Ицамна

Профессор вдруг с интересом оглядел студенисто трясущееся тулово.

- Вы и правда год ни с кем не …?

- Ерунда. Полная! Ваша Марта разбирается в мужчинах не больше, чем свинья в апельсинах! – не смотря на всю безнадегу своего положения, Альфонсо почувствовал обиду и возмущение.

- Не стоит стыдиться своей чистоты, - мягко ответил профессор, - Если вас это успокоит, то знайте – вы сделали и… еще сделаете большое дело ради всего Мира.

- Так меня это… НЕ УСПОКОИТ! – Альфонсо снова закричал и забился, пытаясь расшатать узы. Впрочем, эта попытка была более слабой, чем предыдущая – в спине и груди уже ощущалось онемение, а руки и ноги задеревенели.

- Я просто пытаюсь объяснить…, - Фернанандес глянул под Древо, - Как вы помните, издревле каждые пятьдесят два года Майя проводят ритуал разведения огня. Предпоследний был на зимнее солнцестояние 1960 года – в самый разгар Холодной войны. Я был в Паленке в тот День, и был свидетелем. Угли дымили, то и дело грозя потухнуть, несмотря на все мастерство жреца, но потом внезапно разгорелись сильно и ровно. Все человечество еще два года тряслось в ожидании ядерного апокалипсиса. А мы – нет. Мы знали: что бы там ни было впереди, человечество проживет еще полвека. И значит, есть время, чтобы подготовиться…

А позавчера угли не загорелись. Совсем. Шастру очень силен и опытен, но все же не смог, хоть мы и надеялись, что Календарь неточен, и будет еще отсрочка. Нам пришлось перенести тело из джунглей под Храм надписей и позаботиться о том, чтобы его вовремя обнаружили. Таким образом мы исключили появление посторонних в ответственный момент. Мало ли кого могло принести из той же гробницы Пакаля на шум.

- Взрыв все равно услышали! И идут! – прохрипел Альфонсо.

- Нет. Взрыв был слишком глубоко под Землей. Его обнаружат только утром. Если утро наступит.

Профессор собрался было отойти, но Альфонсо окликнул его, облизнул трясущиеся, непослушные губы:

- Меня ждет то же самое, что того жареного… парня?

- О, нет! – профессор ласково придержал болтающуюся голову Альфонсо, давая отдых его плечам, - Ваша роль несоизмеримо более важная! Вы отлично поработали для Ишь-Чель, она благодарит вас. Уверен, что и Ицамна будет благодарен. В свое время.

Профессор внезапно наклонился и поцеловал Альфонсо в горячий, покрытый бисеринками пота лоб. Потом бережно отпустил его голову и отошел за пределы видимости. Альфонсо захныкал и принялся истово молиться.

Александр.

Галерея все круче забирала вниз, стены постепенно сдвигались и вскоре от проспекта осталась лишь узкая тропинка, стиснутая серыми скалами - барельефы закончились много шагов назад. Александр шел на трепещущий впереди теплый зеленовато-желтый свет, и вскоре оказался у странного лаза, который словно бусами был завешен лениво падающими струями. Своеобразный водопад, источающий мягкое солнечное сияние, переливался всеми цветами радуги. Разбиваясь о камни, капли доставали до Александра, падали на его лицо и руки.

Кожу в этих местах слегка покалывало, но ощущения не были неприятными. Скорее дарили ощущение энергии и свежести. Молодости. Он вытянул руки и подставил их под струи, а потом ополоснул лицо, внезапно наполнившись неведомыми ранее ощущениями – буйной радостью, щемящей грустью, горем, любовью и нежностью. Казалось, весь спектр эмоций разом обрушился на него на то краткое время, пока свежая, благоухающая скошенными травами и хлебом, влага стекала по его бледным щекам. Разбитая голова внезапно перестала болеть, а зрение обрело небывалую прежде четкость. Потом он сделал глубокий вдох и шагнул под водопад. Все тело пронзили тысячи благодатных игл, каждая из которых несла свое воспоминание.

Он уже понял, куда пришел, и внутренне подготовился воспринимать все чудеса, как должное. С внутренним холодком, он двинулся среди шумящих трав к Древу. Где-то на полпути его встретили ликующими возгласами и на почтительном расстоянии сопроводили на встречу с древнейшими Богами.

