Черное озеро

***

Я сразу же понимаю, что это сон. Половицы в моей комнате не скрипят. Прохаживаюсь вдоль стола и кровати, рассматривая свои старые вещи. Виола, чертежи и, повсеместно, уголь на тканевых салфетках с инициалами. Буквы аккуратно вышиты янтарными нитками. Каждый стежок сделан с ювелирной точностью. Мама обожала вышивку.

Нахожу на столе пару кусков ткани с буквами.

Х. Л. –Хання Ландау, моя мать.

Иду дальше, аккуратно огибая бумаги, разложенные по полу.

Где все?

Наступаю на очередной платок и размазываю по нему уголь. Поднимаю его, стряхивая образовавшийся черный порошок.

Провожу пальцами по выпуклым буквам и замираю.

Этого не может быть.

Повторяю движения, следя за тем, как ткань пачкается еще сильнее.

Е. Л.

Судорожно перебираю в голове имена всех родственников и соседей, но никак не могу припомнить ничего подобного.

Нахожу свой платок.

С. Л.

Наклон букв и цвет ниток идеально совместимы.

Кажется, я только что нашел вещь, принадлежащую неуловимому призраку.

***

Просыпаюсь, когда княжна спрыгивает с кобылы. Стоянка.

Аккуратно слезаю вслед за Невой. Ноги почти не слушаются, и я с трудом ковыляю по желтой траве лесной опушки. Внешний вид соучастников слегка потрепался относительно привычного. Усталость прослеживается на лице каждого. Хватаю черствый кусок хлеба из рук Катуня, наплевав на то, как это выглядит. Нахимов усмехается и берет другой. Нахожу Амура, разглядывающего мои карты поодаль от остальных. Бледный и осунувшийся, Зверь выудил компас в резном золотом корпусе, инкрустированном драгоценными камнями.

Надо бы извиниться за руку.

Подхожу ближе, замечая Инессу, сидящую подле него.

– Ну и почему ты со мной не разговариваешь на этот раз? – недовольно рычит она, обращаясь к Амуру. Зверь всячески игнорирует ее присутствие. Завидев меня, девушка поднимается и движется к остальным, обходя меня стороной, не проронив ни слова.

Злится.

Подхожу к Зверю, неловко тупя взгляд в землю. Амур, на удивление, убирает карты в сторону и прячет компас в карман и с внимательным видом ждёт, когда же я заговорю. Но я не знаю, что ему сказать. мысли смешались в кашу и вычленить что-то членораздельное я не в состоянии.

– Как скоро мы будем на месте?

– За час до заката. – поспешно выпаливаю я, едва не давясь сухим хлебом, любезно предоставленным мне Нахимовым. Зверь кивает, оглядывая остальных, усевшихся прямо подле своих лошадей. Несмотря на то, что я едва стою на подкашивающихся ногах, я несказанно рад подобной возможности.

Почти убил легенду.

Я бы рассказал это кому-нибудь, но кроме Смертников у меня никого нет, да и те все видели своими глазами.

– Мне жаль, что я подстрелил тебя.

– Мне тоже. – Амур улыбается, но тут же кривится от боли. Вдоволь налюбовавшись своими измотанными подопечными, Демон повернулся ко мне, сладко протягивая:

– Но ты же пришел не только для того, чтобы извиниться, верно?

Часть третья. Черное озеро.

Под Твой очередной удар

Заранее я подставляю спину

Моё проклятие, мой дар,

Когда же я тебя покину?

Глава 1. Узнать тебя заново. Нева.

Солнце клонилось к горизонту, когда я влила в себя остатки горючки из фляжки. Лошадь мерно вышагивает по лесной тропе. Стивер, прижавшийся ко мне сзади, нервно ерзает, крепче обхватывая мою поясницу. С нами ровняется серая кобыла и я торможу Звезду.

– Пить за рулем нынче не преступление? Твой второй пилот не боится? – усмехается Инесса, повалившись на недовольного Амура, ровно сидящего в седле. Его бледных губ касается едва заметная улыбка, когда Разумовский наклоняет голову вниз и украдкой разглядывает темноволосую девушку. На ней серый пуховой платок, самого обычного неброского вида, но даже это ее будто украшает, а не портит.

