Страница 48 из 132
Шериада задумчиво взглянула на меня.
— Рэй, а давай еще пари! Спорим, он зависнет на второй перекладине?
— На первой. — Мастер очень в меня «верил». — На что спорим?
Маг и спор — это святое… Волшебники пари просто обожают. А Рэйвен, как я позже узнал, слишком долго жил среди них, чтобы не быть похожим.
— Хм… давай на спарринг?
Мастер задумчиво посмотрел на меня:
— А давай, госпожа. Давно я тебя в деле не видел. Только без магии.
— Само собой. Элвин, а ты поспорить не хочешь?
— На что, госпожа?
— Ну как же! Тысячу крон за каждую перекладину?
— А если не пройду ни одной?
— То у меня спарринг с Рэйвеном. А ты… выучишь всех Повелителей Нуклия от начала времен, тебе полезно. Только смотри, их там тьма-тьмущая.
— А он уже торгуется, госпожа, — хмыкнул мастер.
— Он маг, Рэй. Маги всегда торгуются, это у нас в крови. И Элвин всего лишь уточнил условия.
— А я могу отказаться, госпожа?
— Нет, Элвин, не можешь. Там, кстати, десять перекладин. Десять тысяч крон…
Шериада знала, чем меня купить. Это было ужасно унизительно и больно к тому же. Но именно унижение заставило меня не сдаться на первой перекладине. Они были ледяные, мне казалось, что мои руки примерзают к ним даже в перчатках.
Но пять из них я прошел. После завтрака Шериада выписала мне чек, смеясь, что акция кратковременная, а предложение ограничено.
Не знаю, состоялся ли у них с Рэйвеном спарринг: в спальню мастер тащил меня буквально на себе, громко при этом ругаясь. Принцесса вторила ему что-то по-нуклийски, посмеиваясь. Я лениво думал, что, если так дальше пойдет, я узнаю нуклийские ругательства лучше, чем другие слова этого языка.
Впрочем, ругательства всегда очень прилипчивы. Бездной, как Шериада, я ругался уже спустя пару дней.
А когда меня сдали на руки Ори, принцесса напомнила, что ждет меня через полчаса за завтраком, и предложила съесть мастера: «Гляди, какой он больший и мясистый. Нам его на пару дней хватит».
«Зато ты, госпожа, — на один укус», — сказал ей Рэйвен.
Ори пришлось самому меня раздевать: у меня так все болело, что я не мог даже пошевелиться. Вдобавок от снега или пота — не знаю, от чего больше, — я был совершенно мокрый. И наверняка от меня жутко пахло.
Сил и после купальни у меня не прибавилось. Ори, посмотрев на меня, несмело предложил:
— Господин, я массаж умею делать. Может, вы разрешите?..
Я так удивился, что ответил не сразу, а он, наверное, решил, что молчание — знак согласия. Но руки у него были просто волшебные! Массаж у нас на Острове — это всегда прелюдия. Я тогда понятия не имел, что от него бывает так больно. А потом тело свежее, словно после здорового сна.
Ори размял мне плечи, шею, спину, на этом остановился и принялся меня одевать. Я же, расслабившись, решил спросить:
— А это… В Нуклии это нормально? То, что ты сейчас делал?
Ори испугался. Я не мог взять в толк, чего же он боится?
— Господин, вы же разрешили…
Скорее, не запретил. Но допустим.
— Ори, все в порядке. Пожалуйста… Я что-то сделал не так?
Он смотрел на меня почти в ужасе. Так же было с Шериадой, когда он валялся перед ней на коленях. Но я же не принцесса!
— Ты… боишься меня?
Ори отвел взгляд и, явно стараясь казаться спокойным, ответил:
— Конечно, господин. Вы же маг. Я должен любить вас и бояться.
Такая логика была мне в новинку. Я смотрел на него, открыв рот, а Ори с поклоном, словно ровным счетом ничего не произошло, застегивал на мне сорочку — будто я сам не мог это сделать. И, похоже, намеревался поступить так же со штанами, но я отпрянул:
— Не надо. Ори… кому ты служил раньше?
— Сыну лорда Клемета. — Судя по виду Ори, этот сын был не очень хорошим человеком.
— И как ты оказался здесь?
Ори повернулся, выбрал цепь с крупными черными жемчужинами.
— Вы позволите, господин?.. Миледи убила лорда и его семью. И взяла меня к себе на службу.
— Ясно… Что, сама… убила? — Какую должность занимает Шериада в Нуклии? Возглавляет тайную полицию?
— Конечно, господин.
— И дом сожгла?
Ори удивленно посмотрел на меня:
— Да, господин. Кроме ворот. На ворота она повесила тело лорда. Она всегда так делает.
Я потер виски. Всегда так делает… Понятно. А что меня, собственно, удивляет? Того шамана она прикончила у всех на глазах, как будто для нее это дело совершенно обычное. Да, принцесса Элизабет, я согласен: она страшная женщина. И совершенно сумасшедшая.
— Ори, если ты здесь не по своей воле…
«…то что я, интересно, сделаю? Пойду сейчас к Шериаде и прикажу отпустить моего камердинера? А что потом, когда она рассмеется мне в лицо?» — подумал я.
— Что вы, господин! Я… — Ори встретился со мной взглядом и потупился. — Мне некуда идти. Если я плохо вам служу…
Пришлось заверить, что он служит очень даже хорошо. Впрочем, тут я душой не покривил. Еще добавил, чтобы он понял:
— Ори, ну какой я маг? Я же ничего не умею…
«А это неважно», — говорил его взгляд.
Потом Ори посмотрел в зеркало за моей спиной и внезапно побелел. Я думал, с ним тоже сейчас будет припадок, как с принцессой. Но Ори лишь покачнулся, схватившись за спинку моего кресла. А из зеркала раздалось мягким баритоном:
— Ну конечно — еще один блондин. И естественно, смазливый. Неудивительно, что она тебя откопала… Где она тебя нашла?
В зеркале отражался вовсе не я. Там еле помещался мужчина за тридцать с таким распутным и порочным лицом, что от одного его вида наши придворные дамы повалились бы к его ногам, как мартовские кошки. Мужественность, помноженная на секс, — таков был его образ. Вдобавок его глаза были красными, с вертикальными зрачками.
Он, в свою очередь, изучал меня — с брезгливым превосходством.
— Все как всегда. Так где она тебя откопала?
— Го… сподин? — выдохнул я.
— Руадан, зайка. — Он усмехнулся и снова окинул меня внимательным взглядом. Алые глаза сверкнули. — Я считаю совершенно несправедливым, что ты достался ей одной. Такими милашками надо делиться.
Если он ждал, что я покраснею, то… не дождался. Будучи спутником, я наслушался и не такого.
Потом я заметил, как загорелись серебряные знаки в комнате. И вспомнил, что так же ярко они сияли во время нападения той ночью… Два дня назад? Или уже больше?
— Господин, простите, но мне кажется, вы не должны быть здесь. Если вы хотите нанести визит моей госпоже…
Руадан расхохотался.