Страница 5 из 11
Я стала наркоманкой. Как и все остальные девушки здесь.
Бросаю таблетку в таз и смываю. Она делает два круга, после чего растворяется в канализации, а я продолжаю стоять, глядя вниз.
Вот уже шесть дней, как я перестала принимать наркотики. Это произошло случайно. На прошлой неделе я подхватила кишечный грипп, и в течение трех дней меня рвало без остановки. Я не могла удержать в организме ничего, включая таблетки, которые Долли продолжала запихивать мне в глотку. К тому времени, когда мне стало лучше, я впервые за два месяца избавилась от дурмана, вызванного наркотиками.
Тот день был самым тяжелым. Несмотря на то что мне было жутко холодно, — Боже, я ни разу в жизни не чувствовала такого холода — я
потела. Все тело болело. Голова, ноги, руки. Создавалось впечатление, что каждую косточку в моем теле раздробили. А потом пошла дрожь. Я пыталась ее сдержать, боясь, что у меня сломаются зубы, но не могла. Долли думала, что лихорадка, наконец-то, пошла на спад, но она ошибалась. Это оказалась ломка. Желание проглотить таблетки, которые она мне дала, было слишком сильным, и только чистое упрямство не позволило мне поддаться.
Потом стало легче. Меня все еще периодически бил озноб, но уже не так, как в тот первый день без наркотиков, а кости и голова болели значительно меньше. Я сделала вид, что проглотила таблетки, и стала вести себя так же, как и раньше, постоянно умоляя о добавке, а таблетки тайком выбрасывала. Удивительно, но мой обман сработал. Теперь вопрос в том, как долго я смогу притворяться, пока кто-нибудь не заметит.
Я снимаю очки и кладу их рядом с раковиной. Они даже не соответствуют рецепту, просто Долли купила мне их, чтобы я перестала спотыкаться и щуриться. Свои я потеряла во время последней ночи в Нью-Йорке.
Я отстраняюсь от воспоминаний, снимаю одежду и захожу в душевую кабинку. Включив горячую воду, встаю под струю и закрываю глаза. На полочке справа от меня лежит мочалка. Взяв ее, я тру кожу до покраснения, но это не помогает. Я все еще чувствую себя грязной.
Не понимаю, почему я не боролась. Да, наркотики затуманивали мой разум, но я всегда осознавала, что происходит. И все же я просто... сдалась. Позволила им продавать меня ночь за ночью богатым мужчинам, готовым платить огромные деньги за то, чтобы трахнуть красивую, отполированную куклу. Поскольку именно ими мы и являемся. Нас обрабатывают воском, делают маникюр и прически, следят за тем, чтобы на нас была дорогая одежда. Всегда с макияжем, который очень красиво размазывается, когда девушка плачет после секса. Многим мужчинам нравится видеть, как мы ломаемся.
Я ни разу не плакала. Наверное, что-то сломалось во мне в ту первую ночь. Миллион частичек моей сломленной души смешались со снегом и кровью. Мне было уже все равно.
Водитель приехал за мной через час, и во время поездки я безучастно смотрела в окно на людей, спешащих по незнакомым тротуарам. Поначалу, когда меня похитили, я думала, что меня держат где-то на окраине Нью-Йорка, но теперь знаю, что оказалась в Чикаго. Наблюдая за тем, как «нормальная жизнь» проходит мимо меня, впервые за два месяца я испытала искушение схватиться за ручку и попытаться сбежать. Меня тошнит от мысли, что я так долго не задумывалась о побеге. Но сейчас я о нем думаю. Хочу снова почувствовать себя чистой. Возможно, этого никогда не случится, но хочу
попробовать.
Я слышала, что делают с девушками, которые пытаются сбежать. Пока мы послушны, нам дают таблетки, потому что высокооплачиваемым клиентам не нравятся девушки со следами уколов на теле. Но как только девушка создает проблемы, переходят на шприц. И все кончено. Неужели именно это произошло с исчезнувшей девушкой?
Откинувшись на спинку сиденья, я закрываю глаза и выдыхаю. Я продолжу притворяться, что все еще послушная шлюшка, готовая терпеть все, и подожду удобного случая. У меня будет только один шанс, так что мне никак нельзя его упустить.
