Соловей и кукушка

— Сон — это отсутствие жизни! — заметила я поучительно. — Когда ты спишь, жизнь перестает идти. Давай же, Ника, просыпайся!

— Даже собака во дворе спит ещё, — проворчала она.

— Но ты же не собака, верно?

— Опять трястись в машине, дышать бензином…

— Здесь нет машин. Мы поедем в дилижансе. На лошадях. Интересно, какой масти?

— О нет! — простонала она несчастно. — Лошади… тряска… дилижанс…

— Ну, оставайся тут, — фыркнула я. — Кто раньше встает, того и ванна…

— Стой! — завопила она, но было уже поздно.

Доменика продолжала ныть и жаловаться, когда мы одевались, завтракали, загружались в дилижанс. К слову, лошади оказались булаными, их шкуры золотились, ноги были словно обуты в темные сапожки и тёмные гривы красиво оттеняли мощные шеи. Я тотчас вытащила блокнот…

— Как ты можешь рисовать при такой тряске? — жалобно простонала Ника спустя полчаса.

Лошадки трюхали неспешной рысью, а мимо важно проплывали домики, сады, высокие, побелевшие на солнце камни, причудливо перекрученные сосны. Узкая дорожка поднимала нас в горы, воздух стремительно тяжелел зноем.

— Как хочется пить… какая духота…

У меня никак не получалось выписать этот бег. Я была недовольна собой и сердилась. Лошади не скакали, они как будто подпрыгнули на бумаге и застыли… Не чувствовалось движения… Никакой динамики! Матушка напротив дремала, положив голову на бархатную подушечку. Ника ныла и прижимала к лицу надушенный платок. А я… я листов пять блокнота исписала, но лошади не слушались моего карандаша.

Внезапно карета сорвалась и понеслась вскачь.

— Эй! — крикнула Ника. — Что происходит? Кучер!

Я высунулась из окна. На нас стремительно надвигались горы. Впереди я видела лошадиные бока и слышала перестук подков по камню. Оглянулась…

Ничего себе! Вот это да! Погоня! Какие-то молодчики, одетые, несмотря на жару, во всё чёрное, и с лицами, спрятавшими нижние половины до самых глаз в чёрные платки. Волосы так же были скрыты под широкополыми шляпами.

Приключенческий роман, да и только!

Их было… пятеро? Шестеро? Или с другой стороны тоже есть? Преследователи словно стекались со склонов гор и, конечно, непременно должны были нас догнать. Я вдруг подумала, что очень удачно надела брючный костюм.

— Что там, Ирэна? — пропищала Ника.

Я не ответила.

Ух и кони у них! Ни одной лишней жиринки! Под шкурами так и переливаются мускулы. А морды… Рука сама потянулась к блокноту.

— Ирэна?

Это уже проснулась матушка.

— Нас преследуют те самые разбойники, о которых предупреждала хозяйка. Ну надо же, а я-то думала: врёт, — улыбнулась я, отворачиваясь от окна. — Наверное, их достало слушать Никино нытье.

Глава 3

Месть. Страшная и ужасная

Один из преследователей подлетел к нашим коням и перемахнул прямо из седла на облучок, вытесняя кучера и тормозя коней. Карета начала замедляться. Бледная Ника смотрела на мать расширившимися от ужаса глазами и тискала свои и без того тонкие пальцы.

— Всё будет хорошо, — прошептала донья Марселия, но её губы тоже побледнели, а синие глаза стали почти чёрными из-за расширившихся зрачков. — Мы просто заплатим выкуп… Они не посмеют… Когда узнают…

— Мама! — всхлипнула Ника и уткнулась в плечо моей мачехе.

Карета остановилась. Дверца распахнулась настежь и в проеме возникла тёмная фигура в шляпе.

— Выходите, дамы, — насмешливо произнес бандит.

Испугалась ли я? Конечно. Но, не знаю почему, в подобных ситуациях в моих жилах словно вскипает кровь. Я становлюсь как хмельная, и вот этого страха и трепета не ощущаю вовсе. Наоборот, хочется высунуть язык и дерзить.

— Снимите шляпу, сеньор, — холодно отозвалась я, приняв чопорный вид. — Или вас не учили этикету?

А потому что нечего!

