Страница 43 из 127
Эта победа была куплена дорогой ценой: германские потери составили более 20 тысяч человек против 13 тысяч у французов. «Я больше не спрашиваю о судьбе своих знакомых, — писал домой Верди дю Вернуа, — потому что постоянно слышу в ответ, что они убиты или ранены»[354]. Практически теми же словами прусский король писал в Берлин своей супруге: «Я боюсь спрашивать о потерях и называть имена, поскольку среди них слишком много знакомых, тела которых часто еще не найдены»[355].
Особенно велики были потери младшего и среднего командного состава — двигаясь в первых рядах, офицеры часто погибали или получали тяжелые ранения. Нередко целые батальоны оказывались без единого офицера, после чего, как правило, уже не могли действовать эффективно. Учитывая, что в Пруссии большое значение придавали однородному социальному составу офицерского корпуса, его пополнение превратилось для военного министерства в хроническую головную боль до самого окончания войны. «Я отношусь с полным признанием к храбрым атакам пехоты, для которой до сих пор ни одна задача не казалась слишком трудной, — писал Мольтке от имени Вильгельма в приказе от 19 августа. — Но я ожидаю от разума офицеров, что им удастся в будущем достигать таких же успехов с меньшими жертвами посредством искусного использования местности, основательной подготовки наступления и применения соответствующих строев»[356]. Даже с учетом общего численного превосходства германских армий молодецкие атаки на сильную оборону противника стали обходиться слишком дорого. «Наша прекрасная, храбрая армия! Еще несколько таких побед, и ее не будет», — писал домой один из участников сражения[357].
Битва при Гравелот — Сен-Прива стала одним из самых масштабных сражений XIX в. «Я сражался при Кениггреце, — вспоминал один из ее участников, — но по сравнению с битвой при Гравелоте это была небольшая стычка»[358].
Знаменита эта битва не в последнюю очередь острыми дискуссиями среди военных и историков, пытавшихся осмыслить полученный опыт. В последующие десятилетия в спорах вокруг этого сражения пролилось, пожалуй, больше чернил, чем было пролито крови на поле брани. Каноническая версия утверждала, что битва была проведена немцами образцово — части центра и правого фланга сковывали французов, давая левому флангу возможность обойти противника и нанести ему смертельный удар. Авторы, смотревшие на вещи более реалистично, указывали на провал тактической разведки, серьезную несогласованность в действиях корпусов и ошибки Штайнмеца, из-за которого 1-я армия фактически проиграла свою часть боя. Критики Мольтке утверждали, что именно он стал причиной многих проблем, полностью утратив управление сражением, и только ошибки Базена спасли германскую армию от разгрома. Героем дня в этом случае называли командующего 2-й армией, действия которого и обеспечили финальную победу. «Весь успех операции в Меце следует связать с именем Фридриха Карла», — писал популярный в свое время публицист Карл Блейбтрой в предисловии к своей истории Франко-германской войны[359].
Безусловно, с германской стороны на самых разных уровнях были допущены весьма серьезные ошибки. Однако это не является чем-то из ряда вон выдающимся. Как правило, в битве побеждает не тот, кто не делает ошибок, а тот, кто делает их в меньшем количестве, чем противник. С позиций послезнания, располагая полной информацией о силах, действиях и планах обеих сторон, легко указывать военачальникам на их промахи и обсуждать упущенные возможности. При этом так просто забыть о том, что на поле боя все выглядит иначе, позиции и планы противника окутывает «туман войны», кусочки информации (верной и не очень) складываются в противоречивую мозаику, десятки неожиданностей подстерегают на каждом шагу. Свою победу немцы одержали благодаря общему замыслу Мольтке, включавшему в себя охват правого фланга французов, и своему численному превосходству, позволившему этот замысел реализовать и заставлявшему Базена проявлять излишнюю осторожность. «Я вновь научился тому, что на поле боя невозможно быть слишком сильным», — сказал шеф Большого генерального штаба своим подчиненным после битвы[360].
Фридрих Карл, конечно, сыграл в этом сражении важную роль — но он был далеко не единственным героем дня. Более того, на протяжении 16–18 августа «красный принц» сделал немало для того, чтобы немцы потерпели поражение. Именно он направил корпуса своей армии к Маасу, не позаботившись о том, чтобы перекрыть дорогу Мец-Верден достаточными силами, и создав угрозу разгрома III и Х корпусов; именно он 17 августа не пошевелил пальцем для того, чтобы провести разведку в достаточном объеме и определить позиции противника; благодаря его распоряжению о «рокировке» XII и Гвардейский корпуса потеряли 18 августа несколько часов, меняясь местами в боевом порядке армии и рискуя благодаря этому вовсе не вступить в бой до заката; наконец, он несет немалую ответственность за нескординированные действия своей армии при Сен-Прива, стоившие гвардейцам большой крови.
