Страница 36 из 42
Я не могу, да и не хочу увеличивать срок нашего разлуки. Мне уже физически больно быть вдали от нее.
Теперь я готов воспользоваться шансом, лазейкой, которую мне оставила Марина на последний разговор. Где я все исправлю, сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть наши отношения.
Наконец, увижу ее.
Подскакиваю готовый искать Марину, где бы она ни была, но на мне одни трусы. Оглядываюсь по сторонам, брюки и рубашка мирно лежат на кресле. Спешно одеваюсь. За стенкой гремит посуда и негромко слышны голоса, мужской и женский. Мне туда. Увидеть Маришку, поговорить.
Но на кухне ждет разочарование. Маришки нет, только ее родители. Отец тянет мне руку, пожимаю. Мы не здоровались вчера. Понимая, что Марины здесь нет, дергаюсь в желании найти ее в недрах квартиры, но все еще крепко держащая рука останавливает.
— Садись сынок, подкрепись.
— А Марина где? — самый важный вопрос не сдерживается, слетает с языка.
— Марина уже на работу ушла. Садись, садись. В ногах правды нет.
Приходится подчиниться
Передо мной ставится тарелка с кашей, пахнет вкусно, голодное нутро радостно предвкушает.
— Кушай, кушай, — участливо, — полезно, — с ехидцей в голосе, но мне сейчас пофиг, я готов и слона проглотить, не то, что эту тарелку. Как давно я не ел домашнего. Последний раз, пожалуй, у мамы, тыщу лет тому назад, еще больше домашнее, приготовленное Мариной. Ностальгия тянет тоской по ее ароматным, вкусным блинчикам по утрам, которыми она меня кормила.
Радим/3
В машине отправляю сообщение Маришке. Сердце наполняется предвкушением, нашей встречи и предстоящего разговора.
Смотрю на наручные часы. Опоздал уже везде, где можно. Плевать. В сердце бьется лишь один страх — не опоздать вернуть Марину.
Сотрудники поглядывают на меня косо. Сегодня я припозднился значительно, чего никогда не случалось. Плевать.
Секретарь напоминает, что на сегодня назначено несколько важных встреч. Сеть расширяется, мы уже заключили договор на представительство мелкой медтехники для дома, теперь предстоит заключить крупные договора, превращая обычную продуктовую сеть магазинов в супермаркеты товаров широкого потребления.
Последние переговоры проходят в ресторане. Затягиваются на долгих три часа. Оптовик явно тянет резину, выставляя все новые условия. И я понимаю, что бронь на столик для ужина с Мариной сгорает, как моя надежда объясниться сегодня.
Вдыхаю холод морозной ночи, немного приводят в собранность чувства после выматывающего ужина.
Выдыхаю. Что за день такой сегодня, катастрофического опоздания? Словно кто-то своей невидимой дланью сдвинул мой привычный график на режим "не успеть". Смотрю на темный экран телефона, опять разрядился, не вовремя. Ставлю в машине на зарядку.
Приходит сообщение от Марины, отправленное много часов назад. Короткое слово согласия греет сердце.
Хочу тут же набрать ей, но останавливаю себя. Не так должна проходить наша встреча. В этот раз я хочу сделать все красиво, за уединенным столиком в ресторане, купить ее любимые цветы, и тогда…
Отправляю сообщение:
"Завтра после работы встречу тебя."
Ответа не приходит. Он и не нужен. Завтра я встречу Марину, чего бы мне это не стоило. Надо только не забыть встать утром с той ноги.
В руках моих герберы. ее любимые алые.
Марина выходит из офисного здания вместе с Валерой. Галантный пижон придерживает ей дверь. Неимоверно бесит его учтивость. Я спешу ей на встречу.
Она запахивает пальто. Я зависаю, притормаживая. Неверяще смотрю на запахнутое место еще несколько секунд, мозг нещадно тормозит. Она, сейчас, прикрыла животик, отчетливый такой!
Поднимаю на Марину глаза, пытаясь прочесть ответы в ее лице, но нахожу только растерянность.
Я с ненавистью смотрю на стоящего позади Марины наглого пижона. Пазл складывается в моей голове, нехотя, в нежеланную картинку. Становится понятна его забота о Марине. Просьба забрать из больницы — не хотел оставлять беременную без присмотра. Мучительно ноет в груди. Все же не друзья.