Разбойник удивлённо посмотрел на меня и неожиданно весело расхохотался. У него были синие, как дождевые тучи, глаза под низкими тёмными бровями. Загорелый высокий лоб. Всё остальное скрывали шейный платок и шляпа. Мужчина скинул её, издевательски поклонился и предложил мне руку в грубой кожаной перчатке.

Каштановые, чуть волнистые, коротко стриженные волосы. Взгляд искрится насмешкой.

— Прошу вас.

— Сначала представьтесь, — потребовала я, вскинув подбородок.

— Ирэна, — прошептала матушка страшным шепотом и добавила мягким контральто: — Боюсь, у нас нет выбора и нам придётся последовать приглашению сеньора.

— Правильно боитесь, — подтвердил «сеньор».

Даже под чёрным платком было заметно, как он ухмыльнулся. Глаза превратились в две изогнутые щёлочки. Очень выразительные. Я скользнула взглядом по его простонародной белой рубахе старинного кроя с расширяющимися к низу рукавами, прихваченными манжетами в запястьях, по расшитому серебряными нитями жилету, по вишнёвому шарфу вместо пояса на талии, по чёрным широким штанам… Ни дать — ни взять, пират из приключенческой книжки. Не хватает только кривой сабли. Вместо неё из-за пояса торчали пистолеты.

— Ирэна права, — неожиданно поддержала меня Ника тоненьким голоском. — Приличные девушки не могут откликнуться на приглашение незнакомого человека…

Разбойник выразительно положил руку на рукоять пистолета. Я закусила губу, а затем смерила его высокомерным взглядом.

— Вы можете нас пристрелить прямо тут, если желаете.

Бандит взглянул на меня с любопытством. Какие всё-таки у него выразительные глаза!

— Сеньор Алейшо де… — он задумался. — Ну, пусть будет де Аншо. Итак, сеньориты, мы с вами познакомились. А теперь с вами желает познакомится сеньор Чёрный Лис. Прошу, не стесняйтесь, дайте мне руку.

Он галантно сдёрнул перчатку. Я положила руку в его ладонь, отметив про себя как красиво и беззащитно смотрятся мои тонкие белые пальчики в его загорелой лапе. У него были красивые удлинённые пальцы с овальными перламутрово-розовыми гладкими ногтями. Между указательным и средним белел маленький шрам.

— Вверяю свою честь в ваши руки, сеньор. Да сохраните и сбережёте её, и да помилует нас Пресвятая Дева, — торжественно произнесла я, намеренно не употребив его вымышленное имя.

Тёмные брови чуть сдвинулись, а в глазах промелькнуло удивление. Лишь миг. Ни матушка, ни Доменика ничего не заметили. «А ты и в самом деле из благородного рода», — злорадно подумала я, опуская ресницы.

Нет никаких сомнений, что древняя формула энкомьенды знакома ему, и, если в разбойнике хоть на капельку осталось чести, он попал в ловушку. По старинным ритуалам юноша, которому девушка в отчаянном положении вот так доверила свою честь, и который взял её руку, становился защитником. Если с подопечной что-нибудь случалось, рыцарь терял право называться дворянином и носить меч.

Разбойник-идальго молча помог мне спуститься. А затем коротко поклонился матушке и сестре:

— Вас мы не задерживаем.

— Но… — начала было Марселия, однако тот уже махнул рукой, и карета рванула вперёд под свист бандитов. — Нет! Ирэна… Постойте же!

Матушка наполовину высунулась из окна, протягивая ко мне руки, но разбойник, занявший место на облучке рядом с кучером, только хлестнул буланых, и те перешли на галоп.

— С чего мне выпала такая честь? — процедила я, обернувшись к подлецу.

Да уж. Вот и настал конец моей репутации. Понятно, что у опозоренной девушки нет шансов стать женой принца и… Бедный папа. Как он, должно быть, будет разочарован!

Так называемый сеньор Алейшо не ответил. Он подхватил меня за талию, поднял и посадил на коня впереди седла, а затем легко взлетел позади меня.

Это был очень красивый конь игреневой масти. Золотисто-рыжая шкура, сливочного цвета грива… Разбойники поскакали обратно в горы. Мой идальго обхватил меня рукой за талию и цокнул. От его горячей руки животу стало жарко. Я же не ошибаюсь? Это ведь очень неприлично?

Послушный скакун полетел вперёд. Иноходец! Ух ты!

— Если вы хотите получить за меня выкуп… — начала я, но похититель лишь фыркнул над моим ухом.