Страница 15 из 51
Я перегнулся пополам и меня вырвало. Вырвало мощно, остатками трупного батончика и желчью вперемешку с соплями. А когда я утер слюни тыльной стороной ладони, то обнаружил, что в метре от меня замерли заляпанные грязью бронированные сабатоны. Я поднял голову и встал на ноги, только сейчас осознавая, насколько высок спасший меня воин. Я был ему ниже пояса, а напоминающий бочонок нагрудник с массивной акулой казался несокрушимым, способным пережить все, что угодно. Закованная в адамантий рука сжимали посох, мощь которого я уже успел оценить. Предплечья воина показались мне необъятными гранитными валунами. Выше них, защищенный двумя титаническими наплечниками, находился шлем, чьи мрачные линзы уперлись в меня.
Не знаю, откуда у меня нашлись силы, но я преодолел желание склониться в униженном поклоне и взора не отвел. Я стоял, сжав кулаки так, что из ладоней появилась кровь, дрожа и сглатывая слюну, но хребет держал прямо. Несколько секунд было тихо, затем Те Кахуранги снял шлем и подвесил его на пояс, использовав магнитную защелку.
В скудном свете я различил старика с седыми прядями и морщинами, по которым вились выцветшие узоры татуировок. Кожа его выглядела тускло-белой, с черными глазами и узкими губами. Массивный подбородок и орлиный нос рождали ассоциации с властью и мудростью. Доброты или симпатия в лице я так и не увидел. Казалось, на меня смотрит древний хищник, и смотрит с чисто гастрономическим интересом. Недзи и Хоб встали на колени, склонили головы и не знали, что сказать. Даже по их склоненным спинам я увидел покорность судьбе. Минувшие события заставили нас почувствовать себя щепками в океане жизни, от которых мало что зависит.
— И что теперь? — задал я самый важный для себя вопрос.
— Вы трое отправитесь со мной, получите шанс начать генное возвышение и стать Ангелами Отца Пустоты. Тебе же предопределено быть моим учеником-лексиканием, — он говорил на высоком готике, и мне приходилось напрягаться, чтобы понимать смысл слов. Голос старого воина звучал совершенно бесстрастно.
— Я стану Астартес? — с каким-то суеверным ужасом прошептал Недзи. На грязном лице появилась неожиданная улыбка, он раньше Хоба осознал, что жизнь меняется к лучшему. Надо полагать, такая перспектива для малолетнего зека стала настоящим подарком судьбы.
— Если сможешь, — помедлив, библиарий все же снизошел до ответа.
— А если я не хочу? — мой дерзкий вопрос заставил Те Кахуранги нахмуриться. Кожа вокруг его глаз и на лбу выглядела огрубевшей, покрытая странными чешуйками, добавляя ему сходство с обветшалой статуей.
— Кто сказал, что у тебя есть выбор?
— Но… — от услышанного у меня буквально остановилось сердце, накрыв всепоглощающим отчаянием. Да и кто в здравом уме согласится на подобную судьбу?
— Помолчи! — властно молвил Те Кахуранги и применил ко мне толику своей силы. У меня перехватило дыхание, говорить, а тем более возражать, я больше не мог, руки и ноги налились свинцовой тяжестью, я едва мог шевелиться.
Я с трудом огляделся. Кругом лежали мертвые тела и среди них обгорелые остатки Долара. А ведь он был добр ко мне! Может он многого и не понимал из-за своего скудоумия, но в его верности и защите сомневаться не приходилось. И такая нелепая глупая смерть…
Победители переносили даже самые чудовищные раны молча, не показывая боли, а прочих уже добили, так что вокруг было тихо. И лишь хруст камней под сабатонами подошедшего к нам Астартес нарушил тишину. Залитый чужой кровью, он встал рядом с библиарием и безмолвно уставился на меня сквозь линзы шлема. Болтер в его руках казался пушкой, которая впору и танку. Он и Те Кахуранги нависали надо мной, подобно стальным колоссам, но у библиария доспехи смотрелись куда мощнее и богаче. Я даже знал, как они правильно назывались — тактическая броня дредноута, по-простому именуемая терминаторской.
