Черное солнце

— Нет, я… — думаю. Это больно. Я помню Убер, того парня… как его звали? Эзра? Он ударил меня. А потом появился этот придурок. Мне удалось ударить его ногой в лицо, а потом я побежала через лес, быстрее, чем когда-либо бегала, как будто летела, а потом…

Наткнулась на него.

И это последнее, что я помню.

— Хм-м-м, — произносит он, понаблюдав за мной мгновение, опуская взгляд на свои запонки, когда поправляет их, поблескивающие в тусклом верхнем свете. — Похоже, ты многого не помнишь. Возможно, это и к лучшему.

— Расскажи мне, что случилось, — говорю я ему. — Пожалуйста.

Он прикасался ко мне? Причинил мне боль? Изнасиловал?

Я осторожно провожу руками по рукам, по бедрам, чувствуя себя больной и грязной, дрожа от страха, медленно нарастающего внутри.

С усталым вздохом он поднимается на ноги и медленно подходит ко мне, небрежно засунув руки в карманы. Он останавливается в метре от меня, наклоняет голову и с любопытством смотрит сверху вниз.

— Я привел тебя в свой дом. Привел туда, где никто не сможет тебя найти. Это ответ на твой вопрос?

Я качаю головой, мое сердце разбивается вдребезги от его слов.

Где никто не сможет тебя найти.

Никто меня не найдет.

— Чего я не помню? Неужели ты… — я замолкаю, не в силах вымолвить ни слова.

Он хмурится, выглядя раздраженным.

— Понимаю. Хотите пошаговую инструкцию, мисс Уорвик? Я привел тебя сюда, потом попросил своего друга отвести тебя в ванную, наполнить ее, ты залезла в нее, должен добавить, добровольно. Мы предоставили тебе уединение, то есть до тех пор, пока ты не попыталась утопиться. Мы вытащили тебя оттуда. Принесли свежую одежду. Ты настояла на том, чтобы надеть свою. Переоделась, — он замолкает. — Если ты думаешь, что мы отвернулись, как джентльмены, то ты права только наполовину.

Я пытаюсь проглотить камень, застрявший у меня в горле.

— Потом ты заплел мне волосы в косу.

— Ты меня об этом попросила, — говорит он, шмыгая носом. — Просто радуйся, что я не отрезал их. Так было бы намного проще.

В этом нет никакого смысла. Зачем мне просить его заплести косу? Моя подсознательная попытка воззвать к его слабой стороне, к его хорошей стороне?

Я поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня сверху вниз этими пронзительно холодными глазами, а еще у него постоянная морщинка между темными бровями. Я не уверена, что у этого человека есть хорошие стороны.

— Затем, — продолжает он, — ты пошла спать. С тех пор ты только и делаешь, что спишь. Мы приносили еду, воду, но ты не хотела. Хотя пыталась воткнуть мне вилку в глаз. Это было бы больно, если бы ты не была такой ужасно глупой и медлительной.

Я на мгновение задумываюсь об этом. Горжусь тем, что пыталась дать отпор и сбежать, но меня до глубины души печалит осознание того, как легко я потерпела неудачу и как я потерплю неудачу снова. Как, черт возьми, мне выпутаться из этой ситуации?

— Что ты планируешь со мной делать? — тихо спрашиваю я, пытаясь подавить страх. — Ты позволил мне искупаться, ты позволил мне поспать, ты принес мне еду, воду. Почему ты так поступаешь со мной? Почему ты оставляешь меня в живых?

Он усмехается, его рот изгибается в полуулыбке.

— Ты бесценна, если умрешь. Ты ведь понимаешь это?

Я встряхиваю головой, и мой мозг взрывается звездами. Прижимаю пальцы к щеке. Она распухла и болит. Я смотрю в никуда, не чувствуя ничего, кроме боли.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — говорит он через мгновение, и я так удивлена вежливым, неуверенным тоном его голоса, что резко поднимаю на него взгляд. — Это касается твоих родителей.

Мое сердце сжимается.

— А что насчет них? — шепчу я. — Пожалуйста, пожалуйста, ничего с ними не делай.

Он приподнимает одну бровь.

— Я этого не планировал. Твоих родителей зовут Элейн и Джеймс Уорвик, да?

Я чувствую, что должна солгать, но какой в этом смысл?

— Да.

— А где ты родилась?

— Тут. Ну, в Дейли-Сити.