Хотел позвать ее на красивый, романтический ужин, объясниться, рассказать, как облажался,
хотел вымолить прощение, начать сначала, хотел забрать ее от родителей, привезти к себе, пока в съемную квартиру, со временем выкупить, много чего хотел, но произнес совсем другое:
— Хотел позвать тебя на ужин, заказал столик на двоих. Вижу зря. У вас все в порядке. Ребенка ждете. — я смотрю на ее живот и не могу отвести глаз. Мне кажется это продолжение моего сна, но заканчивается он кошмаром, таким диким кошмаром.
Она ждет ребенка от него. Переживал, паразит, за своего отпрыска, специально подослал меня в больницу, чтобы я своими глазами увидел плод их "дружбы". А клялся же, божился, что у них ничего нет и быть не может.
Оказалось лгал.
Последний взгляд на ее лицо.
На глазах слезы, она смотрит в сторону. Капельки в уголках глаз, превращаются в дорожки, стекающие по румяным от холода щекам.
43
Ты так ничего и не понял! — бьется в моей груди.
Он смотрит на мой живот, словно пытаясь просканировать.
Боль и обида от его слов душат, разъедают дыру в моей груди, грызут как червячок, выедая мое сердце.
Отвожу взгляд, безучастно следя за проезжающими машинами. Лучше смотреть туда, где нет прожигающего взгляда темных омутов.
Подмывает сделать ему также больно, сказать, что этот малыш не его и наблюдать за его агонией. За то, что бросил, за то, что заставил пережить бесконечную боль его предательства. Но чувство справедливости не дает мне совершить эту ошибку. Радим должен знать, что у него будет сын. У моего малыша есть папа, он не будет расти сиротой при живом отце из-за моего молчания.
Сегодня утром, увидев сообщение от Радима, мое сердце подпрыгнуло от радости, я была готова простить ему все, готова была забыть все наши разногласия, его измену. Радость и счастье наполняли мою душу делая этот хмурый день яснее и светлее. Только вот его слова, изменили все, теперь я не готова ни к чему.
Алые герберы в его руках, как чаша алой крови пролитой из моего сердца, бьющегося в агонии боли. Хочется вырвать алый букет из его рук и швырнуть ему в лицо.
— Как ты мог подумать так? Неужели ты ничего не понял? Не почувствовал? Ведь этот ребенок твой!
— Марина… — выдох с его губ как стон. Шаг ко мне.
Останавливаю его своим гневным взглядом. Хотя гнева там уже не видать за пеленой слез.
— Не смей, — если взгляд не остановил его, то помогут слова, — приближаться ко мне! Ты очень больно сделал мне сейчас, своими словами. Оскорбил и унизил, — голос срывается и последние слова выходят совсем шепотом. — Ты бросил меня, оставил самой справиться со всеми трудностями.
— Прости, — он падает на колени, — прости Марина, я такой дурак, — он делает ко мне несколько шажков на коленях с этим глупым букетом в руках. — Просто ответь, у тебя есть что-нибудь с этим? — он поджимает губы, кивает мне за спину, в сторону Валеры, наблюдающим за этой мизансценой.
— Встань, пожалуйста, — не могу его видеть таким жалким и престыженным. Сложил бровки домиком и с такой надеждой смотрит на меня.
Стоит на коленях он, а стыдно мне, за то, что превратил свое извинение в представление для прохожих. Люди уже оборачиваются и останавливаются, чтобы понаблюдать за бесплатным шоу.
— Ответь на мой вопрос. Ты с ним? — задан он в ультимативной форме, несмотря на страдальческий вид, задавшего его человека.
— Что изменит мой ответ? Тебе не нужен твой ребенок? Просто встань. Пожалуйста. — прикрываю рукой глаза. Мне хочется провалиться сквозь землю за всю неловкость и нелепость ситуации.
43.2
Какая глупая и нелепая ситуация. Больше не в состоянии вынести ее, отхожу на несколько шагов в сторону, отстранится от этой неприятной ситуации и вынудить Радима поднятся. Дальше от Валеры, стоящего безмолвным свидетелем и защитником.