Ицамна

Первое время Александр пытался запоминать повороты, но вскоре сбился и почувствовал себя в западне – безвольной жертвой темного лабиринта. Он то и дело прислушивался к мягким шагам жены позади, пытаясь определить по ее дыханию, не устала ли она, требуется ли помощь… А если помощь все же потребуется, что ему делать? Собираясь в эту поездку, он знал, что из Храма надписей вниз ведет одна добротная и хорошо расчищенная еще во времена Альберто Руса лестница, где невозможно заблудиться. Как бы плохо ни было, он всегда смог бы взять жену на руки и вынести наверх. Но что делать в этом лабиринте, если вдруг… Он достал из кармана мобильный и, убедившись в худших опасениях, внезапно врезался в широкую мокрую спину бородача.

Он открыл было рот, чтобы возмутиться столь резкой остановкой, но на его губы предупреждающе легла ладонь Марты. Толстяк посторонился, и Александр увидел прямо по курсу тонкую вертикальную полоску света, разбивающую с виду тупиковую стену надвое. Едва различимый силуэт профессора приник к ней, предупреждающе выставив назад руку с воздетым указательным пальцем – призывом к молчанию. Через несколько секунд он на цыпочках отошел от стены и поманил спутников за собой назад – в одну из боковых галерей. Там он вполголоса объявил «перекур» и уселся прямо на земляной пол, привалившись к стене.

- Они еще не закончили, - произнес он, взглянув на часы, - Через 15 минут свернутся, и можно будет выйти.

- Полиция? – Альфонсо, довольный передышкой, скинул с плеча рюкзак, хотел усесться на него, но покосился на Марту и предложил рюкзак ей. Девушка молча покачала головой и осталась стоять.

Повисла небольшая пауза. Альфонсо нарушил ее, шумно потянув носом воздух.

- Гамбургерами пахнет, - мечтательно проронил он, и в желудке его громко заурчало, - а я за весь день съел только пару несвежих тамале.

Сквознячок, гуляющий по коридорам, действительно доносил до них едва уловимый аромат жирного, жареного на углях мяса.

Профессор криво усмехнулся, достал из кармана небольшую пачку полароидных фотокарточек и протянул их Альфонсо. Тот, подсвечивая себе фонариком, поглядел на них, а потом грузно прошлепал в закуток, из которого тут же послышались приглушенные утробные звуки.

Александр поднял оставленные на земле снимки. На фото с разных ракурсов было запечатлено безжалостно освещенное со всех сторон мощными прожекторами… поле скелетов. Переплетенные между собой, они таращились пустыми черными глазницами, бугрились бедренными, лучевыми костями, салютовали кистями рук и ног.

С одного же края поля находилось свежее тело. Обнаженное, оно раскинулось звездочкой окоченевших конечностей. Края вспоротой брюшной полости почернели от ожогов, а нутро было набито углями. На лице неизвестного страдальца застыла маска восторженного ужаса.

- Это там? По ту сторону? – спросил вернувшийся Альфонсо.

Профессор кивнул.

- Чертовы аборигены! – выплюнул толстяк, - Они перешли уже все границы! Надеюсь, убийц нашли?

- Нет, - профессор замялся, а потом продолжил, обращаясь в основном к Александру, - Но в процессе следствия выяснилось, что скелеты в этой яме отнюдь не принадлежат майянской эпохе. Самый свежий, не считая этого – возрастом около 50-60 лет. Остальные по нарастающей – 100-120 лет, 150-170 и так далее. Если учитывать объем этого захоронения, то возраст нижележащих останков как раз сравняется с временами Пакаля и окончанием эпохи. Я слышал предположения полиции. Они считают, что в Паленке окопалась целая группировка религиозных фанатиков. И, конечно, под подозрение попадают все коренные жители Санто-Доминго и близлежащих деревень.

Он вдруг хохотнул, и Александр с удивлением поглядел на своего наставника

- То есть… в этой яме прибавляется по жертве каждые 50-60 лет? – спросил толстяк.