– Разве что слегка.

Доносится уставший голос Ландау из-за спины. Конь, на котором сидит Мален маячит впереди. Если бы я не выпила, уверена, что Распутин заставил бы меня изрядно понервничать. Но я вновь обрела долгожданную легкость.

– Как вам поездочка? – смотрю на Инессу, вальяжно скрестившую руки на груди, и замечаю небольшое темное пятно на ее шее, выглядывающее между воротником и платком. Присматриваюсь и никак не могу понять синяк ли это, или, быть может, просто неудачно упавшая тень.

– Амур ворчит, а так – просто прекрасно.

Стивер аккуратно протягивает ладони вперед и берется за поводья. Его руки цепляются за ремешок возле моих, но он не берет управление лошадью на себя, скорее просто страхует.

– Мы в четырёх часах езды от города. – бормочет Стивер мне над ухом. Амур кивает и подгоняет Карамельку. Серая лошадь выбиваается вперед, преграждая мне вид на Идэр и Распутина.

Мы вновь погрузились в молчание. Горючка выветривается слишком быстро. Её вытесняют воспоминания о заключении.

Лица солдат маячат в памяти, сменяя друг друга. Молодые и в возрасте, высокие и низкие, новобранцы и те, кто дослужились до высоких чинов. Совершенно разные и такие одинаковые одновременно. Крысы, заплесневелый хлеб, запах сырости и экскрементов, постоянная слабость, то ли от недоедания, то ли от полного отсутствия сил, как моральных, так и физических. Их я тратила на то, чтобы отбиваться от стражников, распускавших свои руки.

Но я всегда была слабее.

Мален и его болезненно посеревшее лицо в углу темницы. Обжигающее тепло его предплечий, на которые я опиралась, когда нас перегоняли из одной тюрьмы в другую. Его тихое «прости», когда он думал, что я сплю. Всхлипы, что доносились с его койки, когда меня приводили из допросной обратно, измазанную в грязи и крови после того, как дружинники делали мерзкие вещи с моим телом часы напролет. До мельчайших подробностей помню лицо Распутина, полное сожаления и отчаяния, когда я замолчала, не желая говорить с виновником всех своих бед.

К горлу подступает тошнота и от былого облегчения не остается ни следа.

– Как насчет того, чтобы ты рассказал что-нибудь о себе?

– Я уже протрезвел и мне стыдно. – сдавленно отзывается мой спутник. Понимающе киваю, продолжая разглядывать деревья, окружающие грунтовую дорогу. Желтые и почти облетевшие, они жмутся друг к другу, сплетаясь стволами. Стивер все-таки заговаривает, видимо тишина кажется неловкой не мне одной.

– Ты как-то спросила почему я с ними. Говорят, у меня была сестра. Я никогда не знал её. Думаю, её зовут Е. Ландау.

Сжимаю узду крепче, усаживаясь поудобнее в жестком седле. Стивер говорит тихо и вдумчиво, будто может сказать лишнего.

– У меня никого не осталось, кроме надежды на то, что она всё-таки существует. – добавляет он коротко.

– Могу представить.

– У тебя есть семья. – аккуратно напоминает Стивер, будто боясь меня обидеть. Оборачиваюсь, застав его смущенное лицо совсем близко. Ландау глупо косит глаза перед собой, разглядывая. Отворачиваюсь, пряча усмешку.

– Мне, может, и нужна семья, но зачем им я, если я давно себя не знаю?

Я и себе не особенно нужна.

Стивер ерзает позади и заговаривает новым, незнакомым мне тоном.

– Мне кажется, они были бы рады узнать тебя заново. Я был бы безумно рад такой возможности.

Смеюсь, опуская голову. Северная Звезда изрядно устала, но продолжает двигаться ровно.

Вспоминаю совет Ардон, за который мне влетело от отца, сразу после его использования.

Любезничай так, чтобы грань между поведением профурсетки и светской леди не просто размылась, а исчезла. Будь настолько недоступной внешне и разнузданной на словах, что сможешь вить веревки из челяди и королей.