Страница 41 из 132
Бежать. Бежать куда угодно, будь что будет — лишь бы подальше от этого сумасшествия!
Двери были заперты. Я прижался к ним — они уже были не деревянными, а какими-то чешуйчатыми — и судорожно зажмурился, надеясь отбросить это видение.
— Предупреди, пожалуйста, когда решишь сигануть с балкона, — равнодушно попросила принцесса. — Мне надо крылья поправить.
Я раскрыл глаза и уставился на нее. Шериада усмехнулась:
— Нет у меня никаких крыльев, расслабься. То были альвы. Летать для них — нормально. По-другому в их Великом лесу не выжить. Элвин, пожалуйста, вернись за стол. Сейчас тебе мяту принесут. А мне мороженое. Умираю, как есть хочу. Хороший знак — выздоравливаю.
Она обладала даром убеждения — и я сел, прежде чем понял, что делаю. Я задыхался. Голову сдавило, как в тисках. Дрожь не унималась.
— Эт-то… Это все н-не н-настоящее…
— М-м-м, мне очень интересно, как же ты себе все это объясняешь? Допустим, раньше мое волшебство ты считал воздействием наркотика. Так? Так. Слушай, а как же нуклийский? Не из воздуха же я целый язык создала?
— В-в-варварский, — проблеял я.
Шериада закатила глаза. Солнце светило прямо на нее, но она даже не морщилась. Я запрокинул голову и понял, что солнц здесь два.
Сумасшедший мир закачался перед глазами.
— Варварский! — смеялась принцесса. — Ну конечно. У них совершенно другой язык, чтоб ты знал, — они поголовно говорят на кантонском. Сама удивляюсь. Впрочем, там такая империя на месте Китая, что мама не горюй… А вот и твоя мята. Я прикажу раскрыть навес; тебе мешает солнце, да?
Я сжался в кресле, пытаясь дышать, — боль протянулась от головы до груди, и я не мог сделать вдох. В глазах заплясали черные точки, прекрасный голос принцессы превратился в гул, сердце готово было выпрыгнуть. Я боялся открыть рот: меня тошнило.
Мелькнула странная мысль, что все это — бред и на самом деле я уже лежу где-нибудь в саду на жертвенном камне и умираю. Или в подвале. Что принцесса сделала с теми нападавшими? Наверняка убила.
Потом на мой лоб легла ее теплая рука, а к губам прижался твердый край бокала. В нос ударил запах мяты.
— Пей, — приказала Шериада, и против воли я открыл рот. Настой был прохладным и очень горьким. — Чш-ш-ш, сейчас станет легче. — Рука исчезла с моего лба и легла теперь на грудь. Боль тут же ушла. — Видишь, уже легче. Дыши. Давай. Раз, два, три…
Я открыл глаза. Принцесса сидела перед моим креслом на коленях и взволнованно вглядывалась в мое лицо.
— Прости, — тихо сказала она. — Мне не стоило тащить тебя сюда сейчас. Нужно было сделать это как-нибудь… иначе. Мягче. Но ты был готов кинуться под колеса, и я… ничего лучше не придумала.
Я ждал, что она сейчас засмеется, объявит, что все это шутка — эти ее сочувствие и помощь.
Но она сидела на полу перед моим креслом и молчала.
— Вы меня убьете? — выдохнул я. В груди было холодно-холодно — от мяты.
— Клянусь силой, нет.
Я поверил. Не знаю почему — ведь про клятву силы я тогда не знал. Жаль, потому что это — самое страшное обещание, которое волшебник не может нарушить, так как тут же потеряет магию. Для любого колдуна это хуже смерти, но Шериаду оно действительно погубило бы — и не только ее. Поэтому клянутся силой крайне редко. Я тогда не понимал, но, наверное, что-то почувствовал. Она была аристократкой, а им я не верил никогда, однако…
— Пожалуйста, встаньте.
Принцесса молча поднялась и налила мне кофе. Ароматный, со сливочной пенкой — я пил и думал, что никогда не пробовал вкуснее.
С тех пор этот сорт — мой любимый.
Не умолкая пели птицы, а флейта сменилась арфой. Ее было почти не слышно — она лишь вторила птичьему гомону.
— Ты и правда думал, что я тебя убью? — прервала молчание Шериада. Она обиделась, я чувствовал. — Элвин, забери тебя бездна, это даже нелогично! Я выложила за тебя кучу денег! Не то чтобы я жаловалась, но я должна быть чокнутой дурой, чтобы об этом забыть.
Стыдно мне не было. Страх ушел, оставив после себя усталость и тупое равнодушие. Будь что будет.
— Вы очень богаты, госпожа.
— Да, но… — Она покачала головой. — Это из-за того нападения? Тебя так испугала кровь? Прости, что говорю о таком за завтраком, но… Это из-за него?
Я отвел взгляд. Мимо нас совсем низко пролетел крылатый змей, а потом его скрыл неожиданно развернувшийся навес — не ткань, не доски, а виноградные лозы. Очень низко над столом — только бери и ешь — повисли желтые ягоды.
Шериада сорвала одну и отправила в рот. Она смотрела на меня и ждала ответа.
— Госпожа, вы так… запросто это сделали, — выдавил я. — И слухи ходят… Вы сожгли дом герцога Инда. Там почти сотня слуг работала. Вы их…
— Нет, конечно! — Принцесса отпрянула. — Я — не чудовище, что бы ты ни думал.
— В таком случае они отправились в работные дома или фабрики, что, наверное, лучше смерти, госпожа, но…
— Вот еще! Половину я во дворец забрала — мне нужны толковые помощники, а среди них был кое-кто полезный. Другим назначена пенсия. С вашими фабриками я еще разберусь, а работные дома исчезнут в течение года.
Я встретился с ней взглядом. Неужели принцессе известно о работных домах, которые хуже тюрем? Я не удержался и сказал это вслух.
— Еще как известно, — фыркнула Шериада, наливая кофе и себе. — Сжатая пружина рано или поздно распрямится. Народ, половину которого отправили выживать в нечеловеческих условиях, не то что нападение из-за моря не отразит — но это вам и не придется. А вот сыновьям моего кузена такая глупая жестокость может аукнуться. Ты знаешь, что такое революция, Элвин?
— Да, госпожа, я читал. Но… если это, — я указал взглядом на вид с балкона, — правда, то… Какое вам дело? Здесь, очевидно, благополучнее, чем на нашем Острове. А если правда про Нуклий и вы пришли оттуда, то… зачем?
Принцесса хмыкнула:
— Я думала, ты спросишь о себе. Судьба Острова так тебя волнует? Что ж, ваш король — мой дядя. Я не в восторге ни от него — так как он глуп и слаб, — ни от его супруги — такой же дуры. Кузен — сам знаешь, наркоман. Элизабет — озлобленная слабачка. Но они моя семья. И я не дам им загубить себя.
— Поэтому вы забираете землю у аристократов?
Шериада пожала плечами:
— Казна пуста, королевская семья погрязла в долгах. А кое-кто снюхался с ее врагами из-за моря и метит занять трон. Элвин, это политика, и если хочешь, мы обсудим ее потом. Поверь, я желаю благополучия вашему Острову не менее тебя.