Страница 12 из 59
— Ты сказал Роману?
— Сказал. Только что с ним разговаривал.
Я напрягся.
— Значит... ты рассказал ему о девушке?
— Конечно. А что? Не должен был?
— Нет, просто спросил, — говорю я и сжимаю руль до белых костяшек пальцев. Мне не нравится то, что он рассказал Роману о девушке, и это бессмысленно. Я никогда не чувствовал необходимости скрывать что-либо от пахана.
— Как она? — продолжает док. — Ее семья за ней приехала?
— Она все еще у меня.
— Что? Почему ты не позвонил ее родителям или другим знакомым?
— Она не хочет говорить. Вообще-то, она не сказала ни слова.
— Черт. Наверное, она напугана до ужаса. Надо было попросить Варю побыть с ней, пока ее семья не сможет приехать. Тебе, наверное, лучше держаться подальше, пока она там.
— Э-э, насчет этого. — Я потираю шею. — Она меня не боится. Она вообще прилипла ко мне, как банный лист, с того момента, как с утра проснулась. Не выпускает меня из поля зрения. Она даже настояла, чтобы я остался в ванной, пока она принимает душ.
— Хм. Это не моя специальность, но знаю, что жертвы нападения могут реагировать по-разному. Она вздрагивает, когда ты приближаешься?
— Когда попытался выйти из комнаты, чтобы принести ей стакан воды, она закричала и бросилась ко мне в объятия. Голая. Можешь посоветовать, что мне делать? Как вести себя, пока я не свяжусь с ее семьей?
— Даже не знаю, что сказать. Я не психолог. Но я сделаю парочку звонков и сообщу тебе, что узнаю.
— Спасибо, док.
Я кладу телефон в пиджак и гляжу на часы. Мне не следовало оставлять ее одну, но все это для меня в новинку. Я никогда ни о ком не беспокоился. Никогда ни о ком не заботился. И никто никогда не заботился обо мне, так что понятия не имею, что делать.
* * *
Как я и предполагал, собрались почти все из руководящего состава Братвы.
Рядом со столом Романа стоит начальник службы безопасности Дмитрий, а Михаил сидит в кресле у окна. Михаил курирует транспортные операции с наркотиками «Братвы», а также занимается извлечением информации. Другими словами — пытками, когда это необходимо. Сергей, сводный брат пахана, прислонившись к стене рядом с дверью, вертит в руках лезвие ножа. Он ведет переговоры с нашими поставщиками и покупателями. И иногда их убивает.
— Руслана, дочь Федора, найдена мертвой, — говорит Максим, второй по званию, и кладет перед Романом желтую папку. — Тело нашли в мусорном контейнере на окраине. На него наткнулся какой-то бомж.
— Причина смерти? — спрашивает Роман.
— Предположительно передозировка.
— Руслана была хорошим ребенком. Второкурсница колледжа. Не похоже на нее, чтобы она связалась с наркотиками. — Роман кивает в сторону папки. — Когда она пропала?
— В прошлом месяце. Ее отец сказал, что она пошла в магазин и не вернулась.
— Он подал заявление о пропаже?
— Да. Но из этого ничего путного не вышло. Она словно в воду канула. Но это не самое странное. — Максим достает из папки лист бумаги и передает его Роману. — Вот заключение судмедэксперта. Она была под кайфом от героина, но нашли и следы неопознанного вещества. Я потянул за ниточки и попросил сверить результаты с таблетками, изъятыми у дилера в «Урале». То же самое.
После беглого осмотра содержимого Роман спрашивает.
— Думаешь, героин — это прикрытие?
— Скорее всего. — Он кивает.
— Наркотики — это не мороженое. Нельзя просто так взять и сделать на кухне новый сорт. — Роман барабанит пальцами по столу и смотрит на Михаила, который сидит справа от меня. — Ты что-нибудь узнал от дилера, которого поймал Паша?