Его глаза сужаются, он долго изучает меня. Я почти чувствую, как его пристальный взгляд проникает в мой мозг, как будто он способен заглянуть внутрь и осмотреться вокруг.

— Ты уверена в этом? — тихо спрашивает он.

Теперь я в замешательстве.

— Конечно, я уверена.

— Потому что у тебя есть свидетельство о рождении?

Я моргаю.

— Да… и мне так сказали. Так написано в моем свидетельстве о рождении, в моем паспорте. На что ты намекаешь? — я делаю паузу, и меня осеняет осознание. — Подожди. Ты с ним за одно, да?

— С ним?

— Атлас По.

Его брови удивленно приподнимаются.

— Атлас По? — резко повторяет он.

Не такой реакции я ожидала.

Он подходит ближе, смотрит на меня сверху вниз, его холодные глаза становятся огненными.

— Что ты знаешь об Атласе По?

— Ничего… — говорю я, жалея, что у меня нет какой-нибудь умной лжи, но все, что у меня есть, — это правда. — Он просто… однажды ночью он стоял возле моего дома. Хотел поговорить с моими родителями. Сказал, что он их коллега, член какой-то гильдии.

— И что ты сделала потом? — он смотрит на меня так пристально, что я чувствую, как горит кожа.

— Сказала ему позвонить, отправить электронное письмо. Он ушел. Больше я его никогда не видела, — я колеблюсь, не уверенная, как много мне следует рассказать этому человеку. — Я спрашивала о нем свою маму, но она притворилась, что никогда его не знала. Но думаю, что наоборот. Она лгала мне.

О боже, зачем я ему это говорю? Что, черт возьми, заставляет меня говорить?

Он продолжает смотреть на меня, медленно проводя рукой по своей сильной челюсти, и в комнате громко раздается шуршание волос на его лице.

— Ты действительно понятия не имеешь… — размышляет он.

— О чем?

Он приседает так, чтобы оказаться на моем уровне, в футе от меня, складывая руки вместе.

— О всем мире. О твоем мире.

Я смотрю на него, на его идеально сложенное лицо. Этот человек выглядит как ангел и дьявол вместе взятые, лучшее из обоих миров. Я помню, как пнула его прямо в нос, жалея, что на мне нет ботинок, чтобы сделать это снова.

Но он не выглядит так, будто его ударили ногой в лицо.

Я помню кровь.

Нос должен быть черно-синим.

На нем нет ни царапины.

— Я тебя ударила, — хрипло говорю я. — Я сломала тебе нос.

— Верно, — говорит он с усталым вздохом. — Но мой нос ломали бесчисленное количество раз. Постарайся не слишком гордиться собой.

Я смотрю на него в ответ, чувствуя, как весь гнев бурлит во мне, горячий и бешеный.

— Ах, — быстро произносит он, пристально глядя на меня. — Ах вот и она. Ты понимаешь, что делаешь, Ленор? — я стискиваю зубы, тяжело дыша, гнев нарастает. — Ты становишься той, во что никогда не поверишь. На самом деле, я и сам не знаю, поверю ли. Ты полна сюрпризов.

— Ты, блять, вообще меня не знаешь, чтобы удивляться, — насмехаюсь я над ним.

И прежде чем успеваю остановить себя, у меня во рту появляется слюна, и я плюю на него.

Мой плевок попадает прямо ему на щеку.

Он вздрагивает, ноздри раздуваются, но его глаза не отрываются от моих. Он спокойно протягивает руку и вытирает слюну своим длинным указательным пальцем.

Затем он подносит палец ко рту, приоткрывает губы, высовывает розовый язычок и слизывает его. Его зубы обнажаются в оскале, самые острые клыки, которые я когда-либо видела.

Что, черт возьми, с ним не так?

— Ты права, — говорит он. — Но я узнаю. Может, будет слишком поздно, но я это сделаю.

Он выдыхает, вытирая палец о свои сшитые на заказ брюки.

И пока он отвлекается, я пользуюсь своим шансом.

Подпитываемая адреналином, потребностью сбежать, жить, я внезапно вскакиваю на ноги и с криком бросаюсь к двери.

Пробегаю половину комнаты.

Затем он каким-то образом подходит ко мне сбоку, просто размытое пятно, его рука обхватывает мое горло. Он отталкивает меня назад, как будто просто скользит по полу, пока я не оказываюсь прижатой к стене, моя голова бьется об нее.