Страница 37 из 59
Я смял бумажную салфетку и бросил в кучу на обеденном столике, пока мы с Патриком молча ждали Роуз. «Genie's» была нашей любимой закусочной, её открыли всего три человека, которые встретились на «Адской Кухне», и они делали лучшие солодовые, которые я когда-либо пробовал. Это кафе было на Бродвее, в квартале, находившемся неподалёку от нашей квартиры, и мы проводили время здесь почти столько же, сколько и в «Habits».
Мы с Патриком провели ночь, напиваясь до потери сознания. Имя Лили застыло на моих губах, когда я засыпал, и её лицо заполнило мои мысли после пробуждения. Я проверил свой телефон утром, чтобы увидеть сообщение от Роуз, правда всё было расплывчато. Довольно слабая маскировка. Я только попросил её встретиться с нами в закусочной в восемь и не говорить Лили, что я буду там. Роуз сказала мне, чтобы я пошёл к чёрту. Но я ответил ей, что это важно, и мне нужна её помощь. Она не смогла сказать «нет».
Мой кофе стоял передо мной нетронутым. Как только я заказал его, то понял, что последнее, в чём нуждалась моя нервная система — это кофеин.
Патрик сидел напротив меня, прислонившись спиной к подоконнику, и с беспокойством наблюдал за мной.
— Все обязательно получится.
Я вздохнул.
— Конечно, так или иначе.
Зазвенел звонок на двери, и мы повернулись на звук, чтобы увидеть вошедшую Роуз. Она выглядела усталой и определённо раздражённой. Даже немного пугающей. Я не мог удержаться от улыбки. Патрик выглядел так, словно ему дали пощёчину.
Её глаза сузились, когда она скользнула в кабинку рядом с Патриком. Официантка появилась из ниоткуда и открыла рот, чтобы заговорить.
Роуз даже не обратила на неё внимания, просто проворчала:
— Кофе.
Официантка закатила глаза и ушла.
— Надеюсь, у вас что-то хорошее, говнюки. Это лицо после четырёхчасового сна. Присмотрись хорошенько, потому что, если увидите его снова, то это может означать, что вы на пороге ада.
Патрик повернулся в кабинке и облокотился на стол, указав на меня.
— Давай, Ромео.
Каким-то образом глаза Роуз сузились ещё больше, когда она посмотрела на меня сверху вниз.
Я облокотился на стол и глубоко вздохнул, осознав, что есть только один способ сказать это. Я встретился с ней взглядом.
— Я думаю, что влюблён в Лили.
Ее глаза расширились.
— Ты что?
Я кивнул.
— Понял это вчера вечером в опере.
Она провела рукой по своим тёмным волосам и сделала глубокий вдох, а затем выдохнула через нос.
— Что случилось?
— Ничего. Всё. Это поразило меня, когда я пришёл, чтобы забрать её, но думаю, что это происходило уже несколько дней. Может быть, дольше.
Роуз уставилась на меня, разинув рот.
— Я не могу поверить, что ты понял это только сейчас. Не вовремя, Уэст.
— Я знаю. Поверь мне, знаю.
Она откинулась назад и скрестила руки на груди.
— Что ты собираешься делать?
— Я не знаю, как с этим справиться, Роуз. Мне нужна твоя помощь.
Что-то в моём голосе, должно быть, тронуло Роуз, потому что её лицо смягчилось.
— Если бы ты спросил меня вчера, то я бы сказала тебе пойти туда прямо сейчас и поговорить с ней об этом. Но я только что от Лили, она распевала дифирамбы о больших надеждах с Блейном и сегодняшнем вечере.
Мои глаза были прикованы к кофе, пока я пытался придумать, что сказать.
Официантка принесла Роуз кофе.
— Спасибо, — сказала она с облегчением и улыбкой, и официантка, казалось, успокоилась, улыбнувшись и кивнув в ответ. — Если ты признаешься ей прямо сейчас, она взбесится, а у неё весь день репетиции, а вечером выступление. Ты можешь подождать до завтрашнего вечера, чтобы поговорить с ней обо всём этом? «Noir» будет позади, а в понедельник у неё будет выходной, и возможность всё обдумать.
— Будет трудно пережить сегодняшний вечер с этими двумя, но если это то, что нужно сделать, то я это сделаю.