- Каждые 52 года, - нехотя уточнил Александр, внимательно разглядывая фотографии, - Этот ритуал – древнейший из известных и самый важный для Майя. Каждые 52 года выбиралась особая жертва. В идеале – захваченный правитель или главный жрец соседнего города, а за неимением оных – самый ценный и отважный войн из своих. Жрецы обмазывались черной краской, растягивали жертву на полукруглом камне, потом вспарывали ей живот и пытались развести в нем небольшой костер. В условиях льющейся крови и влажного мяса жрецам приходилось нелегко. И была у них лишь одна попытка.

- А цель? – Альфонсо, всю жизнь занимавшийся унылым раскапыванием и анализом глиняных черепков, был далек от кровожадных ритуалов Майя.

- Если у жрецов все получалось, то это означало, что мир проживет еще как минимум 52 года. И, честно говоря, десять лет изучая их записи, я нигде не видел упоминаний о том, что ритуал провалился.

- Что-то слишком мне это напоминает жульнический ритуал схождения благодатного огня! – насмешливо воскликнул Альфонсо, - Поп уходит в изолированную каморку, а потом является с якобы волшебно зажженными факелами. А в кармане рясы, конечно, зажигалка Зиппо!

- У Майя не было зажигалок Зиппо, а все ритуалы проходили на виду у жителей города, - неприязненно ответила Марта.

- Ага, - Альфонсо кивнул, - Сомневаюсь, что в эту пещеру поместилась бы хотя бы одна десятая населения города. Я больше верю в то, что здесь собиралась элита, жрецы вершили свои кровавые делишки, а потом, независимо от результатов, объявляли нужный наверху – черни.

- Все было не так. Жертва приносилась наверху, во Дворце, а потом тело с почестями опускали сюда – для захоронения.

- Не вижу почестей, - возразил толстяк, - Больше похоже, что их просто сбрасывали сюда, как мусор.

Помолчали. Фернандес снова глянул на часы и поднялся. Следом за ним все вернулись к тайной двери.

- Чисто, - произнес профессор, надавил на стену где-то наверху и сбоку, и узкая щель со скрежетом развернулась, образовав проем.

Альфонсо.

Фернандес, дурачок и женщина зашли первыми. Альфонсо с некоторой опаской последовал за ними и застыл, оглядывая чудовищное захоронение. Больше всего оно напоминало огромный овальный бассейн, заполненный костями и окруженный тремя рядами широких каменных ступеней. Высокие стены и даже свод залы были покрыты бесконечными иероглифами, барельефами и фресками. Глубоко под землей, изолированные от дождей, ветров и солнца, они прекрасно сохранились. Кое-где даже можно было разглядеть следы красных и синих красок. Мысленно он представил, каким великолепием сияло это помещение во времена Майя. И все лишь ради свалки мертвецов? В это даже он, бывший об этой цивилизации не слишком высокого мнения, поверить не мог.

Напротив портала, через который они вошли, был еще один – закрытый небрежной решетчатой дверью. За ней на сквозняке подрагивали полосы полицейской ленты.

Альфонсо здесь никогда не был, но догадывался, что за этой дверцей будет крутая, состоящая из нескольких длинных пролетов, лестница наверх – в Храм надписей. Ему сразу стало спокойнее. Выход совсем рядом. А дверца эта сможет остановить разве что щуплого Фернандеса или доходягу Алекса. Он нахмурился. Откуда такие мысли? Фернандес явно хорошо знает катакомбы, по которым они сейчас пробирались, так что выламывать дверь придется только в случае… опасности? Но какой? Разве что обвал?

Он с сомнением оглядел крепкий сводчатый потолок, густо испещренный древними письменами, и пришел к выводу, что его просто-напросто обуял приступ клаустрофобии. Да еще эта куча скелетов…

Обладая слабым желудком, Альфонсо, как мог долго отводил взгляд от «бассейна». Высохшие скелеты его мало волновали, но недавно виденные фотографии вкупе с усилившимся в этих стенах запахом жареного мяса, будоражили его рвотные позывы, и он уже жалел, что, вместо тамале, не ограничился в этот день водичкой. Заблевать место преступления он совершенно не хотел.

Глава 4

Лунатик же с совершенно безумным блеском в глазах, обозревал стены, продвигаясь нелепым приставным шагом по периметру ямы мертвецов.