Шведская сказка

- Тем более. И почему тогда безумие? – поднял вверх брови Бенцельшерна. – Разве ты не опытный шкипер и разве не искусная у тебя команда? Русские корабли стоят скученно, тебе нужно лишь подойти вплотную к одному из них и вспыхнуть всем вместе, как свечки. От двух горящих кораблей огонь перекинется на третий, четвертый и дальше, если ты подойдешь с подветренной стороны. Раз, и нет русской эскадры! Все просто. – швед развел руками.

- Это линейные корабли. Там столько пушек, что один их залп разнесет меня в клочья! – сопротивлялся О’Брин.

- А тебя случайно снесет на них! Неисправность такелажа, неправильный маневр. – давил на ирландца Бенцельшерна.

- Датчане – союзники русских! Нас всех вздернут на реях! – шкипер выдавил из себя последний довод.

- В этой суматохе, что поднимется в гавани, вы сядете в шлюпки и скроетесь. А если даже и поймают, то кто будет говорить об умысле. Запутались в оснастке, не смогли управиться с парусами, вас снесло, вы столкнулись, у вас на борту начался пожар от расколовшейся бочки с ромом, на которою попала искра. И все завершилось взрывом. – швед ловко придумывал прямо на ходу.

- А моя команда? Если она откажется? – последнюю попытку предпринял шкипер.

- Ты видел тех, кто отказывается от денег? – Бенцельшерна показал на кошелек. – Я надеюсь, ты пообещаешь им знатное вознаграждение? Не все же заберешь себе?

О’Брин молчал в раздумьях. Велико было искушение, но еще больше была опасность. Старый моряк понимал, что идет война между Швецией и Россией вкупе с датчанами. С ними никто церемониться не будет, и никакие отговорки слушать тоже не будут. Он принял единственное правильное на его взгляд решение:

- Деньги за корабль и груз вперед!

- Я вижу - мы договорились! – самодовольно улыбнулся швед. – Их доставят к тебе вечером на корабль. Где мы и обсудим детали.

- Нет сюда! – отрезал шкипер. – Зачем они мне на корабле, если он все равно взлетит на воздух?

- Ты прав, мой друг. – Бенцельшерна согласился с моряком. – Их привезут сюда. Твоя задача подойти вплотную к флагманскому «Иоанну Крестителю», а совсем рядышком с ним стоят «Три святителя». Поджигай себя, и прыгайте в шлюпки. Ну? По рукам? – швед протянул ирландцу руку. Моряк пожал ее, подумав:

- Как же! Нашел дурака.

Этим же вечером канцлеру Бернсдорфу доложили, что его хочет видеть один английский шкипер.

- Что ему надо от меня? – раздраженно отозвался граф. – Пусть приходит днем, в присутствие и обращается через канцелярию.

- Говорит, что дело касается безопасности русского флота, стоящего в гавани. Иначе бы я не посмел тревожить ваше сиятельство. – низко склонился дворецкий.

- Безопасности русской эскадры? – Сразу встревожился канцлер. – Принять! Немедленно.

Когда О’Брин вывалил на стол графу мешок с золотом и рассказал о своей встрече в портовом кабаке, канцлеру и вовсе стало не до сна. Увидев деньги, он понял, что моряк говорит правду.

Бенцельшерну взяли на следующий день. Он пытался спрятаться у Альбедиля, шведского посланника, но слухи так быстро распространились по Копенгагену, что у дома последнего собралась огромная толпа матросов, требовавшая выдачи виновного.

Датский канцлер собрал во дворце всех дипломатов и объявил им:

- Не нам, датчанам, а всей Европе ныне следует судить об этом деле. Я надеюсь, что вы увидите еще главного виновника столь постыдного и злодейского умысла не в Бенцельшерне, а в гораздо коварнейшем лице!

- Проклятье! Это меня может скомпрометировать! – Густав получил известия их Копенгагена, сидя в своем уютном Хаге. – Немедленно отпишите в Данию, что я с омерзением смотрю на такое покушение.

Бенцельшерна молодцом держался на всех допросах, и сознался лишь после очной ставки со шкипером О’Брином, но при этом всю вину взял на себя, а участие Густава в этом мероприятии всячески отвергал. Следствию он объявил, что побудила его к этому предприятию лишь любовь к Отечеству, а что касаемо денег, так он употребил лишь свои собственные.

