Черное солнце

Его хватка усиливается, почти полностью обхватывая мою шею, и он поднимает меня высоко, в нескольких футах от пола, ноги болтаются, и я не могу дышать, не могу говорить.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я очень жестокое существо, — шипит он, наклоняясь ко мне с горящими глазами. — Я без колебаний перегрызу тебе горло собственными зубами, несмотря на то, что обещал себе не делать этого. Если захочешь испытать меня, будешь сама испытана, и потерпишь неудачу.

Мои пальцы тянутся к его руке, пытаясь оторвать их от себя, тщетно.

— Я знаю, чего хочу, — продолжает он, тяжело дыша. — Но, честно говоря, ты, возможно, того не стоишь.

Но он не отпускает меня, не ослабляет давления. Я думаю, он собирается убить меня прямо здесь, вот так, задушив одной рукой. Он мог бы сломать мне шею, надавив чуть сильнее, и он смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я умерла. Я знаю, ему это понравится.

И все же есть маленькая часть меня, которая не хочет сдаваться.

Которая хочет дать отпор, хотя я знаю, что это бессмысленно.

Борьба идет глубоко внутри меня, из какого-то темного колодца.

— Именно так я и думал, — говорит он мне, и ухмылка расползается по его губам. — Ты хочешь увидеть то, что вижу я?

Он отрывает меня от стены, идет через комнату с вытянутой рукой, держа меня за горло. Мои пальцы пытаются оторвать его, ноги дрыгаются, и все же он продолжает идти и держит меня за шею, как гребаный Терминатор.

Он распахивает дверь ванной, а затем заводит меня внутрь, отпуская мое горло. Это всего на мгновение, достаточное для того, чтобы я сделала глубокий вдох, а затем его рука поднимается к моему подбородку, а другой рукой он хватает меня за косу.

Он поворачивает мое лицо так, чтобы я была лицом к зеркалу, впиваясь пальцами в мою кожу.

Я в ужасе смотрю на наше отражение.

Моя щека красная, фиолетовая и желтая, уродливое месиво расползается по моему лицу, доходя до глаз и носа, остальная часть выглядит бледной, изможденной и слабой.

— Ты видишь? — он хрипло шепчет мне на ухо.

С ворчанием он подводит меня ближе к зеркалу, так что я вижу лишь себя.

И вижу свои глаза.

Мои зрачки приобретают ореховый оттенок, пока не становятся черными.

Золотые полумесяцы мерцают в них обоих, как будто я смотрю на восход луны.

Ничего не понимаю.

Я под наркотиками.

Он накачал меня наркотиками.

Это все объясняет.

— И ты все еще не видишь, — говорит он, и я смотрю на него в зеркало. Он наклоняется, удерживая мое лицо на месте, касаясь губами моего уха, не сводя пристального взгляда. — С другой стороны, зачем тебе это? Ты простая девушка, теперь сама по себе.

Раздается стук в дверь, и он дергает меня за косу. Я вскрикиваю от боли, и он наматывает косу на руку, вытаскивая меня в комнату и направляя к главной двери.

Открывает ее.

С другой стороны стены стоит мужчина ростом по меньшей мере два метра, тоже одетый в смокинг, хотя на нем отсутствует галстук. У него светло-каштановые волосы, волевой подбородок, высокие скулы — все задатки нордического воина.

— Как дела? — спрашивает мужчина с легким неуловимым акцентом. Он смотрит на меня, его глаза светло-зеленые с золотом. — Она в сознании?

Нордический мужчина широкими шагами входит в комнату, закрывая за собой дверь.

— А можно сказать, что раньше она была без сознания? — спрашивает мужчина, держащий меня, не отпуская косу. Я все еще пытаюсь вдохнуть тот воздух, которого лишилась раньше.

Нордический мужчина ухмыляется, складывая руки на груди.

— Смотря, как посмотреть. Не думаю, что она что-то понимала. Теперь кажется, наоборот. Из-за глаз.

— Точно, ее глаза, — говорит он. — Что ты о них думаешь?

Он смеется.

— Великий Абсолон спрашивает моего мнения? Ох, я никогда не думал, что этот день настанет.

Абсолон? Моего преследователя зовут Абсолон?

