Небесный берег

– Мистер Эрвин Фрейр у меня. Я даю вам на раздумье четыре дня. Куда приходить – вы знаете, мои дорогие. Если спустя четыре дня вас не будет, я убью его, а его голову отдельно от тела повешу на Площади Алого Солнца. Подумай, Солнечная Принцесса, готова ли ты пожертвовать своим стариком.

Они были измотаны. Вступать в повторную драку стало бы полным безумием.

Эванжелина подошла к Эверлингу. Солдаты внизу расступились перед Ирмтоном Пини, рядом с которым на коленях стоял мистер Эрвин Фрейр с опущенной головой. Четверо солдат приставили к нему заряженные ружья.

Она взяла Эверлинга за руку. Он сжал ее ладонь.

– Мы не можем так рисковать, – не своим голосом отчетливо произнесла Эванжелина.

Никто не возразил ей.

– Как еще можно выйти из дома, если не через главный вход? – вклинился Эмерис.

– Вылезти в окно на первом этаже на задний двор. Сломать забор или перелезть через него. Там с обратной стороны тоже стоит дом, мы попадем в чужой двор. Сможем выйти на улицу через ворота, – отчеканила ледяным тоном Эванжелина.

– За сколько мы доберемся до ваших тети и дяди? – обратился Эверлинг к Джейлею и Джодере.

– За день должны. Здесь вообще не очень далеко от Партума, но у нас нет лошадей, – растерянно ответила Джодера.

Они недолго подумали – каждый молча и о своем. Герсий прислонился спиной к стене. Эмерис остановился рядом с ним. Чувствуя понимание на сто один процент, они невольно стали тянуться друг к другу.

– Идемте. Доберемся, а там решим, что делать. Здесь сейчас оставаться нельзя, нам нужно покинуть город. Немедленно, – отрезала Эванжелина.

Она знала: если сдастся, за ней сдастся Эверлинг, за Эверлингом – Герсий. Джейлей и Джодера, скорее всего, тоже, потому что сами не выберутся – побоятся делать это в одиночку. Эванжелина не могла обрекать их на самопожертвование ради ее отца. И потому не позволяла себе испытывать зародившийся острием ужас.

Эверлинг притянул ее к себе, обнял. Она опустила глаза, увидела кровь на его ноге. Сама поморщилась от боли в спине и руках. И направилась к выходу из комнаты.

– Вперед! – непривычно-приказным тоном воскликнула Эванжелина.

Эверлинг, Джодера и Джейлей в гробовом молчании ушли следом.

Эмерис легонько прикоснулся к плечу Герсия.

– А теперь избей меня и выруби. Знаю, что ты не хочешь этого делать, но это спасет меня.

Сколько ударов нанес Эмерису, Герсий не считал. Мысленно стараясь отстраниться от происходящего, он просто бездумно бил. Эмерис не сопротивлялся. Герсий схватил его за ворот сзади и нанес последний удар: приложил головой о стену.

И вышел, надеясь когда-нибудь встретиться вновь с Эмерисом Юргеном, но уже при других обстоятельствах.

Они собрались на первом этаже в маленькой кухне. Как можно тише вылезли из окна. Джейлей шел позади всех и хромал. Эверлинг тоже прихрамывал.

Джейлей и Джодера разъединили металлические прутья, образовав небольшой проход. Эванжелина держала Эверлинга под руку то ли для того, чтобы ему было не так сложно идти, хотя он не жаловался, то ли для того, чтобы не сорваться и не побежать к отцу, отдав свою жизнь в распоряжение того, кто испытывал истинное наслаждение, причиняя боль.

Герсий забрал у Эверлинга карту, сверился и указал верный путь.

Не имея права на остановку, среди глубокой ночи они направились в небольшой городок неподалеку от Партума, где жили дядя и тетя Джейлея и Джодеры. Городок с непримечательным названием Рахту.

Глава 22. Союзники и предатели

Когда вооруженные солдаты во главе с фельдмаршалом Кахиром Веласкесом ворвались в большой четырехэтажный дом в северной части Партума, на улице уже было темно. На базе Вороньего гнезда царила тишина. Все спали.

Солдаты друг за другом врывались в каждую комнату, приставляли ружья к спящим, резкими толчками будили, приказывали подниматься. Под прицелом выводили в коридор, ставили на колени. Фельдмаршал Веласкес расслабленно и вальяжно прислонился к дверному косяку на первом этаже и ждал, пока в зале соберутся все.

