Страница 112 из 129
Я заказал у Баташёвых всё, что оставалось на складах. В прутах, в полосах, в листах. Забрал все чугунные чушки, даже те, что ещё не остыли толком, и из глубин которых продолжал истекать жар печей. Пушки и фигуры с трещинами из-за неудачного литья скупил тоже. Пятнадцать тысяч пудов призваны были закрыть вопрос с нуждами кораблестроения на ближайшее время.
Оставалось придумать, как переправить такую тяжесть на другой конец мира. На лодке пришлось бы сделать около сотни ходок, а у меня и без того трафик получался немалый. И потом не доверял я Баташёву. Больно уж он не по доброму смотрел на меня. Как на добычу. Навидался я таких взглядов на Камчатке и опасался теперь, что если успеет здешний хозяин своих людей собрать, то запросто может тюкнуть по темечку и прикопать в болотцах своих бездонных. Хорошо, что я много денег с собой не взял, так как всегда мог смотаться в Викторию. Возможно это меня только и хранило.
Как бы всё это забрать одним махом? На Урале заводчики строили особые баржи для сплава. Не подыскать ли и здесь что-нибудь похожее? Мне ведь много не надо. Один короткий заплыв через ткань мироздания.
Похожие одноразовые суда на Оке строили для перевозки леса. Небольшая лодка, взятая за основу, обеспечивала плавучесть, а широкий настил, выпирающий далеко за борта предназначался для навалки груза. Но под железом такое судно неминуемо развалилось бы, а нет, так перевернулось бы и утонуло вместе с товаром. Так что пришлось поискать обычный речной кораблик.
Рядом, в Касимове, нашел подходящий. Из нескольких выбрал самый ветхий, перенёсший, наверное, не один рейс до Астрахани и обратно. Кораблик дышал на ладан и ещё одну навигацию вряд ли бы пережил, а потому артель, владевшая им на паях, была рада сбыть заваль с рук. Но до Выксы я их попросил довести покупку. И только тогда смотался в Викторию, за монетой и ассигнациями. Заодно узнал, где Тропинин, чтобы не попасться ему на глаза с необычным грузом.
— На материк подался. К устью Стольной. С дикарями про вырубку леса говорить.
Стольной рекой зверобои называли Фрейзер. На одном из местных наречий название звучало Столан или как-то так, а парни привычно подыскали близкое слово в родном языке.
Лёшка же собирался рубить древесину так далеко от верфей по одной лишь причине — оттуда её легче было сплавлять. Ближайшие рощицы, где позволили индейцы мы вырубили, а масштабы поточного производства требовали значительных объемов сырья. Тащить же тяжелые стволы из глубины острова по суше было гораздо сложнее, тем более что и лошадей у нас пока на всё не хватало. С другой стороны, по воде, даже несмотря на большие расстояния, мы могли привозить дерева сколько угодно, а Фрейзер был окружен лесами.
Отсутствие Лёшки позволяло переправить груз непосредственно в залив Эскимальт, не придумывая трюков с перевалкой и дроблением на партии где-нибудь в тихом месте.
Пока работники Баташёвых загружали судно железом и чугуном, я облазил каждый его угол, прикидывая, как смогу управляться с такой махиной в одиночку. Получалось, что без помощников не обойтись. По крайней мере, на первых порах.
Пришлось вернуться на берег и разыскать давешних артельщиков. Они уже собрались уходить на лодке к чернореченскому плотбищу, чтобы построить там новый кораблик, но я остановил их и предложил заработать.
— Поможете мне отогнать судно вниз по реке? Тут недалеко, до Мурома только. Работы на полчаса-час. А вам всё одно по пути.
Артельщики с сомнением посмотрели на всё увеличивающуюся осадку, на груду железа, которую крепостные под надзором приказчика продолжали перетаскивать на борт.
— Потонет, — предположил старшина. — Даже до Мурома не дойдёт, если, скажем, ветер поднимется. И от мели на нем не увернешься. Тяжёлый. На стремнине не удержится и встанет. А там быстро разобьёт волнами.
— Потонет или на мель встанет, то не ваша забота. У вас лодка есть, спасётесь. Даю пятьдесят рублей на круг.
Лодку артельщиков, как и мою собственную, мы привязали за кормой, так что в любую из них можно было легко перебраться, а хитрая привязь не позволила бы тонущему кораблю утянуть их за собой.
Никогда мне ещё не приходилось проталкивать через пространство такие огромные массы. Я вообще не был уверен, что номер пройдёт, и я не окажусь среди обломков в воде. Тут и лодка не поможет, а потому в качестве спасательного средства я приготовил пустой бочонок, оплетённый верёвками. Случись крушение, до берега как-нибудь дотяну.
Прежде чем отойти от пристани, мы убрали парус с единственной мачты, а якорь, представляющий собой груду камней и корягу, скреплённых воедино канатами, не стали вытаскивать на палубу, а, прихватив верёвкой, оставили висеть над водой. Канат же смотали с ворота и аккуратно сложили в бухту. Теперь я мог в любой момент перебить крепёж и освободить якорь.
— Давай! — крикнул я.
— С богом! — перекрестились артельщики и шестами начали отпихивать тяжёлое судно от пристани.
Шло оно тяжело. Только минут через десять мы выбрались на стремнину, и кораблик потащило потоком.
— Лишь бы ветер не поднялся, — сказал старшина. — Волну нагонит, не приведи господь!
Ветра я дожидаться не собирался.
— Садитесь в лодку и отваливайте. Дальше сам управлюсь.
Команда посмотрела на меня как на сумасшедшего, но, получив вперёд плату, перечить не стала. Я встал к рулевому веслу, а бывшие хозяева осторожно перебрались в лодку и отвели её в сторону.
До ближайшего поворота реки кораблю ничего не угрожало. Я потянул время, собираясь с духом, несколько раз проиграл в уме, как буду действовать и, наконец, решился на прыжок.