— Он просто повторил то, что сказал Паше, — отвечает Михаил. — Таблетки ему дал друг в обмен на списание долга. Он не знал, как его друг получил наркотики и что это такое. У нас ничего нет, только имя этого друга. Но, похоже, его приятель исчез. — Люди Юрия следят за его домом. Как только он появится, они его доставят.
Несколько лет назад я наблюдал, как Михаил работал над одним парнем. Он превратил пытку в искусство. Если Михаил больше ничего не смог вытянуть из дилера, значит, ничего и не осталось.
Роман откладывает папку в сторону и подается вперед, опираясь локтями на стол.
— Итак, переходим ко второму вопросу. Какого черта вы все подбираете на улице женщин без сознания и забираете их к себе домой?
Все поворачивают головы в сторону Сергея, который сидит справа от меня.
— Ой, не смотрите на меня! — смеется Сергей. — Я свою давно подобрал, и с меня хватит.
— Думаешь, мы забыли, к какому грандиозному срачу это привело? — огрызается Роман. — По всей Мексике до сих пор ходят слухи о том, что произошло с комплексом Сандовала. Многие не верят в ту чушь, которую несет правительство, что виновато землетрясение, и считают, что это был удар метеорита.
— Ну, поскольку Паша ни черта не смыслит во взрывчатке, я бы сказал, что у нас все в порядке, — ухмыляется Сергей. — Может, поделишься чем-нибудь о девушке, которая, как мне сказал Роман, у тебя дома?
Внимание всех сразу переключается на меня.
— Я понятия не имею, кто она такая. Она не говорит. Но когда ее нашел, она была накачана той же дрянью, что продавалась в «Урале».
— Мне нужна информация об этом новом препарате, — говорит Роман. — Я хочу знать, кто его производит и с какой целью. И я хочу, чтобы с ними разобрались. Дочь Федора была хорошей девочкой. Все, кто хоть как-то причастен к ее смерти, заплатят за это. Кровью.
Он кивает головой в сторону двери — значит, встреча окончена. Костя и Михаил выходят из кабинета первыми, за ними — остальные.
Я успеваю пройти через фойе к входной двери, как слышу женский крик. Оборачиваюсь и вижу, что Костя забился в угол, защищая руками голову. Ольга и Валентина зажали его в угол, плача и ударяя его кухонными тряпками. Похоже, они до сих пор не смирились с тем, что он бросил их обеих. Бедняге пришлось съехать из особняка в тот же день, когда он сказал им, что все кончено, чтобы избежать телесных повреждений. Я оставляю Костю на произвол судьбы и выхожу на улицу.
Когда сажусь в машину, звонит телефон. Это док.
— Ты где?
— Только что вышел из дома пахана, еду в «Урал». А что?
— Я только что разговаривал с подругой-психологом. Она часто работает с жертвами нападений. Я объяснил ей ситуацию и рассказал о поведении девушки.
— И что? — Я переключаю телефон на громкую связь и ставлю заднюю передачу. — Она хоть что-то поняла?
— Она не удивилась и предположила, что у девочки возникла к тебе привязанность, — говорит он. — По-видимому, некоторые жертвы нападений стараются держаться подальше от мужчин. Особенно незнакомых, но иногда даже членов семьи. Другие же формируют сильную привязанность к тому, кто их спас. Они цепляются за своего защитника, даже если это мужчина.
— Я не понимаю.
— Травма сексуального насилия — это опыт, наполненный жестокостью. Она изменяет чувство безопасности человека, его взгляд на мир и отношения с другими людьми. Похоже, что эта девушка начала ассоциировать чувство безопасности с тобой. Остальной мир представляется ей небезопасным. Ты, как ее спаситель, стал для нее «безопасным местом».
— Я ее не спасал. Она сама себя спасла. Выбежала из того здания.
— С точки зрения реальности — да. Но в ее глазах именно ты ее спас. Мы не знаем, как долго ее держали в плену и подвергали сексуальному насилию. Ты отвез ее к себе домой, и она впервые за несколько дней почувствовала себя в безопасности. Недель. А может быть, и за несколько месяцев.
— Господи, черт возьми.