Капля красивого яда

— Знаешь, твой отец очень гордился тобой, — говорит Лоренс, нарушая молчание.

Я фыркнул. — Не очень понимаю, как можно гордиться человеком, с которым у тебя нет ничего общего, но ладно.

Он откинулся в кресле, ничуть не задетый моим ответом. — Я знаю, что ты чувствуешь по отношению к нему, и я уважаю это. Я не хочу, чтобы ты думал, что я не уважаю. Я много лет дружил с твоим отцом. Он совершал ошибки, я этого не отрицаю, но у него были свои проблемы.

Он делает паузу, чтобы взять у меня один из подписанных документов, затем продолжает.

— Ты можешь не верить ни одному моему слову, но он очень любил тебя и Девин, независимо от того, был он рядом или нет. Он просто боролся с демонами, которых, по его мнению, лучше держать как можно дальше от вас двоих.

Я, честно говоря, не знаю, что на это ответить, поэтому вообще ничего не говорю. Мой взгляд пробегает по остальным документам, и я подписываю их, готовый убраться из этого места. А когда я закончил, он протягивает мне чек на сумму большую, чем я когда-либо получал за всю свою жизнь.

— Есть еще кое-что, — говорит он мне, как только я собираюсь уходить.

Он встает, заходит в другой кабинет и выходит оттуда с деревянной коробкой. Я смотрю на нее, пока не вижу имя моего отца, выбитое на ее верхней части. Его гребаный прах.

— Да, мне это не нужно, — говорю я ему. — Почему бы тебе не оставить его себе? Раз уж вы были такими близкими друзьями.

Он качает головой. — Он специально попросил отдать его тебе.

— Это, конечно, здорово, но если честно, то я просто выброшу их в мусорное ведро, когда буду уходить. — Тут уж ничего не поделаешь. Никакой игры в доброту. Мне это не нужно.

Лоренс пожимает плечами. — Если это твой выбор, то пусть будет так.

Очевидно, что он не позволит мне уйти отсюда, не забрав эту чертову коробку. Ну ладно. Если он не против, чтобы прах его лучшего друга оказался где-нибудь на свалке, я не буду больше задавать вопросов. Я беру коробку одной рукой и натягиваю на лицо улыбку.

— Приятно видеть, что у тебя все хорошо, — искренне говорит он.

Я киваю, бормоча слова благодарности, но, собираясь выйти за дверь, останавливаюсь. — Вообще-то, могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно. Что ты хочешь знать?

— Вы сказали, что он хотел, чтобы его прах был передан мне, так что он, очевидно, знал, что умирает, — начинаю я.

Он кивает. — Знал. Да.

— Так зачем же говорить нам об этом сейчас? — спрашиваю я. — Зачем ждать полгода после его смерти, чтобы сообщить нам, что его больше нет? Почему вы не вышли на связь, когда он умирал?

Выражение его лица говорит о том, что он ожидал этого, и его ответ прост. — Потому что он просил меня не делать этого. Он знал, что подвел вас, уехав, и сказал, что вы ничего ему не должны. Ни прощания. Ни похорон. И уж точно не прощения.

Его слова задели слабое место, но я заставил себя не обращать на это внимания. — Тогда почему не сразу после?

— Оформление наследства в большинстве случаев занимает от шести месяцев до года, — объясняет он. — Я не думаю, что вы заслуживаете того, чтобы это висело у вас над головой так долго. Таким образом, вы сможете справиться со всем сразу. Горе не будет возвращаться каждый раз, когда появляется информация о состоянии его имущества.

Я хмыкнул, немного забавляясь его словами. — Не обижайтесь, но никакого горя нет. Я отказываюсь скучать по тому, кто никогда не скучал по мне настолько, чтобы опустить эту чертову бутылку.

Он кивает в знак понимания, но ничего не говорит, когда я разворачиваюсь и направляюсь к двери.

Как только я выхожу на улицу, я ищу ближайший мусорный бак. Один из них находится прямо на углу здания, где люди обычно устраивают перекуры. Я подхожу к нему, твердо решив положить его пепел туда, где место такому мусору, как он. Но когда я открываю коробку, чтобы высыпать прах, я останавливаюсь.

