Страница 55 из 95
40. Бес внутри меня
Мы замолчали. У каждого было, о чем подумать. В голову как назло ничего достойного упоминания не лезло. Я положила пылающий лоб на холодные руки. В одном хранитель прав, будь я здесь в одиночестве, не сидела бы в осенней грязи в ожидании конца. Сперва наревелась бы всласть, что никогда не поздно и, скорее всего, поддалась панике, что пойманной птицей бьется внутри, требуя выхода. Все было бы уже кончено. Я почувствовала легкое сожаление и зависть к этой выдуманной Ольге, для которой все позади, она уже решила, жить ей или умереть.
Безвременье все ближе, мысли о прогулке все настойчивей вертелась в голове. Скоро им станет тесно, они заполнят меня без остатка, вытесняя разум, логику, достоинство и тому подобную шелуху. Скоро я встану и реализую их.
Вибрирующая в животе струна с жалобным визгом лопнула. Внутри неожиданно поселились пустота и тишина, чтобы спустя мгновения заполниться тревожным переливом неведомого однострунного инструмента. В прошлый раз ощущения были несколько слабее. Еще до того, как он заговорил, я поняла, кто тот единственный, кто смог миновать non sit tempus и добраться до кармана.
– Тут закрытая вечеринка, птичка? – Голос проклятого был весел. – Или мне можно присоединиться?
– Валяй, бестелесый, – все так же без эмоций разрешил Максуд.
– Благодарствую, охраняющий.
Я представила, как плащ, наполненный черным дымом, склонился в издевательском поклоне.
– Собирайся, птичка, я за тобой.
Я подняла пылающий лоб, в висках стучало, боль усиливалась с каждым вздохом. Так и подмывало взять его под руку и предложить прогуляться. Но я смогла загнать очередную бредовую идею подальше. Удивления не было, по краю сознания скользнула мысль, что иллюзия исполнителя желаний продолжается. Я же хотела выбраться отсюда? И фантазия в очередной раз изменилась. К несчастью, мне было все равно.
– Можешь разрушить карман? – подавшись вперед, спросила я.
– Могу, – голос прозвучал ближе, по руке скользнула висящая в воздухе ткань, – тогда начинайте привыкать к «нежизни» в безвременье.
– А вывести нас отсюда?
– Могу. Но не вас. Тебя.
– Момент истины, – чавкнула грязь, бывший хранитель встал, – пора заканчивать балаган. Тебе и в самом деле не обязательно умирать. – Голос чуть отдалился, и я поняла, что Макс стоит на границе кармана.
– Нет, – я с трудом поднялась на ноги, боль взорвалась в боку, тело бросало то в жар, то в холод, – тебе тоже необязательно. – Часть слов я глотала, они терялись в судорожном дыхании.
– Птичка права
– Не вам говорить об обязательствах. Кто хотел, ушел. Остальных вы убили, – голос стал злым, – стёжка мертва. У меня больше нет магии. Не уйду в non sit tempus, смерть придет за мной. Я стал хранителем вместо того, чтобы умереть от тифа. Он скоро вернется. Не хочу снова выблевывать внутренности.
– Я бы на это посмотрел. – Радостное ожидание беса было неуместным, но он плевать на это хотел. – Не торопишься, птичка?
– Максуд, – я подняла руки и пошла на голос, – ты еще жив. Не догадываешься, почему?
– Потому что трус.
– Потому что твоя сила не ушла, – я наткнулась на хранителя, ростом он был чуть выше меня, плечи под мягкой тканью поникли, – стёжка не пуста. Так?
– Так, – ответил бес.
– Северники. – Макс дернулся.
– Не все ли равно, – теперь начала злиться я, голова была тяжелой, хотелось положить ее на горизонтальную поверхность, – южане ушли. Тебя оставили умирать. Кто-нибудь возразил, когда ты вошел в этот карман? Хватит жертв. Седой не даст источнику исчезнуть, земле нужен охраняющий, не ты, так другой.
