Антология

— Очень просто, — ответил он, взвешивая слова. — Одна плюс одна получается две.

— Такой способ мышления кажется мне несколько механическим, — сказал Лос. — Углерод плюс кислород — и получится, насколько мне известно, яд…

— Признаюсь, что я привел не слишком удачный пример, — сказал Алек. — Но положительным является уже тот факт, что двойственная природа человека способствует более интенсивному душевному горению.

— Да, естественно, — кивнул Лос. — Но следует ли считать большую интенсивность духовной жизни решительным преимуществом? Не является ли более важным внутренняя гармония и цельность душевного мира?

— Я хочу сказать, одновременное сосуществование в человеке эмоционального и рационального начал обогащает его, — ответил Алек. — Индивид, которому свойственно только одно из этих начал, по существу, полуиндивид.

— Да, в этом мне хотелось бы разобраться! — сказал задумчиво Лос. — Итак, вы считаете, что на Вар живут полусущества? («Будь очень внимателен», — прибавил от себя Дирак.)

Лишь теперь Алек понял, куда клонит собеседник.

— Нет, нет, прошу вас, я совсем не хотел этого сказать! — возразил он.

— Я вполне допускаю, что ваше общественное устройство более совершенно, чем наше. Но скажите, Лос, разве вы не сожалеете, что вам недоступен мир красоты, счастья и чувств — мир бабочек?

— Я понимаю ваш вопрос, — сказал Лос. — Но ведь в конце концов почти каждый житель Вар обретает свое счастье. И притом не в смешанном, а в чистом виде, счастье, какое вы себе даже представить не можете…

Алек задумался, как дальше направить разговор.

— Вероятно, вы правы, — заколебался он.

— Подумайте, Алек, — подхватил с живостью Лос. — Разве последовательное деление на два начала не более целесообразно? Каждое из них существует в чистом виде, они не мешают взаимно одно другому и могут проявляться в полную силу…

— Это не так просто, — сдержанно ответил Алек. — Мы стремимся, чтобы чувства наши облагораживали ум, а ум сообщал чувствам глубину и проникновенность.

— Ответ не по существу, — сказал Лос. — Подобная взаимосвязь существует и у нас, только последовательно, поэтапно. Иначе эмоциональная жизнь бабочек была бы совершенно примитивной.

— Я не спорю с вами, Лос, о преимуществах вашего и нашего миров. Поскольку они оба созданы природой, они естественны. Но они не могут быть абсолютно совершенными. В каждом из них надо искать совершенство по законам его собственного развития.

— Это правильно, — сказал Лос (а Дирак присовокупил: «Тебе, пожалуй, удалось вывернуться».).

Лос помолчал и затем мягко добавил:

— Мне кажется, Алек, что перед вашим обществом стоят более серьезные трудности. Эти два начала очень сильны, очень обособленны и всегда в разладе. Какое-нибудь из них неизбежно берет верх и вытесняет другое. А обрести гармонию представляется мне крайне сложной задачей.

— Правильно, — подтвердил Алек. — Но как бы могли мы развиваться, если бы не было этих двух противоречивых факторов, которые и стимулируют процесс развития?

— Но если они взаимно отталкиваются?

— Даже если так… Все же это толчок к соревнованию и прогрессу. Но теперь фактически положение у нас иное.

— Вы хотите сказать, что разум смирился?

— Наоборот, мне кажется, он всегда более неуступчив и настойчиво стремится взять перевес. Именно несколько его серьезных побед в истории нашего развития показали ему, что эти победы, достигнутые в одиночку, не приносят полного удовлетворения.

Лос надолго задумался.

— Ваша эмоциональная природа в моем представлении дерзкая, живучая и сильная, — сказал он наконец. — И мне кажется, что вашему разуму очень тяжело ей противиться.

— А почему вы так думаете? — спросил с любопытством Алек.

— Насколько я понимаю, вы относитесь к хищным животный?

— То есть?

— Вы ведь до сих пор едите мясо животных, — сказал Лос. — У нас только хищники в доисторические времена питались мясом.

— Ну это неважно, — нахмурился Алек. — И не может иметь никакого значения для человечества, прошедшего такой долгий путь исторического развития.

— Весьма произвольное суждение, — сказал Лос с горечью. — Даже самый длинный путь развития закодирован в наследственности. Иначе чем вы объясните ваши войны, ваши революции, истребление друг друга на протяжении целых веков. Кровавой истории вашего развития не могла не способствовать ваша пища, которую вы употребляете; она сообщает кровавые тона вашим эмоциям… И как же может жить с ними в мире чистый и беспристрастный разум?…

Алек заметил с удивлением, что эти слова его раздражают. Неужели человек-гусеница в чем-то прав? Или просто-напросто он хотел вырвать у него какое-нибудь неосторожное признание?

— Мне трудно найти убедительные доводы, Лос, — сказал он. — Но, к сожалению, факты говорят об обратном. Проблемой последних эпох является не технический прогресс, а увядание чувств. И надо сказать, вопреки всем вашим предположениям, наше общество намного гуманнее вашего. Мы не истребили жизни на своей планете. У нас живут на свободе тысячи диких и прирученных животных…

— Чтобы иметь возможность их убивать? — спросил Лос. — Чтобы не забыть о древнем прекрасном ремесле, об охоте?

— Не совсем так. Мы действительно убиваем некоторых. Но у нас есть огромные заповедники.

— Но гусениц и бабочек все же истребляете.

— Простите, Лос, но у нас они не относятся к разумным существам. Они просто насекомые. И мы не истребили всех гусениц, хотя они наносят серьезный вред нашим лесам. Мы их сохраняем ради красивых бабочек, которым радуются наши дети.

— Жаль, что вы не захватили ни одного экземпляра, — задумчиво проговорил Лос. — Это бы представило огромный интерес для наших ученых.

— В следующий раз не упустим…

— Рассчитываете установить с нами постоянные контакты? («Будь внимателен, Алек», — настойчиво предупредил Дирак.)

— Цель наших путешествий единственная — знание, — осторожно ответил Алек. — Но если вы будете в нас нуждаться, мы никогда не откажем в помощи.

— Спасибо, — сухо ответил Лос. — Это все, что я хочу знать. Теперь я к вашим услугам.