— Послушай, ты поможешь или, как обычно, просто будешь место занимать? — устало говорит Абсолон, снова дергая меня за волосы, пока я не вскрикиваю. — Видишь? — говорит он парню-северянину, указывая на мое лицо. — Чем больше я причиняю ей боль, тем чаще это происходит.

— Возможно, ты выбрал не ту девушку, Солон. Не впервой.

Абсолон качает головой.

— Нет. Это подходящая девушка. Она даже… — он замолкает, смотрит на меня, размышляя.

Как раз в этот момент потолок над головой начинает сотрясаться от звука шагов.

— Вечеринка начинается, — говорит скандинавский парень. — Я бы не стал рассчитывать на то, что Эзра будет слишком гостеприимен.

Вечеринка?

Наверху вечеринка?

С людьми?

Люди, которые смогут мне помочь?

Я открываю рот и начинаю орать во все горло, надеясь, что меня услышат.

— КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ МНЕ!

Но прежде чем успеваю закричать, Абсолон хватает меня за затылок, закрывает мне рот ладонью, прижимая обе ладони друг к другу, понимая, что он мог бы раздавить мою голову своими руками, как дыню.

— Тш, тш, тш, — говорит он мне, сверкая глазами, и душит меня рукой. — Ты же не хочешь, чтобы они узнали о тебе. Они нехорошие… люди.

Я ему не верю.

Я открываю рот, прикусывая его пальцы, пока не чувствую вкус крови.

Он морщится, но не отпускает меня, продолжая прожигать своим взглядом.

— Я не думаю, что ты хочешь это делать, лунный свет. А то еще возбужусь.

— Он прав, — говорит мне парень из Северной Европы. — Он получает удовольствие от причудливого дерьма.

Абсолон раздраженно закрывает глаза и качает головой.

— Вульф, пожалуйста, — затем он смотрит на него через плечо. — Хватай веревку и кляп. Пришло время.

Я моргаю, глядя на Абсолона, и меня охватывает ужас.

Время для чего?

Вульф подходит к деревянному ящику и поднимает крышку. Достает веревку и длинный кусок ткани.

— Извини, что приходится это делать, — говорит он мне, подходя.

— Ты никогда раньше не извинялся, — усмехается Абсолон, убирая руку. — Только не говори мне, что становишься сентиментальным.

— Никогда, — говорит Вульф, надвигаясь на меня с веревкой. — Всегда тяжело рядом с красивой девушкой.

Я бросаю взгляд на Абсолона, который высасывает кровь из того места, где я его укусила, кровь на его губах, та же самая, которую я все еще ощущаю на своих. Кровь, которая сладка на вкус. Он кивает мне, изящно приподняв бровь.

— Моя кровь тебе идет.

Затем Вульф хватает меня сзади, и я пытаюсь убежать и закричать, а Абсолон затыкает мне рот тканью, заворачивая ее несколько раз вокруг головы, в то время как Вульф заводит мне руки за спину, связывая запястья, затем лодыжки.

Меня швыряют на матрас, я приземляюсь на бок, а затем Вульф протягивает веревку к деревянной стене кладовки позади меня, закрепляя.

Я лежу там, уставившись на этих двух мужчин в смокингах, шаги наверху становятся громче, пол дрожит.

— Время выпить? — говорит Абсолон Вульфу.

Тот отряхивает руки и улыбается ему.

— А Папа Римский католик?

Абсолон бросает на него испепеляющий взгляд, и они вдвоем направляются к двери, Абсолон выходит первым.

Закрывает дверь.

Его лицо — последнее, что я вижу перед тем, как он выключает свет.

ГЛАВА 6

Красный полумесяц.

Я ребенок, стоящий под ним посреди поляны.

Лес передо мной черен в ночи, верхушки деревьев видны на фоне усыпанного звездами неба. В лесу раздается шорох, такое ощущение, что из него что-то выходит, желая причинить мне боль.

Монстры.

Я стою, чувствуя, как луна просачивается в мои вены, наполняя колодец внутри меня бледным золотом.

Две фигуры выскочили из-за деревьев, быстро бежа.

Молча наблюдаю за ними, зная, что они здесь для того, чтобы причинить вред.

Но они пробегают мимо меня с обеих сторон, мужчина и женщина, закутанные в плащи и слишком расплывчатые, чтобы разглядеть их отчетливо.