– Птичка, ты меня поражаешь. – Он хихикнул и добавил уже для хранителя: – Хватай силу и пошли отсюда.
– Они не жители, – неуверенно возразил Максуд, по тому, как напряглись мышцы, я поняла, он был готов поверить.
– Жители, – сказала я, – могут прожить час, год, столетие, а могут умереть через минуту. Сейчас они твои.
Их сила тоже. – Меня повело в сторону, но я поняла это, когда руки невысокого хранителя подхватили меня, не давая упасть.
– Соглашайся, – добавил проклятый, – она не отстанет.
Я чувствовала, как уходят силы, знала, что скоро не смогу ни идти, ни стоять, ни думать. Магия исполнителя желаний развеялась, тело брало свое.
– Уйдем вместе. – Я повернулась в ту сторону, где, по моим расчетам, находился бес. – Веди.
Тот разразился неприятным визгливым смехом.
– Я не собака-поводырь, птичка, – отсмеявшись, ответил бестелесый, опять задевая меня краем плаща, – сюда пришел бес и уйдет бес, и неважно, в каком костюме.
– Ты же не хочешь сказать…
– Именно, птичка. Это карман для казни, отсюда живым нет выхода.
– Нет. – Я попыталась оттолкнуть руки Макса и выпрямиться, глупая человеческая гордость требовала отказывать с поднятой головой.
– Слушай, я не знаю, как тебя зовут, как-то не ко времени было интересоваться, – хранитель продолжал поддерживать меня, – но повторю твои же слова: а не все ли тебе равно?
– Ты не понимаешь, – я застонала от собственной беспомощности, – я не могу впустить «это» в себя.
– Ты не понимаешь, – передразнил хранитель, – я не могу взять силу севера, пропустить через себя, – он вздохнул. – Надо перешагнуть через невозможное.
– Давайте быстрее. «Это» ждет, – поторопил проклятый.
– Встретимся на той стороне, сравним впечатления, – встряхнул меня Макс, пришла его очередь подталкивать, чувствуя, как колеблется моя решимость, как она рушится, подобно карточному домику. – Я видел тех, в кого входил бес, поверь, это не конец света.
– Я тоже их видела. Поверь, это именно он.
Я вздохнула.
Выбора на самом деле нет, иллюзия это, больной бред, или происходит на самом деле, все известно наперед. Я же хотела пройти тропой проклятых с тех пор, как увидела Михара, выплывающего из тумана перехода. Надо радоваться, очередная мечта сбудется, пусть у нее и горький привкус.
Я сжала кулаки и кивнула.
– Скажи вслух, – потребовал бес, – ты даешь разрешение?
– Да, – ответила я, – даю.
Глаза обожгло огнем. Я стиснула ладони с такой силой, что ногти впились в кожу. Боль перестала существовать в одно мгновение. Мрак разлетелся сотней острых осколков, будто кто-то ударил по стеклу, закрашенному черной краской. Озноб исчез, боль отступила, стало тепло, слабость осталась, но по силе она казалась тенью того, что я чувствовала несколько секунд назад.
– Я всегда выполняю приказы, птичка. Запомни, – сказала я.
От собственного голоса с чужой ленивой издевкой у меня волосы на затылке встали дыбом, если бы этот затылок еще мне принадлежал. Открывался мой рот, смотрели мои глаза, но это не я. Пустой черный плащ проклятого опустился на грязное месиво под ногами. Тошнота подкатила к несуществующему горлу. Разум никак не мог понять, что у него больше ничего нет. Он не хотел это понимать. Ощущение чудовищной неправильности заполнило то, что еще осталось от меня. Проклятому было все равно. Страх и беспомощность – любимые приправы. Внутри я дрожала, как перепуганный зверек, снаружи губы раздвигались в безумной улыбке.