Исповедь демонолога

Холод поселился в груди. Словно я вызвал голодного демона, но не смог потом его изгнать, и он следовал за мной шаг в шаг. Он смотрел моими глазами и говорил моими губами.

Я больше не чувствовал себя дома.

Подали карету. Солнце пряталось за тучами, но ветра не было — Остров накрыла тишина, какая бывает перед бурей. Колеса скрипели по снегу, я кутался в теплый плащ и никак не мог согреться.

Я думал: побываю у матери с сестрой, и станет теплее. Тина, вся в краске, выбежала ко мне из мастерской и бросилась обниматься. Вышла мама, улыбнулась, поцеловала сдержанно, как и всегда.

Они обе спросили потом:

— Почему ты не писал?

Королевский колледж отнимает столько времени, говорил я. Конечно, я пообещал, что такое больше не повторится. Я буду слать по письму в неделю. Или чаще.

Тина настаивала: «Пиши каждый день».

Я улыбался.

У них все было замечательно. И теперь я видел защиту: мою и поверх — Шериады. Наверное, уйди весь Остров под воду, клочок земли с этим домом останется, пока мама и Тина живут здесь. Им ничего не грозит. А деньги — это теперь не проблема, когда я могу, разозлившись, заставить любого нам платить. Даже короля. Его, наверное, проще всего: он стар и болен. Он слаб.

Не так ли сделала принцесса, когда впервые здесь появилась?

— Элвин, признайся, никакого Королевского колледжа ведь нет, — сказала после обеда Тина, показывая мне свою мастерскую. Бардак в ней поспорил бы с бардаком в лаборатории учителя Байена. — Я узнавала, Эл, ты нам лжешь. У Шериады только одно поместье — здесь, в столице. Ты что-то делаешь для этой… принцессы. Да? Исполняешь ее приказы?

— Нет, — улыбнулся я. — Ты не права, Тина. Я учусь. Для себя. Я не служу Ше… принцессе. Поверь мне.

Она нахмурилась и покачала головой:

— Ты изменился.

— В плохую или хорошую сторону?

— Ты мой брат, — она снова обняла меня. — И всегда будешь лучшим. Но ты носишь черное, как аристократ. Элвин, я не понимаю…

Я убаюкал ее тревогу сказкой про то, как необходим короне мой талант. Она думала, я имею в виду учебу, может, военные машины. Это ее убедило: я не мог бы говорить свободно, если бы действительно работал на армию.

— Мы любим тебя, Элвин, — сказала потом мама, когда я прощался. — Возвращайся. Всегда. Мы будем тебя ждать.

Теплее стало, но ненадолго. Я ехал в карете, правил которой тоже демон, и думал: что-то надо сделать. Что-то еще и что-то важное.

До меня не сразу дошло, что именно.

Мы повернули в трущобы на окраине столицы. Опасно разъезжать здесь в королевской карете, но…

Но не когда кучер — высший демон, а пассажир — волшебник, привыкший чуть что пускать в ход если не магию, то клинок.

Помню, как стоял перед покосившейся лачугой и пытался представить, что когда-то здесь жил Рай. Не получалось. Изысканный, всегда следящий за собой, Раймонд не мог жить в доме с покосившейся дверью и разбитыми окнами.

Даже я никогда так бедно не жил.

Родителей Рая дома не было. Я постучал к соседям и быстро все узнал: замученная мамаша с выводком детей смотрела на меня, как на бога, пока я ей улыбался. А после того как оставил ей за информацию золото… Она сможет прожить на него месяц, если муж не пропьет все в тот же вечер.

Новости меня расшевелили.

Мать Рая — единственная, о ком он отзывался с теплотой, — умерла от чахотки буквально этой ночью.

— Вы еще успеете на ее могилку, милорд. Посмотрите, как зарывают.

Нет, не успел. Кладбище было маленьким и неухоженным. Зато найти свежую могилу здесь было легко. Матери Рая не досталось даже могильного камня. Я уточнил у гробовщика, был ли заказ установить его позже. Не было — и я выбрал все, что требуется: венок, надгробие, даже гранит. Гробовщик обещал заботиться о могилке, потому что «этот старый пьяница Коул все равно не будет».

Я узнал, где сейчас обретается «старый пьяница» — отец Рая. И понял, почему гробовщик не удивился, что человек в черном интересуется покойной миссис Коул. Старика обихаживали в соседней пивной слуги графа Ридана и кого-то еще из аристократов. В лицо я узнал не всех, да и не они меня интересовали, а отец Рая.

Трясущийся, пьяный старик. Я не ожидал, что Рай так боялся именно его. Что его отец окажется таким ничтожеством.

Он как раз поносил сына, а слуги графа знай себе подливали ему вина. Понятно: Рай пробился наверх и кое-кто решил собрать на него компромат. Что может быть лучше, чем допрос родственников? А мистера Коула и допрашивать не пришлось, он говорил охотно, лишь бы наливали.

Я смотрел, и мои мысли заставить старика пожалеть обо всем, что он сделал с сыном, казались сейчас глупостью. Наказывать это? Он и сам прекрасно справляется. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать: Коул и сам вот-вот сыграет в ящик.

Но как я скажу Раю о матери?

В пивной в это время было пусто, но я стоял в тени у дверей, и даже хозяин за стойкой меня не замечал.

— Ра-а-ай, малыш Рай, — пьяно смеялся мистер Коул. — К-конечно, он всегда отправ-влял нам де-е-еньги, д-до эт-того д-дня, д-да! Но знаете, он такой па-а-аслушный…

Снова меня захлестнул гнев.

«Замолчи», — подумал я, и старый Коул подавился словами. Потом закашлялся и свалился со стула на пол, задыхаясь.

Я отвел взгляд.

Старика подняли, и он бесполезно открывал рот, из которого больше не доносилось ни звука.

Я ушел.

Больше он никогда не скажет о сыне ни одного дурного слова. Пусть шпионы графа ищут в другом месте. Мистер Коул никогда не заговорит, потому что я его проклял.

Шериада ждала меня в карете. На ней было алое платье — такое яркое, что слепило взгляд. Рубины, гранат, розовый кварц… От половины ее драгоценностей веяло магией.

— Я почти решила, что ты его убьешь, — тихо сказала она на языке Острова.

Мы выехали из города.

— Я не убийца, госпожа.

— Нет? Как знаешь. — Она достала шкатулку из слоновой кости. — Я должна передать тебе пода- рок Повелительницы. Она довольна твоими успехами.

В шкатулке лежала подвеска из янтаря. Магией от нее веяло, как и от моей ониксовой. Но магией… иного рода. Магией демонов.

— Что это?

— Защита для твоего нового друга Нила Кавендиша. — Шериада поймала мой взгляд. — Только представь, что сделает с ним Руадан, если ты разочаруешь Повелителя. Он же хумара, Элвин. Все демоны подчиняются Повелителю. Покорно и бессловесно, а не как маги — королеве Нуклия. Как видишь, Повелительница очень заботлива.

Я закрыл шкатулку.

— Благодарю, госпожа, но я не могу это принять.

— Почему?