Слова Лоренса звучат в моей голове, и я не могу этого сделать. Как бы я ни старался, я просто не могу выбросить его.

Сдавшись, я закрываю коробку и иду к своему грузовику. Залезаю в него, кладу чек и коробку на пассажирское сиденье и с минуту смотрю на них, а затем усмехаюсь.

— Пошел ты, старик.

5

Внутри меня нарастает беспокойство, когда я в пятый раз за семь минут проверяю часы. Последний раз я слышала от Хейса, что он едет в офис адвоката. Как бы он ни делал вид, что ничего не чувствует от известия о смерти отца, я на это не куплюсь. Его отец отнюдь не был хорошим человеком, но дети предрасположены любить своих родителей. Ошибки, которые он совершил, и травмы, которые он нанес, не меняют пятнадцать лет, в течение которых Хейс любил своего отца.

Я просто боюсь, что он сломается, и меня не будет рядом, чтобы поймать его, когда это произойдет.

Проходит еще десять минут, прежде чем я сдаюсь и отправляю сообщение Девин.

Привет, ты что-нибудь слышала от своего брата?

Она отвечает не сразу. Я провожу пальцами по волосам и дергаю за пряди. Я не могу сидеть спокойно. Я не могу думать ни о чем, кроме Хейса. Наконец, когда я начинаю расхаживать по комнате, я чувствую, что мой телефон вибрирует в руке.

Нет, с тех пор как он ушел этим утром. Все в порядке?

Я не уверена. Он не отвечал мне некоторое время.

Возможно, он просто выпускает пар. Он вспыльчивый. Дай ему время. Я уверена, что он выйдет на связь.

Я знаю, что она, наверное, права, но я все еще не могу избавиться от ощущения, что что-то не так. С тех пор как он рассказал Кэму о нас, не было ни одного дня, чтобы он не ответил на мое сообщение. Не отвечать на звонки - это просто на него не похоже. Больше нет. И поскольку он должен был выйти из офиса адвоката с большим чеком, я не думаю, что я зря беспокоюсь.

Проходит всего десять минут, прежде чем я решаю позвонить в офис адвоката, но когда мне говорят, что джентльмен, которого я ищу, ушел около часа назад, это не помогает мне чувствовать себя намного лучше.

— Хорошо, — говорю я себе, садясь на кровать. — Вероятно, он просто едет домой с музыкой, достаточно громкой, чтобы не слышать свой телефон. Не сходи с ума.

На четвертом часу мои ободряющие речи вылетают в окно. И мама, и сестра пытались дозвониться до него, но остались без ответа. Они сказали, что для Хейса это не редкость. Исчезнуть, когда в доме творится какая-то неразбериха, - это, видимо, его особенность. Но со мной он так никогда не поступал.

— Я тебе говорю, — говорю я Мали, пытаясь войти в его Apple ID, чтобы проверить его местоположение. — Что-то не так.

Неверный пароль.

Когда я захожу, чтобы попробовать еще раз, он блокирует меня на пять минут. Я крепко сжимаю телефон и уже собираюсь бросить его от чистого разочарования, но тут вмешивается Мали.

— Лейкин, остановись. — Она забирает у меня телефон и кладет его на стойку. — Тебе нужно дышать.

— Ты что, не понимаешь? Я не могу дышать. — На моих глазах выступают слезы. — Что, если с ним что-то случилось? Что, если он где-то там, ранен и нуждается в помощи, но никто его не ищет?

Моя паника не проходит, но Мали привыкла к этому со мной. Она берет мою руку и кладет ее себе на грудь.

— Ты будешь дышать со мной, хорошо?

Я киваю, и она медленно начинает глубоко дышать. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на движении ее груди, когда мы дышим вместе, пока, наконец, не чувствую, что снова контролирую ситуацию.

— Спасибо, — говорю я ей.

Она обнимает меня и прижимает к себе. — Просто расслабься, детка. Я уверена, что все в порядке.

Кэм спускается по лестнице как раз в тот момент, когда я вытираю слезы с глаз. — Что с тобой?