Страница 57 из 61
Но, если честно, самое главное, что случилось там, на море, это укрепление веры. Этому великому делу способствовали беседы с живым святым — старцем Сергием и мои уединения в тихие дикие места побережья, где не оставалось ничего, как молиться — там не мешали ни люди, ни шум, ни заботы о пропитании. В своих путешествиях по берегу моря, я забредал в поселки, за сущие копейки закупал сыр, виноград, персики, хлеб, молоко — и с этим провиантом удалялся на «дикий брег». Иногда позволял себе апостольское занятие — ловил рыбу, непуганую, расплодившуюся в безлюдии, запекал ставридку с пиленгасом в фольге на углях из плавника и, глядя не сверкающее море, поедал с удовольствием.
Но главное — молитва. Вот уж не думал, что мой побег, мое нежданное одиночество, соделает такую пользу. У меня с собой был молитвослов, но иногда молитва сама рождалась в душе и потоком славословия изливалась наружу, взлетая в Небеса. Старец Сергий вооружил меня книгами из своей библиотеки, и я ненасытно вчитывался в огненные строки святых отцов. Впоследствии каждое слово в нужный момент будет всплывать из глубин памяти, помогая принять нужное решение. На прощанье старец взял меня за плечи, всмотрелся в глаза и благословил вернуться домой. За эту минуту прощания ему удалось сообщить мне столько всего, что потом долго еще буду вспоминать и «расшифровывать» в обыденной жизни.
Когда в купе моего поезда вошла тихая девушка, скромно потупив глазки, тихо поздоровалась и села, натянув юбку ниже колен — я сразу понял «от кого это было». Мой незабвенный отец Сергий будто присутствовал здесь же и благословлял нас. Словом, вернулся домой с моей тихой светлой Аней, так промыслительно похожей на Марину.
Сдав утренние нормы гэтэо — километровая пробежка по берегу моря с купанием в прохладной морской воде — мы прогуливались по набережной. У рекламного стенда остановились, зацепившись глазом за красные буквы «Восставший из ада». Нас приглашали в кино.
— Как вы думаете, когда это началось? С каких пор нас принялись стращать?
— Ну, это не вчера и не позавчера. Вспомните французский «Фантомас» — эту зеленую образину во весь экран и очереди в три ряда вокруг кинотеатра. Испуганного любимца женщин Ален Делона в фильме «Двое в городе», которому на гильотине отрезают голову.
— А наш «Комитет 19-ти», где советские люди наблюдают обезглавливание негра и футбол с окровавленной головой. Чуть позже появились «Голод» с Девидом Боуи, где он сжигает в домашнем крематории юную скрипачку, а потом проходит мимо целого кладбища таких же девушек в гробах. Там еще была ужасная «Пила», «Пятница 13-е», «Кошмар на улице Вязов», «Молчание ягнят»...
— И все же «Пираты 20-го века» первыми заставили меня пустить по спине волну дрожи. Мы тогда привыкли, что наше государство всегда защитит, что это у них, на презренном западе, есть пираты, они захватывают суда, насилуют и расстреливают пассажиров. И вдруг нам показали, что всемирное зло может коснуться любого из нас, честных трудящихся, и при этом безнаказанно.
— Но ведь сейчас мы стали другими. Вышли из зоны беспощадного зла и вошли под покров Божий. Разве нам не показывал Господь, что мы у Него под защитой?
— Так-то оно так, только и с православными порой случаются беды и напасти.
— А знаете, друзья, я еще там, в церкви, где мы отпевали наших троих друзей, подумал, что если вот так, с пулей в сердце и в лоне Церкви — то и для меня это было бы неплохо. Особенно сейчас, когда мы прошли через очистительный огонь исповеди-причастия — для меня, как для апостола Павла смерть была бы предпочтительней жизни на земле… Разве только для вас и ради вас живу, а так — встреча с Христом Спасителем это же какое счастье!
— А кто это? Кто знает?
— Кажется, мой школьный товарищ Женька, — сказал я. — Эк его разнесло!
— Тогда мы, Вань, пожалуй, пойдем. У вас свои разговоры, школьные.
