Баллады влюблённого дракона

Глава 48 - Дуэлянт

В ту пору, когда каждая деревня жила особняком, и любой город со стеной мог объявить о своей независимости, шайки разбойников ошивались на каждой дороге. Всякий бандит знал, что ограбить торговца проще, чем пахать землю. Работы на час, а не на сезон, а прибыток такой, что вином хоть упейся. И не надо ломать голову сколько оставить зерна зимой, чтобы было что посадить по весне и в грядущем году пережить новую зиму.

Главари так говорили в ту пору: «жирные торговцы, наглые. И скупые. Не хотят платить за охрану. А если какой дурак и пойдет умирать за крошки с обеденного стола скупщика и ростовщика, то такого жалеть не стоит».

И бандиты не жалели. Ни торговцев, ни крестьян в поле, ни рыбаков у реки, ни кого-то другого, вздумавшего стоять у них на пути. Лишь охотникам в лесу удавалось давать отрепью отпор. Да те охотники часто сами первые шайки возглавляли. Зверя пойди ещё добудь. Удача переменчива в лесу: ты или тебя. А меткий глаз всегда стрелу в цель пустит по дороге из кустов. Твердая рука добьет владельца товара, заберет всё, что в телеге лежит.

Вот и вся истина.

Почуяли селения и городища, что без союзников им худо жить. И стали объединяться, чтобы вместе разбойникам отпор давать.

Да вот беда – перебьют бандитов, отгонят падких до денег людишек, а потом что? Кто главный? А кто правый? Кому над кем стоять? И кому первому деньги собирать в общий котел, чтобы кормить наёмников? Свое то ополчение надолго не соберёшь – дел по горло. Выбирать приходится: копье ты держишь или соху. Одни кормят, другие защищают кормильцев. Только их тоже кормить приходится. А то вовсе без еды останешься.

Принцип меньшего зла работал безукоризненно, но быстро наскучивал, едва уходила беда. Потому союзы городов и деревень были непрочными, а правящая знать владела совсем небольшими землями. Те терпели их поколениями и другой жизни не знали.

Две деревни под рукой – уже барон. Если и городище какое-никакое во владениях, то граф. А что в том графе, кроме бороды? Бравада одна. Так говаривали люди, да плевались под ноги.

Но был один граф с выдающейся бородой и бровями густыми. Его так и звали Оскар Рыжие Брови. И куда бы не направлял тот взор из-под кустистых густых бровей, куда бы не совал густую рыжую бороду, только польза одна людям была.

Если под руку деревню возьмет, то всякий крестьянин знает – отдавай часть урожая, а о безопасности граф подумает. Если город какой под власть графа попадет и «знамя рыжее Оскорово» повесит, порядок в городе делается. Никто точно не знал, как так выходит. Вроде, как и драк в тавернах меньше и порядка на площадях больше. А всё волей одного человека.

И стал Оскар скоро настолько могущественным графом, что земель стало больше, чем у иного короля. Конечно, короли не могли не обидеться. И копили неспешно войско, чтобы графа дерзкого наказать.

Прознал о том Оскар и давай думать, как отпор дать врагам. В честном поле биться с королями – себе дороже. Сомнут не умением, так числом. У королей денег много. Давно грабят людей. Поколениями. Им даже могут дать в долг те, кто войной кормится. А кто графу даст? Не у бандитов же простить. Тех на суку всех давно повесил. А новые не появляются.

Пригорюнился Оскар и пошёл в лес. На ногах идти – мысли ярче нести. Голову проветришь, может чего путного и придёт на ум.

Лес густой, зверей в нём видимо-невидимо: следы оленя и тура на поляне, а здесь по дереву рысь лазила, но шерсть на коре не её – медведь о дуб спину чесал. Кто следы читать умеет, тот увидит достаточно.

Грибы полянами растут и шишки на голову падают от белок толстых. Вон и дикий мёд в дупле. Пчёлы жужжат. Богатый лес. А все потому, что боятся люди заходить в него.

Слухи ходили, что живет в нём дракон. Да не абы какой, а золотой с головы до хвоста. Словно в огне светлом рожденный, он вроде устраивал пожарища и моры, молоко у коров крал для потехи, а, чтобы совсем обидно людям было, заодно награждал мужчин половой слабостью, а женщин – бесплодием.

Драконам всё можно.

– А кабы и дракон мне подсказал, что с королями делать, я был не бы против! – закричал Оскар в овраг, не зная, как защитить свои земли от супостата.

Явись ему хоть леший, хоть оборотень, поговорил бы со всеми. У каких духов и богов просить силы? Показали бы хоть одного. А то ни знамен с неба, ни вещих снов. Только проблемы одни. Жизненные. Хоть в чащу от них уходи, да там и оставайся.

Вышел вместо всех сил земных и лесных к нему на поляну тур. Рассерженный, косматый. Дикий, что мысли распутной девки под вином в постели. Оказалась не по нраву ему борода рыжая, брови кустистые. Да глаза человека испуганные. Подернул копытом, содрал дёрн земной, отбросил, да побежал на Оскара.

Оглянулся граф – поляна кругом, обрыв у ног, а внизу овраг, да не столь крутой, чтобы спасись. Куда ни кинься, все одно – догонит тур, поднимет на рога, да потопчет копытами тяжелыми.

– Ну вот и все, мой час пришел, – обронил Рыжие Брови и глаза закрыл.

Зашумела земля, захрипел тур, подался назад. Остановился зверь прямо у ног графа, а тот только глаза открыл и недоумевает.

Тур повернулся и дёру собрался дать, как в это же время над головой человека огненная река разлилась. Охватило пламя душегуба, недалеко убежал тур.

Графу и самому волосы опалило. Макушка косматая была, а вот и нет, одна проплешина осталась со шрамом. Огонь потух, а память останется.

Поднял голову Оскар, увидел морду драконью снизу-вверх. Только в обморок упасть, а дракон лапой поддел, толкнул. И вперед устремился. Но не графа сожрать, а с туром расправится.

С запечённым.

Оскар только с колен поднялся, запах горелого почуяв, а дракон уже в пару укусов тура на части растерзал, да пожрал вместе со шкурой да шерстью горелой. А запеклось ли там внутри мясо – поди разбери.

Запах такой, что с ног сбивает. Да аппетита не прибавляет.

Дракон сыто рыгнул и повернул желтоватые глаза к человеку. Чёрные зрачки, словно змеиные, в гостя незваного вперились. Глядит без злобы. Да как будто насквозь видит. И не оскал словно, а усмешка на чешуйчатой морде. Только рог тура между зубов торчит. Застрял или для того, чтобы в зубах поковыряться?

– Что же ты, граф, в моем лесу делаешь? – обратился вдруг дракон к человеку его же голосом.

Оскар готов поклясться, что сам так говорит

Да видно почудилось. От страха чего-то не померещится.

– За…советом пришел, – проблеял граф овцой растерянной, ощущая, как дрожат ноги.

Только не сделать с этим ничего. Мысли нож с пояса схватить или топор из ножен достать – только безумцу придут, когда дракон перед тобой золотой говорит человеческим голосом.

– Знаю я твою историю, Оскар Рыжие Брови.

– О…откуда, – едва выдавил из себя граф.

– Душа у тебя рыжая. Свое берёшь, это да. Но о людях вокруг тоже заботишься. Кто в мой лес по нужде захаживал, голодом мучимый, тот о тебе только доброе сказывал.

– Чего же… ко мне не пришли? За… помощью, - спросил Оскар, всё еще не в силах разговаривать как с равным.