Я сделаю это сама

44. Покуда земля еще вертится

Анри сидел за столом и дивился.

На новоселье маркизы Женевьев дю Трамбле в поселении Тихая Гавань стол ломился от еды. Но эта еда разительно отличалась от знакомых ему королевских пиров, и обитателям королевского дворца в Паризии, наверное, и в голову не могло прийти такое есть. Поварам — приготовить, и слугам — подать.

Тут же за стол набилось несколько десятков человек, и все ели да нахваливали. И если он что-то понимал — часть закусок принесли гости, а остальное было приготовлено на здешней кухне… маркизой и соседками? Или она только командовала, она умеет?

Маркиза сидела рядом с ним, благосклонно на всех глядела, не морщила нос, не кривила губы, ровно всем улыбалась. И сыновьям её прежней домохозяйки, которые уже крепко выпили и говорили несколько громче, чем следовало бы. И каким-то, очевидно, соседкам, что пришли, сели и придирчиво осматривали зал. А что тут пока осматривать-то — чисто, да и всё, и окна занавешены. Но если Анри что-то понимал в маркизе — та сделает всё так, что будет и удобно, и элегантно, и тепло, и сделает очень скоро.

Да, в доме было тепло — топилась печь, а сейчас ещё и надышали, уже открыли дверь на улицу, потому что не просто тепло, а ещё и душно. Клонило в сон, и после всех событий последних дней это ничуть не удивительно, ведь времени отдохнуть выпало очень мало. Это здесь нежить, а наверху — обычная жизнь крепости. И против нежити солдаты никак бы не помогли, потому что магических способностей не имеют, разве только ещё кого-нибудь бы сожрали и увели. Так что — хорошо, что их тут не было.

О, вот, кажется, запели. Конечно, магический обряд позволял понимать всё, что говорится, и даже правильно на это отвечать, но какие-то тонкости, наверное, оставались недоступны. В песнях и слова ставились не по порядку, а как-то, и выходило всё равно хорошо. И бывало, что изменялись эти слова так, что с ходу не признаешь, но — красиво. И сейчас сестра купца Васильчикова пела что-то заздравное про маркизу, называя её по-местному, ей отстукивали ритм ложками. Вот диво-то!

Дальше пели ещё и ещё, а Арни не знал здешних песен, и мог только слушать. И думать.

Сегодня с утра случился внезапный и внеплановый вызов из дома. Домом здесь следовало считать всю Франкию разом, не размениваясь на отдельные её части. Анри ожидал связи ещё только через две недели, как примерно и договаривались, но ощутил зов сегодня на рассвете.

Его дозвался учёный из Академии мэтр Камю, а говорил с ним герцог де Лок, один из старых придворных, начинавших ещё в пред-предыдущее царствование, и знавший Анри с детства.

— Анри, дома неладно. Я сам не знаю, для чего вам об этом говорю, вы всё равно не сможете вернуться и что-либо сделать. Но — от странной болезни скончался принц Франсуа, третьего дня. Признали отравление, но никто не смог назвать яд. Он был самой мощной и сильной опорой трона, он умел говорить и с третьим сословием в парламенте, и с чернью на улицах, и с простецами, и с магами. И защититься тоже умел, и защитить, в случае чего. Его величество Луи, да продлит господь его дни, не способен ни на что из названного. На улицах толпы недовольных, парламент требует больше прав, его величество не готов говорить с депутатами и предоставлять им какие бы то ни было дополнительные права кроме тех, что они уже имеют, даже если они думают, что им этого не достаточно.

Вообще, что-то такое и начиналось накануне отъезда Анри сюда — беспорядки в столице, изменнические речи в парламенте. Но тогда у короля имелся младший брат принц Франсуа, который мог и в парламенте сказать, и толпу на улице разогнать, не прибегая к пушкам. А теперь, выходит, нет. Но Анри в самом деле не имеет возможностей для возвращения. Если он попросит завтра увезти его отсюда, его, конечно, увезут. Хоть Васильчиков, хоть Вороны, хоть кто-то другой. И путешествие займёт… сколько? Полгода? Год?

— Подумайте, как открыть сюда двусторонний портал, — сказал Анри герцогу де Локу. Должны быть возможности. Пока же…

Он отчитался о том, что произошло на вверенной ему территории за два месяца. Как занимались обустройством, как привели в себя личный состав, как бились с нежитью.

— Тёмная тварь? — оживился учёный академик. — Настоящая тёмная тварь? Вы очень рисковали, господин герцог.

Герцог де Монтадор может быть и рисковал, но генерал франкийской армии и обученный боевой маг просто делал свою работу, он так и сказал.

— И тёмной тварью была уведена госпожа Ортанс Трезон, присланная сюда его высокопреосвященством Флери разом с маркизой дю Трамбле. Больше среди подданных его величества жертв нет.

— Его высокопреосвященство тоже отдал богу душу не так давно, — сообщил герцог. — Никто не знает, для чего ему была та Трезон, кажется, её муж и сыновья — казнённые преступники.

— Она тут ходила по деревне и везде совала нос, и, кажется, порочила перед местными маркизу, а маркиза успешно от неё отбивалась.

— А что маркиза? — тут же откликнулся де Лок. — Жива?

— Вполне, — кивнул Анри. — Обустраивает дом, оставшийся от графа Ренара. Позвала половину деревни на новоселье.

— Эта везде выйдет сухой из воды, — кивнул герцог. — Удивительно живучая особа!

Из воды, к слову, маркизу он, было дело, достал вполне мокрой. Но кому до того есть дело? И Анри не стал говорить, что маркиза ещё и с частью местной нежити договорилась. Слишком уж неправдоподобно сейчас всё это звучало — нежить, тёмные твари. Само по себе — очень даже, а вот в разговоре с де Локом о домашней политике — почему-то нет.

Зато он сказал, что нужны припасы, много. Потому что зиму ждут со дня на день, и на некоторое время прекратится подвоз продуктов местными. Поэтому — чем больше, тем лучше.

Герцог серьёзно отнёсся к просьбе, и в открытый портал Анри были выданы мука, солонина, копчёности, сыры, вино, яблоки и арро. И что-то ещё, интендант Дрю прямо плясал вокруг от радости. Теперь, говорит, всё выглядит не так плохо, как было.

Следующий сеанс связи назначили через месяц — что-то там должно было накопиться, какие-то энергии, необходимые для магического действия. Как только накопятся — так сразу же и сделаем, сказал мэтр Камю на прощание.

Разговор оставил тягостное впечатление, потому и не хотелось веселиться, совсем не хотелось. Выйти во двор, проветриться, что ли?

Анри бы уже и вышел, но вдруг неожиданно маркиза попросила у поручика Ильина гитару и заявила, что будет петь. Надо же, как бывает. И пела она весьма неплохо, что-то об ушедшей неповторимой юности. Ладно, пусть.