* * *
Они всегда в костюмах.
Я рассматриваю мужчину, сидящего на краю кровати в шикарном номере, куда меня проводил водитель. Мужчине около пятидесяти лет. Редеющие волосы. Безупречный серый костюм, дорогие часы на запястье. На тумбочке два телефона. Наверное, банкир. Снова.
В номере все как подобает такому клиенту как он. Тяжелые роскошные шторы насыщенного красного цвета — цвета крови, кровать с балдахином и черными шелковыми простынями, скрывающими пятна крови. В углу торшер и деревянный передвижной бар, заставленный всевозможными алкогольными напитками. Разумеется, только лучшие марки. Я уже бывала в этом номере, но помню, что ванная комната не менее шикарна, с большой ванной и душевой кабиной. Под раковиной стоит аптечка. Водитель тогда воспользовался ею, поскольку клиент, с которым я была в тот вечер, нанес мне неприятный порез на губе.
Мистер Миллер приглашает меня подойти. Я преодолеваю расстояние между нами и встаю между его ног, стараясь отстраниться от того, что последует дальше. С таблетками это было гораздо проще.
— Красивая, — говорит он и кладет ладонь мне на бедро, чуть ниже подола моего короткого белого платья. Похоже, это любимый цвет всех клиентов. — Сколько тебе лет?
— Восемнадцать, мистер Миллер.
— Такая юная. — Он проводит рукой вверх, задирая мое платье. — Зови меня Джонни.
— Хорошо, Джонни, — бормочу я.
— Долли сказала, что тебя зовут Дейзи. Маленькая и милая. Подходит. По телу пробегает дрожь, когда слышу имя, которое мне дали, потому что мое собственное
показалось слишком
необычным. Я презираю это имя. От одного его звучания мне хочется блевать.
Мистер Миллер снимает мое платье через голову и бросает его на пол. Оно падает белой кучкой возле моих ног. Не знаю почему, но то, что клиенты снимают с меня платье, всегда поражало меня сильнее, чем то же самое с трусиками. Каждый раз, когда это происходит, мне кажется, что с меня сдирают последний слой защиты. Я вздрагиваю.
— Ты находишь меня привлекательным, малышка Дейзи? — Он охватывает руками мою талию.
— Конечно, нахожу, Джонни, — автоматически отвечаю я. Это было вбито в меня кулаками в первый же день обучения.
— Хм... — Он сжимает мою талию, затем стягивает кружевные стринги, тоже белые, с моих ног. — Обычно мне нравится, когда все происходит медленно. Но ты слишком сладкая. Не думаю, что смогу ждать.
Как только он снял с меня трусики, то сразу же повалил меня на кровать. Я лежу, не шевелясь, и смотрю, как он избавляется от пиджака. Затем Джонни берется за галстук, и я дрожу всем телом, когда он ослабляет узел. Один из моих предыдущих клиентов обмотал галстук вокруг моей шеи, когда трахал меня сзади, и тянул за него каждый раз, когда входил в меня, перекрывая мне воздух. Я закрываю глаза от облегчения, когда мистер Миллер бросает галстук на пол. Он начинает расстегивать рубашку, но только первые две пуговицы, и переходит к брюкам. Дыхание у меня учащается. По крайней мере, он снял галстук. С рубашкой я справлюсь.
— Раскрой ножки пошире, милая пчелка, — говорит он, надевая презерватив. Парень, который руководит организацией, очень строго следит за предохранением, но он больше заботится о безопасности клиентов, чем о безопасности девушек.
Мистер Миллер ползет по кровати, возвышаясь надо мной. Вена на его шее пульсирует. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами, затем опускает голову и лижет мою обнаженную грудь. Я стискиваю зубы, стараясь не двигаться. Когда я отшатываюсь, это ничем хорошим не заканчивается. Надеюсь, что зазвучит музыка, и мне будет легче отвлечься. Но она не приходит. Последний раз я слышала музыку в ту снежную ночь. Иногда, лежа в постели и пытаясь заснуть, барабаню