Вороны пугались, кричали, кто-то пытался вступить в драку, но получал быстрый отпор. Они не были бойцами – хорошо шпионили, добывали информацию, стреляли издалека, но не дрались в рукопашном бою. Некоторые могли неплохо врезать в уличной стычке, но против профессиональных военных шансов не имели.

Один из солдат, чьего имени Кахир не помнил, выволок маленькую девочку лет девяти за волосы, стащил по лестнице и навел на нее дуло ружья. Девочка тихо всхлипывала, подрагивала, но старалась не делать лишних движений. Кахир равнодушно посмотрел на ребенка и поморщился.

Кто-то из Ворон перешептывался, сразу получая удары по лицу. Солдаты били ногами и ружьями, двое врезали кулаками, но большинство из них предпочитало не пачкать руки. Кахир Веласкес молча наблюдал.

Маркэль резко вскочил на ноги:

– Да что вы себе позво… – он не договорил.

Солдат ударил его коленом под дых, а потом прикладом по голове. Маркэль плашмя рухнул, но затем медленно встал. Этель, стоящая рядом на коленях и держащая руки за головой, хотела кинуться к нему, но солдат схватил ее за шкирку.

– Не дергайся!

Бильяна посмотрела на Этель, Этель – на Бильяну. Бильяна молча покачала головой, словно предупреждала сестру не делать глупостей. А самой большой глупостью в их ситуации были резкие движения.

Маркэль сжимал зубы, сдерживая рвущийся наружу гнев. Армия обещала их не трогать, и он не понимал, что заставило нарушить договоренность. Взглядом он столкнулся с Аланой, которую вывели последней с поднятыми руками.

Она медленно вышла к лестнице, заметила скучающего Кахира Веласкеса и все поняла. Двое солдат держали ее на мушке.

Военный позади легко подтолкнул ее дулом ружья. Алана остановилась. Ее взгляд задержался на Табии, лежащей на полу. Лицо изменилось вмиг, стало более резким, злым. Бледная кожа побледнела сильнее, а единственный глаз окрасился в черный. Если бы Кахир Веласкес увидел ее такую впервые, он бы решил, что с ней не стоит связываться.

– Ты настолько жалок, что единственное, до чего смог додуматься, это избиение девятилетней девочки? – холодно спросила Алана.

Маркэль подумал, что она смогла бы убивать своим голосом, если бы родилась магичкой. Но она не родилась магичкой. Он пожалел об этом.

Фельдмаршал Веласкес медленно похлопал. Шесть раз: Алана посчитала. Бильяна прикусила внутреннюю сторону щеки. Этель вздохнула, прикрыла глаза.

– Ни в коем случае, дорогуша. Я не трогаю детей. И женщин. Беззащитных. Тебя, конечно, беззащитной назвать сложно, к тому же я не в полной мере уверен, что ты женщина, – ответил Кахир Веласкес.

Алана понимала, что он хочет вывести ее из себя. Она поклялась себе когда-нибудь его убить. Разрушить его проклятую жизнь и показать ему ад. Именно этого он заслуживал после того, как посмел прикоснуться к ее дочери. Она спустилась с лестницы.

Проходя мимо Табии, Алана незаметно кивнула дочери. Оказавшись рядом с фельдмаршалом Веласкесом, она приподняла голову и сощурила глаз.

– Мне казалось, мы сотрудничаем, госпожа Алана, – проворковал над самым ее ухом Кахир Веласкес.

В его голосе она уловила приговор. Ей ли, ее дочери или кому-то из ее Ворон, она не понимала, но точно знала, что просто так визит военных закончиться не может. Она вскинула голову, стараясь не показывать сжимающего сердце страха.

Не понаслышке зная, на что способна армия Форты, Алана могла только надеяться, что Кахир решит не трогать Табию. Но просить его об этом означало только подтолкнуть к необдуманному, жестокому решению. Она молчала.

Он обошел Алану, коснулся ладонью ее живота, приобнял спереди в странном, отталкивающем движении. И направился к Табии.

– Твоя дочка ведь болеет, я прав?

Кахир Веласкес присел перед Табией. Девочка шмыгнула носом и вдруг, резко вскинув голову, посмотрела ему прямо в глаза.