Страница 14 из 97
— Да, конечно,- остатки хмеля выветрились из головы, и теперь если не считать легкой слабости, я вполне подходил на роль трезвенника.
— Раньше, еще буквально пару месяцев назад, я искренне недоумевал, почему у такого деятельного и умного правителя столь непохожий на родителя отпрыск. Хотя вынужден признаться, такое частенько случается в европейских королевских домах, — начал датчанин, из голоса которого окончательно выветрились признаки хмельного состояния.
«Мне бы так! — завистливо вздохнул я мысленно, отмечая про себя все это. — Молодец, сумел правильно время подгадать для нужного разговора, который по трезвому состоянию наверняка меньше чем на ссылку бы не годился, точнее на высылку. Впрочем, послушаем, что там он мне скажет, авось чего интересного услышим…»
— Но теперь я начал присматриваться к тебе и понял, что был, по-видимому, неправ, и в тебе та же кровь, что и твоем отце, и твои деяния будут сравнимы с его. Я хочу, чтобы ты знал — если ты действительно готов сделать то, о чем говорил, то один помощник у тебя есть. Скажу честно; теперь, после нашего близкого знакомства, я искренне уважаю тебя. — Завершил фразу барон.
— Знаешь Артур, я рад, что ты оказался тем человеком, который понимает больше, чем показывает на виду. Я думаю, твоя преданность мне и России будет тем первым кирпичиком, на котором в последствии будет стоять крепкий и прочный дворец,- ответил я ему.
— Но также я вынужден сказать тебе, Алексей, что страну на одних плечах не поднять,- заметил датчанин, видя, что его слова упали на благодатную почву.- Вот только вряд ли государь станет доверять нам с тем же пылом, что и Лефорту…
— Эк ты загнул Артур?- усмехнулся я.- Ты что же, себя с Лефортом решил сравнить?
— А чем черт не шутит, Ваше Высочество? Может, и я на что сгожусь,- не спасовал барон, глядя куда-то в сторону.
— Что ж, если желаешь действительно помочь мне в этом нелегком деле, то я буду только рад,- искренне сказал я ему, окончательно вербуя своего первого сторонника в этом мире.
На это ничего барон Либерас не сказал, лишь кивнул головой, подтверждая свое решение, да перед самой развилкой заметил, как бы между прочим:
— Не знаю, насколько ты хороший лицедей, царевич, но я твой без остатка, — и поехал себе домой, в Немецкую слободу.
— Не прост, — усмехнулся я, поворачивая коня в сторону дворца.
Проехав пару сотен метров, я заметил чуть в стороне от дороги, возле стены одинокого одноэтажного домика, шевеление каких-то теней. Стараясь не выдать своей осведомленности, я как бы невзначай положил левую руку на эфес шпаги, слабо отливающий золотом, видном только с пары метров.
«Уф, кажется пронесло, — с облегчением выдохнул я, проехав мимо замеченного мной дома».
Вот только закон подлости ещё никто не отменял, и буквально через пару секунд дорогу впереди перегородили трое рослых детин с кавалерийскими пиками на изготовку.
«И где вы их только достали? — удивился я».
Тем временем сзади послышались тяжелые шаги пары человек, бросив туда взгляд я увидел, что там застыла пара таких же детин, у одного из которых в руках была допотопная, судя по рдеющему во тьме фитилю, пищаль.
— Сымай барахлишко, вашбродь! — нагло сказал мне один из троицы, стоящей в десяти метрах спереди моего коня.
— Гоп-стопщики, мать вашу, — ругнулся я едва слышно, понимая, что вряд ли удастся уйти просто так, без боя. Полагаться на то, что меня отпустят, даже отдай я все ценное, наивно и глупо.
— Эй, ты глухой? — спросил все тот же хам.
— Со смердами смысла нет разговаривать,- ответил я ему, беря в правую руку притороченный к седлу пистоль.
— Экий неугомонный попался, — хмыкнул кто-то сзади меня.
Полуобернувшись, я увидел что «герой» с пищалью уже готов сделать выстрел, но пока ожидает четкого приказа от номера первого, видимо говоривший и был главным в этой шайке. Не дожидаясь, пока стрелок получит свой приказ, я выхватил пистоль, притороченный к седлу и, не целясь, выстрелил навскидку. Как не печально было осознавать этот факт, но тех навыков, которые я получил за прошедший месяц, едва хватило на то, чтобы задеть стрелка, хотя довольно-таки сильно. Свинцовая пуля вошла в плечо, наверняка размозжив ключицу. Всё же расстояние было слишком маленьким, чтобы кость смогла уцелеть. Натянув поводья, я постарался повернуть коня к оставшемуся в одиночестве противнику позади меня, но руки дрожали и я слегка переборщил с натяжкой поводьев, в результате чего вместо поворота конь встал на дыбы. Говорить о том, что я смог бы удержаться на бьющем воздух четвероногом друге и смысла нет. Короткий полет и удар о неровную мостовую столицы выбил воздух из моих легких, но как ни крути, а рефлексы сработали правильно, тут же поднимая меня на ноги. Времени на то, чтобы оклематься в полной мере, попросту нет!
К моему счастью бандиты не ожидали столь необычного развития событий, видимо до этого времени наталкиваясь все больше на торгашей и ремесленников, не могущих постоять за себя. Вот только уроков фехтования в течение всего одного месяца явно не хватит для того хмыкнул чтобы противостоять четверке рослых детин. Разбойники бросились ко мне со столь радостными лицами, что я едва успел встать в защитную позицию, о перезарядке пистоля не могло быть и речи.
— Ну что, допрыгался, рябчик?- зло спросил меня главарь.
— А причем здесь сия птица?- удивился я.
— А при том!- выдохнул он, неожиданно атакуя меня в шею.
Но уроки Оливера Браувера не прошли для меня даром, и казацкая сабля, неизвестно как оказавшаяся в руках разбойника встретилась с моей шпагой, чуть ли не выбив искры, словно в каких-нибудь голливудских фильмах. Рука тут же онемела.
«Идиот! Ты еще пулю зубами поймать попробуй!- сдерживая стон, ругнулся я сам на себя.- Плохо видимо я уроки учил у Оливера».
Не опечалившись первым промахом, главарь полез в новую атаку, только теперь уже при содействии своих собратьев по ремеслу. Выдвинулся чуть в сторону копейщик, главарь встал напротив меня, с правого и левого боков начали обходить меня оставшиеся без дела разбойники, обнажив короткие, полуметровые клинки, столь удобные в толчее, но никак не на открытой местности.
— Хилое у вас оружие-то, судари,- насмешливо сказал я им, чувствуя, как по спине заструился ручеек предательского холодного пота, а коленки начали трястись.