Глава 15. Весеннее пробуждение.

«Суета сует и всяческая суета»

Из «Екклезиаста»

Наступил новый 1789 год. Год, который войдет в русскую историю громкими победами Суворова, покрывшему русское оружие новой славой. Но здесь, на севере, все были в ожидании весны.

Носились слухи, что Густав опять намерен требовать возврата всей Финляндии.

- Ей Богу! Ну никак не угомониться! – насмешливо заметила Екатерина. – Я пошлю ему, наконец, карту Российской империи и число душ по губерниям!

- Можно приложить и расписание войск. – осторожно вставил Храповицкий.

- Да и это можно! – согласилась императрица.

Вернулся с турецкого фронта Потемкин.

- Ох, светлейший, - пожаловалась ему, - то ли старею, что не могу найти ныне ресурсов, то ли другая причина нынешним затруднениям.

- Да нет, Катя, какие твои годы! - Отмахнулся князь. - Просто границы стали обширнее и войск недостаточно, а у других держав они все в куче.

- Ну и что ты мне посоветуешь?

- Да договориться со всеми! Пруссии пообещать все Померанию, нам взамен всю Финляндию.

- А Густав?

- Что Густав? Еще напрячься, завоевать всю Финляндию, увести оттуда все население и превратить всю страну в совершенную пустыню. Это лучший план обороны против шведов.

- Дай войска! – попросила императрица.

- Нет! – отрезал Потемкин. – Ныне османов будем воевать со всей силой. Прошлая кампания, хоть и ознаменована взятием Очакова, удовлетворения не принесла мне. Хотя, - подумав, добавил, - пришлю сюда принца Нассау-Зигена , пускай галерным флотом командует. Он там у меня не может ужиться с Суворовым. С гонором оба, принц кавалер знатный, да и моряк вроде б не плохой, но мне Суворов дороже.

- Ладно! – со вздохом согласилась Екатерина. – Ныне флотом поставлю Чичагова начальствовать, а гребной флотилией тогда принца Нассау. Вот с генералами, что делать не знаю. Ты, говоришь, у тебя грызутся, так и здесь тако же. Интригуют генералы. Главнокомандующий на Михельсона, тот на него. Спренгпортен на обоих. Недовольна я Мусиным-Пушкиным. Ну никаким авантажем не воспользуется, одним словом, дурак! Всю зиму простояли! Хорошо хоть проходы занять догадались, ныне за столицу не опасаюсь.

Потемкин смотрел на шведскую войну пренебрежительно, и успокаивал императрица, говоря, что она слишком много внимания ей уделяет.Мысли светлейшего были далеко от Петербурга – на берегах Босфора.

***

Плохую услугу оказали своему повелителю Абдул-Гамиду визирь с главным евнухом. Ни о чем не хотел думать и слышать султан. Одна черноокая черкешенка занимала теперь его дни и ночи. Любовная страсть высасывала все соки из Абдул-Гамида, и силы его таяли. Война с русскими, продажность чиновников, пустая казна – вся эта мирская суета уже не занимала султана. Он молил Аллаха только об одном: продлить его способность наслаждаться женским телом. Ради этого он терпел назойливых врачей, но стоило одному из них лишь заикнуться о воздержании, как гневный взор повелителя удалял его навсегда из дворца.

- Наша тень Аллаха на земле и правда стал напоминать тень! – озабоченно выговаривал Юсуф-Коджа главному евнуху.

- Я ничего не могу поделать! – с понурым видом соглашался негр. – Его не оторвать от проклятой девчонки.

- А с ней не пытался говорить? – визирь пристально вглядывался в кроваво-белые глаза евнуха.

- Она оказалась хитрая бестия! – отводил взгляд кизляр-агаси. – Ее боится теперь весь гарем.

- Но почему? – изумился Юсуф-Коджа.

- Потому что достаточно ей сказать повелителю о том, что кто-то из жен или одалисок отозвался о нем не почтительно, как виновную тут же удаляют прочь и переводят в рабыни.

- А может… - и Юсуф-Коджа выразительным жестом показал, как можно расправиться с непокорной черкешенкой.