На, тащи, не задерживай машину! — И, чтоб он не раздумывал, подтолкнула его к двери.
Андрей покорно поднял узел.
— На чем спать-то будем? — все еще надеясь образумить жену, проговорил он.
— Думал бы раньше, а то водочка да водочка… — махнула она рукой, дала ему еще один узел и снова подтолкнула к двери.
Буданов и Куницын уже вынесли по два узла и, видя, что в комнате почти ничего не осталось, ждали новых распоряжений Нины. Та велела Ивану нести швейную машинку, Куницыну — пылесос и, выйдя следом за ними, заперла дверь старого дома. Мать и ребенка посадила в кабину, а сама влезла к мужчинам в кузов.
— Опять фокусы! — рассерженно загудел Андрей, когда она наконец села рядом. — Не знаю, зачем тогда надо было брать машину? Узлы-то и в автобусе бы довезли.
В хозяйственных делах он полностью полагался на Нину, но сегодня он не понимал ее. А Нина, как назло, держалась своенравно и независимо, будто бросала Андрею вызов, не стесняясь присутствия его товарищей. И на это у нее были основания. Узнав, что завод дает им новую квартиру, она украдкой от Андрея скопила небольшую сумму денег, потом обратилась в кассу взаимопомощи и взяла еще, купила мебель, привезла в новую квартиру и уже расставила ее, о чем Андрей, конечно, и не догадывался.
Когда они поженились, жить было негде. К дому дяди, у которого он воспитывался после смерти матери и отца, сделали пристройку, утеплили ее, сложили времянку и прожили в ней почти четыре года. И теперь радость переезда на новую квартиру для Андрея омрачалась тем, что въезжали они туда без мебели. А как о ней мечтала Нина! Чувствуя себя виноватым, он сидел всю дорогу удрученный, не проронив ни слова.
Машина остановилась перед новым девятиэтажным блочным домом. Нина выпрыгнула из кузова. Подбежала к кабине, раскрыв дверцу, взяла сынишку у матери и помогла ей вылезти. Рассчиталась с шофером, прижала ребенка к груди и прошла вперед. Ее мать с корзинкой в руках засеменила за ней. Иван, Куницын и Андрей, подхватив узлы, молча брели следом. Нина оглянулась, посмотрела на их унылые лица и громко рассмеялась.
На третьем этаже она остановилась, достала ключи, открыла дверь в просторную пахнущую краской прихожую, подождала, когда все войдут, и торжественно отворила дверь передней комнаты. Сервант, гардероб, диван-кровать, стол, стулья были расставлены со вкусом и теперь красовались, поблескивая новой полировкой. Андрей так и замер с раскрытым ртом. Нина смотрела на него со счастливым лицом, на котором было написано: «Вот так-то надо!»
— Я бы такой жене ноги целовал! — воскликнул Куницын. Он подошел к серванту, в котором уже стояла посуда, тоже привезенная Ниной заранее, и щелкнул по нему пальцем: — Люкс! — Вот видишь, — повернулся он к Андрею. — А ты плакался!
Всем сразу стало весело. Осмотрели балкон, кухню, спальню, ванную. Андрей только озадаченно крутил головой да улыбался: «Где же она все-таки достала денег? Когда успела купить и привезти мебель?»
Довольная произведенным эффектом и собой, Нина посадила сынишку на диван, сняла пальто, надела белый передник.
— Ну, мальчики, ступайте за остальными вещами, а мы с мамой что-нибудь состряпаем.
— А как насчет водочки? — несмело спросил Андрей. — Без нее сегодня нельзя. Не грех и выпить: и новая квартира, и друзья в гостях.
Нина многозначительно улыбнулась.
— Успокойся, будет и водка, а потом на твой рот замок повешу, так и знай!..
— Жена у меня — золото! — с гордостью говорил Андрей, спускаясь по лестнице. Куницын поддакивал.
Иван улыбался: он был рад, что у Андрея такая хорошая жена.
Когда перенесли все вещи, он принес люстру в комнату и стал распаковывать ее.
— Пока Нина на кухне, давайте повесим.
— Вот это да! — восторженно присвистнул Андрей. — И мы ей сделаем сюрприз!
Все трое принялись за работу, и вскоре красавица люстра уже висела под потолком. Ввернули лампочки, зажгли. При свете огней комната выглядела празднично нарядной. Нина, неся тарелки с закусками, чуть не выронила их и пораженная остановилась в дверях.