Роуз потянулась за сахаром и насыпала его в кофе с небольшим шипением. Затем подняла свою ложку.
— Честно говоря, я вроде как надеюсь, что Блейн просто покажет свою худшую сторону, чтобы Лили навсегда списала его со счетов. Вот в чём дело — она думает, что заботится о нём, а я думаю, что он губит её. И пытается удержаться за неё по какой-то причине, но я не знаю, что он задумал. Может, у него и нет никакого плана. — Роуз вздохнула и подняла свою чашку. — Всё это полный пиздец. Я знаю, что если ты поговоришь с ней прямо сейчас, она будет растеряна и не сможет тебе ничего сказать. Если ты подождёшь, пока Блейн исчезнет, твои шансы увеличатся. — Она сделала глоток своего кофе.
— Так ты думаешь, я должен сказать ей?
Роуз кивнула.
— Я определенно думаю, что ты должен сказать ей.
— Патрик сказал то же самое.
Патрик выглядел довольным собой.
— Что ж, он прав. Возможно, у тебя есть только один достойный шанс сообщить ей это, но ты не должен делать этого, пока Лили не будет готова.
— Я надеюсь, что Блейн выставит себя дураком. А что, если он сегодня не будет таким засранцем? Что, если она действительно влюбится в него? Что, если я упущу шанс?
Она потянулась к моей руке.
— Послушай, ты ничего не упустишь. Просто сейчас слишком много всего происходит, чтобы сваливать на неё ещё и это. Всё скоро утихнет, и даже если она всё ещё будет встречаться с Блейном, это не значит, что ты не сможешь сказать ей о своих чувствах. А пока тебе стоит подождать и понаблюдать, я думаю.
Мой голос был хриплым.
— Как я могу притворяться?
— Тебе не обязательно проходить через это сегодня. Просто оставайся дома. Ты можешь поговорить с ней завтра вечером.
Я покачал головой.
— Мне придётся пойти. Я должен.
Она кивнула.
— Тогда тебе придётся притвориться, хотя бы на одну ночь.
Единственный вопрос застрял в моем горле — тот же, который мучил меня с тех пор, как я понял, что чувствовал.
— Ты думаешь у меня есть шанс?
Роуз улыбнулась.
— О, я определённо думаю, что у тебя есть шанс.
Облегчение было ощутимым, надежда на то, что мне нужно укрепить свою силу воли.
— Спасибо, Роуз.
— Пожалуйста. А теперь накорми меня беконом, Уэстон, пока всё дерьмо не превратилось в реальность.
Лили
Толпа взревела, когда я снова поклонилась, хотя едва видела лица за светом сцены. Это было чувство, ради которого мы все жили — стоять на сцене, слушать бурные аплодисменты за всю эту тяжёлую работу. Кайф был вишенкой на торте, наградой за боль, изнурительные репетиции, стресс и многочисленные жертвы. В тот момент всё это не имело значения.
Мы сошли со сцены, и я поспешила к своей сумке и бесцеремонно запихнула всё в неё. Команда суетилась позади меня, но я едва заметила, просто схватила свои туфли и со шлепком бросила их на пол, потянулась к лодыжке, чтобы развязать пуанты, затем к другой. Я была в полном восторге — торопилась попасть в свою раздевалку, чтобы поскорее вернуться домой.
Дженни подошла, остановилась рядом со мной у своей сумки и ухмыльнулась.
— Боже, я люблю «Серенаду». Думаю, что она, возможно, может стать моей любимой.
Я рассмеялась и засунула пуанты в сумку.
— Ты говоришь так про каждое выступление.
— Тьфу, я знаю. Кстати, поздравляю — твоя девушка, танцующая вальс, сегодня была великолепна. Просто идеально.
— Спасибо, — просияла я, встала и подняла свою сумку.
Её улыбка исчезла, брови опустились, когда она наклонилась ко мне.
— Послушай, я хотела поговорить с тобой, Лил…
Тревога пронзила меня при мысли о задержке хотя бы на секунду. Все ждали, когда я вернусь домой, а у меня всё ещё было миллион дел, которые нужно было сделать.
— Мы можем поговорить завтра? Мне так жаль, просто у меня есть планы на сегодняшний вечер, и все ждут меня.
Она улыбнулась, но определенно была разочарована, и там было что-то ещё… чувство вины? Мне было любопытно, но я не могла задержаться.