Заметив на моем запястье водонепроницаемые часы, Женя повернул к себе циферблат и только после этого поднял на меня глаза. С минуту рассматривал, хлопнул по плечу и сел на освободившееся пластмассовое кресло.
— Иван, а можно и мне с тобой позавтракать? Закажи пиццу и пива.
У нашего стола крутилась собачка. То ли хозяин забыл, то ли сама сбежала, только голодная собачка выпрашивала еду, виляя хвостом. Я протянул ей кусочек пирожка, она мигом проглотила. Официант принес пиццу с пивом. Женя отломил кусок пиццы и свистом подозвал собачку, но та внезапно ощерилась и зарычала, прижимаясь к моей ноге. Женя выругался и, вытаращив карие глаза, спросил:
— Чего это псина меня боится, а к тебе жмётся?
— Животные чувствуют запах страха, — пояснил я, вздыхая, — вот и реагируют таким образом. Так кто тебя напугал, Женя?
— Что, так заметно?
— Увы, не только на глаз, но и на запах.
Школьный товарищ набросился на еду. Пока он ел, я рассматривал окружающих курортников. Почти все выглядели одинаково — футболки, брючки, шорты, но вот рядом с нами появился субъект, явно не нашей породы: солдатские берцы, черные брюки, кожаная безразмерная куртка, толстая золотая цепь на груди, стрижка «под ноль» — и пронзительный взгляд из-под бровей.
— Не тот ли господин тебя напугал? — спросил я, указав подбородком на бандита.
— Он меня и здесь достал! — прошипел Женя. — Можешь меня прикрыть? Кажется, пора бежать.
— Погоди. Смотри, что сейчас будет, — сказал я, кивнув «на поле боя».
Бандит в черном сел за стол и что-то рявкнул другому, такому же тревожному товарищу, помоложе. Не успел молодой шагнуть в нашу сторону, как от соседнего стола отделился крепыш в свободной белой рубашке навыпуск, встал на пути агрессора, шепнул что-то ему на ухо — тот мгновенно скрылся. Не зря полковник остался, чутье его не подвело. Следующим актом трагедии стала нейтрализация Жениного преследователя. Служивый подсел к нему за стол, придвинулся вплотную и, запустив руку под рубашку, прижал к жирному боку бандита какой-то жесткий предмет и тихо, но сурово, скомандовал: «На выход! И без разговоров. Это наша земля!» В сопровождении полковника гастролёр уныло поплелся в сторону отделения милиции. Проходя мимо, бандит обдал нас ну такой отвратительной вонью, по сравнению с которой запах страха моего школьного товарища казался утренним бризом.
— Как понимаешь, твой преследователь боялся даже больше тебя самого. Как думаешь, почему? — спросил я.
— Потому что у тебя такая крутая охрана? — предположил он.
— Потому что он на метафизическом уровне почувствовал угрозу посильней моего охранника. Помнишь, ледовое побоище, в котором Александр Невский одержал победу? Помнишь, как наш историк Пал Петрович завершил тот рассказ?
— Не-а. я в это время, наверное, на Иринку во все глаза глядел. Она сейчас в Голливуде, официанток и проституток играет.
— Напоминаю. Когда князь объезжал озеро после битвы, он увидел сотни убитых псов-рыцарей. А ведь он туда никого из своих воинов не посылал. Кто их положил? Правильно, Жень, — ангелы Божии. Видел икону Ангела? В одной руке у него крест, в другой — меч. Вот им-то Ангел и разит наших врагов. Так что, если не хочешь и дальше бегать от должников, как заяц от волка, встань под защиту Божию и живи себе спокойно.
— И как это сделать?
— Ты ведь крещеный?
— А то не видел у меня на груди крестик! Мы же купались с тобой вместе. А бабушки наши строго следили, чтобы мы крестик не снимали. — Женя расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, показал мне простенький алюминиевый крестик, наверное, тот же, детский.
— Тогда всё упрощается. Вставай, пойдем в церковь, здесь рядом. Исповедуй свои грехи, ничего не тая, и начинай новую жизнь.