Страница 54 из 95
39. Ты стала не нужна
– Трудно отличить правду от лжи? – раздался позади грустный голос.
Я мгновенно развернулась.
– Евгений? – В голосе страх смешивался с безумной надеждой.
Он ведь обещал вернуться? Он не может оставить меня здесь один на один с безвременьем. Сейчас я была бы рада даже маховику из Дивного городища.
Голос был незнакомый. Молодой и печальный, но, имея дело с исполнителем желаний, нельзя полагаться на слух, обоняние или осязание, нельзя полагаться ни на что.
– Увы. – Незнакомец шевельнулся и, видимо, протянул мне руку.
Едва почувствовав прикосновение, я отпрянула.
– Я не джин, – сказал мужчина.
– Чем докажете?
– Ничем. – Спокойный голос без особого апломба, такому все равно, поверят в его слова или нет.
– Где мы?
Послышался горький смешок.
– То есть уверениям, что я не исполнитель желаний, вы не верите, а назови я любую стежку вроде Жаркого местечка, это станет правдой?
Я задрожала, если мы в Жарком местечке, мне конец. Вернее, я уже мертва, но пока еще могу ходить, говорить, думать. Святые, как несправедливо! Не хочу умирать.
– Успокойтесь, – голос стал ближе, – мы всего лишь в Кощухино. В том, что от него осталось.
– В Кощухино? И зачем мы здесь?
– Чтобы умереть, зачем же еще. Я все никак не могу решиться.
– Я не хочу, – озвучила я недавние мысли, меня трясло мелкой дрожью от страха и холода. От близости безвременья.
Фантазии джина можно позавидовать. Зачем придумывать что-то новое, когда можно заменить одну стёжку на другую? Отданное Поберково на отобранное Кощухино. Выстрелы, следы борьбы и отсутствие следов пожара – все то, чему я не находила объяснения, занимало предназначенное ему место.
– Не хочу, – я замотала головой, – не могу быть здесь!
– Мне жаль, – сказал незнакомец.
Впервые я не усомнилась в его словах.
В голове закрутились воспоминания и ложные картинки, которые я, безжалостно комкая, отбрасывала, как ненужные. Не хватало информации, не хватало реальности, на которую я могла бы опереться.
– Кто вы? – повторила я вопрос.
– Макс.
– Я спросила не об этом.
– Знаю, – вздох, – я хранитель Кощухино. Хотя теперь вряд ли могу так называться
– Говоривший отдалился.
Сколько шагов до границы non sit tempus? Три? Пять? Десять? Не больше. Я представила, как ноги обвивают щупальца тумана, с которым приходят мысли. Нехорошие мысли, чужие, но их так легко принять за свои. Надо уходить.
Тело бил озноб, я знала, что простыла, знала, что долго не выдержу. Холодно и сыро. Я не нечисть, чтобы отмахнуться от переохлаждения, оно запросто отправит меня в забытье. Как знать, может, видения джина сменились бредом от высокой температуры, поэтому, даже если я войду в колышущееся безвременье, ничего не изменится.
Стоп. Так нельзя. Нельзя сдаваться даже во сне, иначе не проснешься.
Я вдохнула прохладный влажный воздух и подавила дрожь, боль острым крюком вцепилась в бок. Холод давно был у меня внутри.
– Мы в безвременье? – спросила я.
– Почти, – хранитель был грустным, – честно говоря, карман давно уже должен был схлопнуться.
– Карман?
– Карман, – подтвердил Макс. – Изобретение, – горький смешок, – для казни. Создают пузырь в безвременье, помещают приговоренного, и все. Либо сам свихнется и шагнет в non sit tempus, либо карман лопнет. Отсроченный приговор. Только сейчас он что-то уж очень отсрочился.
Исполнитель желаний не учел, что я опора стёжки, пусть и другой.
Этого хватило, чтобы продержаться вплотную к non sit tempus чуть дольше положенного.
– Максим, – позвала я.
– Вообще то, Максуд, – поправил он, – даже странно, какие глупые вещи начинают волновать на пороге вечности, – хранитель хмыкнул, – раньше как только ни называли.
– Значит, выхода нет? – спросила я, не обращая внимания на рассуждения, мне было не до этого. – Совсем? Ни там? Ни там? Ни там? – Я поворачивалась, указывая рукой в разные стороны, дерганые движения отдавали подступающей истерикой. – Нигде?
– Стоп. – Руку мягко перехватили, не касаясь, удерживая сквозь ткань куртки. Хранителя было не в чем упрекнуть.
– Как мы здесь оказались? – всхлипнула я. – За что? Кто хочет, чтобы мы умерли так?
– Тебе станет легче, если ты узнаешь? – Голос хранителя стал тих. – Седой отказался выполнять требования Прекрасной, отказался покинуть Кощухино. Ты оказалась не настолько ценным товаром, как мы надеялись. – Руку отпустили. – Ты стала не нужна. Я тоже. Поэтому мы здесь.
Я покачала головой, как же все это по-человечески. Тамария придала большое значение инциденту, произошедшему между мной и Седым весной прошлого года по внешнему кругу в Серой цитадели. Дочь Прекрасной сделала неверные выводы. Возможно, я и занимаю определенное место в системе ценностей хозяина Северных пределов, очень хотелось бы в это верить, как-никак я мать его ребенка. Всего лишь. Он уже одну такую на алтарь положил.
Я не тот рычаг, с помощью которого можно давить на демона. Они думали иначе. Зря. Значит, пока джин развлекал меня пешими прогулками, кто-то вел переговоры. Когда они не увенчались успехом, надобность в заложнице отпала. Поместить меня во временной карман – это даже символично. По чьей вине смыкается non sit tempus? Седой сам виноват, убьет стежку – убьет меня. То, что он весьма далек от угрызений совести, в расчет не брали.
– Почему не нужен ты? – спросила я с тоской.
– Стежку покинули жители. Сила ушла. Я больше не хранитель земли.
Святые! Как же мне хотелось убежать отсюда, от тишины мира, от обреченного голоса во тьме, от смерти.
– Что ты делаешь здесь? – Я села на землю, стало еще холоднее, но в моем случае это уже не имело значения. – В кармане?
– Никто не хочет умирать в одиночку. Даже я. – Судя по звуку, Макс тоже не стал стоять. – Надеялся, если кто-то будет рядом, если кто-то будет смотреть, – в голосе слышалась мрачная усмешка, – я смогу уйти достойно. Что я смогу уйти вообще.
– В спину толкать не буду.
– Обойдусь.