Задрав голову, он всматривался в исполинское, искаженное страшным напряжением, лицо Старого Ицамны. Выражение «Словно он весь мир держит на своих плечах» - было придумано словно специально про него. Высокий выпуклый лоб избороздили глубокие морщины, длинный, мясистый нос нависал над пухлыми, но дряблыми губами. Между них то и дело мелькали в оскале стершиеся, редкие зубы цвета мореного дуба. Выпирающие из ствола тут и там части вмурованного в него тела были огромными, но явно уже старческими, изношенными. Плечевые мышцы дрожали от натуги, острые худые колени мелко тряслись. Испещренные капиллярами светлые глаза в крапинку в какой-то момент оторвались от навалившегося на плечи и готовящегося обрушиться Неба и посмотрели прямо на Александра.

Вместо ожидаемых ужаса и благоговения, Александр испытал лишь глубочайшее сочувствие к древнему титану. Но долго держать этот испытующий, внимательный взгляд он не смог и переключил внимание на Ишь-Чель. Богиня любви, плодородия и материнства была так же дряхла, как ее супруг. Сухими, жилистыми руками она прижимала к отвисшей, покрытой старческой пигментацией груди, оглушительно причмокивающего, обернутого в пелену из седых и замшелых материнских волос, огромного младенца.

Среди дряхлости и избывания он без труда различил знакомые черты. Вероятно, лет через семьдесят Марта могла бы выглядеть так же… если бы осталась жива. В носу запершило, дыхание прервалось, и из его груди вырвался какой-то неопределенный звук – не то всхлип, не то смешок.

Ишь-Чель услышала, оторвалась от ребенка и, взглянув на него с высоты своего титанического роста темными сумрачными глазами… ласково улыбнулась беззубым ртом. Александр виновато улыбнулся в ответ.

Внезапно раздался оглушающий скрежещущий грохот, похожий на раскат грома в самом эпицентре летней грозы, заглушивший все остальные звуки Вселенной. Александр не сразу понял, что Ицамна заговорил. Что именно тот сказал, он не знал, но по радостному облегчению на лицах жрецов понял, что это было что-то ожидаемое и желанное. Через мгновенье Исполин снова возвел очи к небесам, а на плечо Александра опустилась рука.

Он обернулся, увидел профессора и, не задумываясь, тут же ударил его по лицу. Удар вышел неуклюжим, слабым, но Фернандес, скорее от неожиданности, отшатнулся и упал на спину. Прижимая руку к разбитым губам, он заговорил - быстро, настойчиво:

- Времени совсем мало. Великий Ицамна на пределе. Если хочешь, можешь убить меня. Я с радостью приму смерть во имя тебя. Но потом. Сейчас нужно действовать.

- Она…, - начал было Александр, но тут же в изумлении умолк. От группы косматых черных фигур отделилась одна и, приблизившись, взяла Александра за руку. Марта. Не веря своим глазам, он провел по ее лицу дрожащими пальцами, стирая черную краску.

- Как?.. Ты?.. Где?.. – Александр хотел задать тысячу вопросов, но от потрясения не мог связать и двух слов. Глаза его жадно обшаривали стройную фигурку жены, словно не было ни беременности, ни страшных родов, ни… смерти.

- Я все объясню, - говорил профессор, - Но чуть позже. Ицамна дает добро, и надо как можно скорее избавить его от ноши. Пока еще есть время.

- На что дает добро? – спросил Александр, не в силах оторвать глаз от Марты, глядящей на него с таким знакомым молчаливым обожанием.

- На преемника, конечно! – был ответ.

Александр несколько секунд в шоке глядел на профессора, пытаясь осмыслить сказанное им.

- Если я правильно все понял, преемник…, - он задохнулся и выпалил с несвойственной ему эмоциональностью, - А «преемника» вы спросили, дает ли он добро?!

- Ты вправе отказаться. Но имей в виду: твоя жена стоит сейчас перед тобой только благодаря жертве этого человека – он кивнул на распростертого на камне мужчину, - Если откажешься, с наступлением нового дня она уйдет. Впрочем, как и весь мир. Но если ты примешь груз на свои плечи, то вас с Мартой ждет фантастически долгая жизнь… Бок о бок в этом благословенном краю.