Музыканты

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вера вышла из машины возле Земледельческого банка. Ветер гнал по земле пожелтевшие листья. Тонкий шорох наполнял утреннюю тишину. В этот ранний час улица делового центра, еще не запруженная служащими, была пустынна. Неужели всегда аккуратный Кальман опаздывает? Вера взглянула на ручные часы, где бриллиантики заменяли цифры, - нет, это она приехала слишком рано.

Длинношерстная такса долго мочилась на тумбу. Справив нужду, поскребла задними лапами асфальт в атавистическом заблуждении, что таким образом уничтожает свои следы, и побежала дальше. Из-за поворота вышел Кальман с детьми - небритый, кое-как одетый, в незатянутом галстуке - прежде он не позволял себе таких вольностей.

- Внимание! - сказал он, бросив взгляд на тумбу. - Чарли, не зевай.

И тотчас возле тумбы возник блю-терьер с заросшей мордой.

- Пописает! - азартно крикнул Чарли.

- Не спорю, - согласился отец, к большому его разочарованию.

На смену блю-терьеру подбежал коротконогий скотч.

- Пописает! - вскричал Чарли.

- Нет. Ставлю доллар.

- Идет!

Пес почти добежал до тумбы, но тут учуял сучку, примеченную наметанным глазом Кальмана, и желание мгновенно вытеснило иные физиологические потребности.

- Гони доллар, - потребовал Кальман.

Чарльз унаследовал отцовскую нетороватость. С крайне кислым видом он достал из кармана доллар и отдал отцу.

- Больше не играю, - сказал он хмуро, - три доллара за одну прогулочку - многовато.

- Я считался чемпионом этой игры, когда тебя и в проекте не было, - горделиво сообщил отец. - Так и быть: получите мороженое. Принимаю заказы.

- Мне шоколадного! - быстро сказала Лили.

- А мне орехового, - решила Илонка.

- А мне шоколадного и орехового! - плотоядно сказал Чарльз.

- Пожалуйста. Мне не жалко. Оплата из твоего проигрыша.

Напоминание о проигрыше вновь погрузило Чарльза в пучину мрачности.

Они заметили черную машину у портала Земледельческого банка.

- Кажется, это Верушка, - сказал Кальман. - Ну, детки, быстро попрощайтесь с мамочкой, не задерживайте ее. Мамочке нужно в Южную Америку. И не говорите, что я здесь.

Он спрятался за колонну, а дети побежали к матери.

Верушка схватила их, принялась целовать, глаза ее затуманились слезами.

- Милые вы мои!.. Бедные вы мои!..

При этих жалобных словах маленькая Илонка начала кукситься, сама не понимая с чего.

- Ну мама!.. Ну чего ты?.. - капризно сказала Лили.

- Сиротки бедные!.. Чарли, мальчик мой!.. Да как же я буду без вас?.. А вы без меня?..

Лили начала покусывать губу, Чарльз, и без того расстроенный проигрышем трех долларов, часто заморгал.

- А где же он… голубок мой старенький?.. - острые глаза молодой женщины углядели спрятавшегося за колонну Кальмана. Она кинулась к нему.

Кальман казался очень смущенным тем, что Верушка его обнаружила.

- Ты прости, Верушка, я не хотел…

- Какой ты небритый, запущенный!.. За тобой никто не смотрит!..

- Я не успел побриться… А ну, ребята, оставьте маму в покое. Она спешит…

- Как ты можешь, Имрушка?.. Спешит!.. При виде этих ангелов!..

- Тебе надо собраться. И неловко перед твоим мужем.

- О чем ты говоришь? Забудь об этом человеке. Я никуда не еду.

- Он что - обманул тебя? - вскипел Кальман. - Тогда он будет иметь дело со мной!

- Угомонись, Имрушка!..

- Не угомонюсь! - вскричал бесстрашный Кальман. - Я заставлю его жениться. Я вызову его на дуэль. По матери я из рода отважных куруцев. О, Верушка, ты увидишь, как дерется потомок не ведавших страха. - Кальман сделал выпад воображаемой шпагой. - Это будет удивительный пример этнического возрождения. Я приведу его на веревке к алтарю.

- Успокойся, Имре, мы давно зарегистрировали наш брак. Он безумно любит меня.

- Попробовал бы не любить! - кровожадно сказал Кальман.

- Но я поняла, что не люблю его… Я люблю вас, мои единственные. Я даже не знала, что так привязалась к тебе, дорогой ты мой!

- Верушка, - глубоким голосом сказал Кальман, - я никогда не позволю себе разрушить чужую семью.

- Какая там семья! - отмахнулась Вера. - Вы моя семья. Мама остается с вами.

- Мама остается, мама остается! - обрадовались дети.

- Но мне неудобно перед этим человеком… твоим мужем, - жалобно сказал Кальман. - Судя по всему, он славный малый.

- Много ты знаешь!.. Истерик, скандалист, по три раза в день кончает самоубийством. Орет и плачет по каждому поводу. Ревнив, как мавр, хотя сам - французик из Бордо-дри-дри. Красивый дурак и сумасшедший. К тому же лопух, перевел на меня почти все деньги.

- Верушка, - очень серьезно сказал Кальман, - если ты действительно хочешь вернуться, то отдай ему все деньги до копейки. И ты придешь домой в том, в чем ушла. Иначе дверь окажется на замке.

В доме Кальманов готовилось большое торжество. И это крайне волновало маленькую Илонку.

- Ну, Лили, - приставала она к сестре, - разве сейчас рождество?

- Какое рождество, дурочка?

- А почему - ящики, коробки? Я думала, это подарки от Санта-Клауса.

- У нас сегодня свадьба. Папа и мама женятся.

- А разве они неженатые?

- Нет!.. Отстань!..

- Значит, мы незаконные, - последовал весьма логичный для невинного дитяти вывод.

- Дура, дура и дура! - выгадывая время, бранилась Лили. - Мы совершенно законные. Папа и мама были женаты, потом сделали перерыв, как отпуск или каникулы, а сейчас отдохнули и опять женятся.

- И будут новые законные дети? - полюбопытствовала Илонка.

- Это я тебе не скажу, - по-взрослому неискренне ответила Лили. - Детей, как ты знаешь, приносит аист. Если они его хорошенько попросят…

- Они не будут просить, - задумчиво сказала малышка. - Мама так бережет фигуру…

Лили не успела отозваться на слова сестры. Дверь распахнулась, впустив некий драгоценный блеск, сверк - невозможно было сразу постигнуть, что это: поток драгоценного металла, хрустальный водопад, сгусток серебристого света или чудо, не имеющее разгадки, а затем определилось, что это дивный, переливчатый, нежнейший мех, некогда приютивший тело Греты Гарбо, а сейчас с не меньшим успехом укутавший девичью фигуру Веры.

Девочки замерли в молитвенном экстазе, и тут вошел Имре Кальман.