Битву при Гравелоте — Сен-Прива можно назвать кладбищем упущенных возможностей. Если бы Базен вовремя усилил свой правый фланг и нанес мощный контрудар в подходящий момент на левом фланге, 1-я армия потерпела бы поражение, а 2-я не добилась бы успеха. Разумеется, шансов наголову разгромить немцев у Рейнской армии не было. На следующий день в бой могли бы пойти III и Х корпуса, в пределах досягаемости были IV корпус и правофланговые части 3-й армии. Однако тот же результат (оттеснение Базена в Мец) стоил бы немцам куда большей крови и усилий, а Мак-Магон получил бы более длительную передышку.
Более грандиозное зрелище представляют собой упущенные возможности с немецкой стороны. Достаточно допустить, что верховное командование утром 18 августа располагало бы информацией о реальной протяженности французского фронта. В этом случае 2-я армия в первой половине дня не плутала бы в «тумане войны», а форсированным маршем двигалась навстречу правому флангу неприятеля. Даже если бы скоординированного вступления корпусов в бой добиться все равно не удалось, даже если бы Штайнмец совершил все свои ошибки, потери немцев (особенно гвардии) все равно были бы существенно меньше, а Сен-Прива был бы взят как минимум на пару часов раньше, чем в действительности. Бой бы не прекратился в связи с наступлением темноты, и саксонцы и гвардейцы продолжали бы сворачивать фронт французов и выходить им в тыл. Насколько серьезным бы в этом случае оказалось поражение Рейнской армии, трудно даже себе представить.
Как уже говорилось выше, результат был в значительной степени парадоксальным: обе стороны добились своих целей. Немцы одержали трудную победу и не позволили Рейнской армии отойти вглубь страны; французы избежали разгрома и в полном порядке отступили под защиту крепостных стен. Здесь они будут оставаться больше двух месяцев, сковывая половину немецкой полевой армии. В конечном счете это была не самая плохая услуга, какую Базен мог оказать Франции. Маршал с самого начала сражения 18 августа предполагал отход своей армии к Мецу; Шлиффену это дало впоследствии повод утверждать, что немцы лишь вынудили противника начать уже запланированный отход на несколько часов раньше[361]. Однако вопрос был не только в самом факте отвода войск, но и в том, как и в каком состоянии французы его осуществят; поражение на несколько критически важных дней вывело армию Базена из игры, лишив ее возможности действовать активно.
Впоследствии сражение 18 августа прославляли как едва ли не решающую победу немцев в этой войне[362]. Так, Д. Стоун пишет, что бои в районе Меца «определили конечный исход войны»[363]. Современники смотрели на вещи несколько иначе. «Наш успех заключался просто в том, что мы оттеснили противника, — писал Гогенлоэ-Ингельфинген. — Число пленных было незначительным, ни орудий, ни знамен мы не захватили, при этом на поле боя осталось на 10 тысяч больше немцев, чем французов. «Еще две такие победы, сир, и у Вас больше не будет армии». Эти знаменитые слова Даву, которые он сказал Наполеону после Смоленского сражения, приходили теперь на ум каждому»[364]. Потери германской армии за первые две недели кампании составляли более 50 тысяч человек[365].
354
Ibid. S. 115.
355
Die Gründung des Reiches 1870/71 in Augenzeugenberichten. S. 82.
356
Цит. по: Иссерсон Г. Указ. соч. С. 203.
357
Kretschman H.v. Op. cit. S. 67.
358
Цит. по: Hewitson M. The people’s war. Histories of violence in the German lands, 1820–1888. Oxford, 2017. Р. 464.
359
Bleibtreu K. Op. cit. S. VII.
360
Verdy du Vernois J. Im Großen Hauptquartier. S. 112.
361
Шлиффен А. Указ. соч. С. 278.
362
Kaulbach E. Op. cit. S. 83.
363
Stone D. Op. cit. Р. 87.
364
Hohenlohe-Ingelfingen K. Op. cit. S. 106.
365
Kaulbach E. Op. cit. S. 84.