Рост обоих равнялся восьми, а может и больше, футов. В тенях, что падали от их массивных фигур, я чувствовал себя жалким карликом. Повелители Ночи оказались первыми из космодесантников, которых я узрел. Они были жуткими и распространяли вполне ощутимую ауру смерти. Сейчас же я видел лояльных Ангелов Императора, которые встали так близко, что потрясали до глубины души. Иначе как величественными, пугающими и смертоносными их и нельзя было назвать. Неудивительно, что они оказывают столь мощное воздействие на простых смертных.
Выбора действительно не было. Я был истощен и не имел ни единого шанса сбежать. Только не от Астартес и той мощи, что скрывалась в руках Те Кахуранги. Он мог заставить окаменеть меня движением мизинца. Да и куда бежать? Кому я нужен и как долго продлится жизнь юного псайкера?
Я молча сгорбился и опустил взгляд. Слабость охватила меня, нашёптывая в уши всю тщетность любых усилий и возражений. Отчаяние и безысходность накрыли волной. Я не хотел здесь находиться и не хотел вступать на путь бесконечной никогда не прекращающейся войны. Местные воспринимают генное возвышение Астартес как величайшую честь и уникальный шанс, но я думал иначе и не желал себе такой доли.
Все оказалось предрешено, кто-то решил за меня, решил вопреки моей воли и желаниям. Самой судьбой мне уготовано стать Кархародон Астра, о которых до настоящего момента я практически ничего не знал.
— Можно хоть Долара камнями присыпать? — обреченно спросил я.
— Присыпьте, — разрешил библиарий.
Мы выполнили, что могли и попрощались с товарищем, а Хоб вновь процитировал на память несколько строк, положенных в таких случаях. А затем за нами прилетел челнок, и мы погрузились в его стальное нутро. Кроме Те Кахуранги и воина, который, как я догадался, был командиром отделения, в живых у кархародонов осталось еще три скаута. Четверо оказались ранены, а шестеро погибли. Их всех погрузили в прилетевший челнок. С врагами делать ничего не стали, скауты после осмотра Те Кахуранги лишь забрали с них оружие и боеприпасы.
Если бы я не был так подавлен, то уделил бы большее внимание осмотру «Грозового ястреба» и своих сопровождающих. Все они сидели молча, без единого упоминания о только что закончившемся бое. Казалось, их вообще ничего не волнует, они даже на нас, трех мальчишек, практически не смотрели.
Стремительный взлет, перегрузка и короткий полет сквозь атмосферу едва не лишили меня сознания. И когда за бронированными стеклами показалась чудовищная туша исполинского крейсера, я лишь с безразличным видом скользнул взглядом по его шлюзам, надстройкам, орудиям и напоминающим готические соборы башням.
* * *
Магистру Шарру и кархародонам из Первой и Второй Косы пришлось выдержать более получаса ожесточенных атак Повелителей Ночи, пока завал не разобрали и Астартес соединились с Третьей и Четвертой Косой оставшимся с другой стороны.
За это время кархародоны потеряли много братьев-в-пустоте. Из двух отделений на ногах, кроме Шарру, Нуритоны, Тане Красного и знаменосца Нико не осталось никого. Погиб командир Второй Косы Ятир, смерть приняли Торрен, Экара, Шог Бессердечный, Эу Череполом и еще несколько ветеранов. Дортор, Лос и Хеми впали в анабиозную кому, а контуженный Соха больше не мог стоять на ногах и лежа отстреливался из волкитного разрядника. Еще минут пять-десять и всем им без исключения пришлось бы отправиться к Отцу Пустоты. Повелители Ночи дорого заплатили за свой успех, но натиска не прекращали.
Подобное положение дел раздражало магистра, хотя он и не показывал своих чувств, уделяя внимание своему внутреннему состоянию. Черная слепота — генетический дефект ордена, при которой воин мог упасть в дикую кровавую резню, постоянно находилась на периферии сознания, грозя обрушиться и затопить разум. Каждому из братьев грозила подобная участь, когда маниакальная тяга убивать, калечить и кромсать заставляла позабыть обо всем, превращая их в забывшихся диких безумцев. При Черной слепоте многократно возрастало мастерство и скорость, а раны казались чем-то таким, на что никто не обращал внимания. Убить пораженного слепотой воины было непросто, так же, как и достучаться до его разума.