Страница 128 из 132
Рай по-прежнему носил серое — только покрой костюма стал изысканнее. Добавилась серебряная отделка манжет и воротника — я отметил это машинально: одежда много говорит о человеке что на Острове, что в Междумирье. Рай не превратился в аристократа, но хотел подчеркнуть финансовое благополучие и вкус госпожи.
Его голос звучал устало, а улыбка казалась напряженной, когда он аккуратно снял и передал мокрый от снега плащ дворецкому. Потом что-то спросил, кивнул. И поднял наконец голову.
Я замер, вцепившись в перила.
Оказывается, так бывает: ты не вспоминаешь человека месяц, а когда видишь, сердце готово выпрыгнуть из груди.
— Элвин! — выдохнул Рай.
И, улыбнувшись совсем как раньше, он буквально взлетел по ступенькам ко мне.
Помню, как в последний момент с трудом убедил себя не доставать кинжал. Это же Рай! Но я привык: если кто-то бежит к тебе, клинок нужно держать наготове.
Извращенные реалии жизни Арлисса.
— Почему ты не писал? — спросил Рай, отстранившись. — Господи, Эл, я не знал, что и думать! Тебя нет, принцессы нет, я… Боже, как ты выглядишь! Ты бы еще бороду отрастил!
Я провел рукой по подбородку и улыбнулся, почувствовав легкую щетину. Когда носишь флер изо дня в день, на такие мелочи перестаешь обращать внимание.
А Рай смотрел на меня так, словно я совершил преступление.
— И принцесса тебе позволяет? Ты когда последний раз брился? В прошлом месяце?
— Позавчера.
Он фыркнул. И взял меня за руку:
— Маникюр ты тоже в прошлом месяце делал?
Я рассмеялся:
— Что-то вроде того. Рай, я прикажу подать ужин, ты не против?
— Прикажешь? Ну давай.
Я повернулся к дворецкому.
— Алекс, пожалуйста, подайте ужин в столовую.
— Конечно, господин. Повар уже приготовил все, как вы любите.
Позже я пытался смаковать маринованные мидии, вспоминая кальмара в молоке в исполнении Нила. Рай ограничился лишь чашкой кофе.
— Хоть что-то не меняется, Эл. Например, твое непомерное обжорство.
— Это не обжорство. Это необходимость. Маг должен быть сытым.
— Неужели? И что же маг теперь умеет?
Я попытался создать простенькую иллюзию. Пар от кружки Рая должен был соткаться в форму дракона. К сожалению, в спокойной обстановке у меня не вышло даже это: пар скрутился в спираль и только.
Впрочем, Рая даже это впечатлило.
— Ого! Ты прямо фокусник.
— Почти.
— Будет возможность подзаработать, если что.
Я отложил столовые приборы.
— Если что? Рай, о чем ты?
— Ты уже был у своей семьи?
— Нет, завтра собираюсь съездить. А что?
Рай покачал головой:
— Ничего.
— Рай, ты что-то знаешь? У них все в порядке?
— У них — да. Не беспокойся, Эл, твою сестру преследует просто феноменальная удача. Она еще одну выставку открывает… Это в столице неспокойно.
— Почему?
Он вздохнул:
— Давай завтра, ладно? Скажи, принцесса не собирается вернуться?
— Собирается.
— Слава богам!
Я вспомнил слова Шериады о том, что даже нуклийские лорды восстали.
— Рай, просто скажи, что случилось. Мы не будем это обсуждать, просто скажи.
Он снова вздохнул. Помедлил — но я не отводил взгляд, и Рай наконец ответил:
— Варвары готовят вторжение. Наша армия не сможет их остановить. Похоже, их как-то сдерживала только принцесса, но сейчас ее нет, и им это известно.
Он замолчал. Я тоже не спешил говорить: старый страх сковал грудь. Слова «варвары» и «вторжение» — от них у любого на Острове начнется приступ паники.
По комнате пронесся холодный ветер.
Рай огляделся.
— Кажется, окно открылось. Я проверю.
Конечно, все было закрыто — но эта пауза дала мне время прийти в себя. Никто не тронет мою семью и Рая. Ни варвары, ни кто-либо еще. Я не позволю.
— Давай обсудим это завтра, — попросил Рай, садясь в кресло. — Никто не нападает на нас прямо сейчас, им до Острова еще доплыть надо, а погода нынче неспокойная. К тому же, может, принцесса вернется и всех нас спасет. Лучше давай поговорим о тебе. Как ты, Эл? Кроме общей помятости. Боже, ты свои синяки под глазами видел?
Мы проболтали до поздней ночи. Начали в столовой, потом перебрались в библиотеку, но Раю там было почему-то неуютно, и мы перешли в мою комнату.
Я рассказывал, как красиво и сказочно Междумирье. Как там поют птицы и всегда светит солнце. Как корабли летают по воздуху, а цветы растут повсюду, и их аромат проникает даже сквозь закрытые окна и двери. Как там тепло, и царит вечное лето.
Рай уснул под этот рассказ — довольный и удивленный.
Я по привычке проверил, на месте ли ониксовая подвеска. И стоило закрыть глаза, как сон забрал меня — темный, пустой, без сновидений. Таким забываешься до рассвета, но я отчего-то проснулся через два часа, если верить моему будильнику-артефакту. В спальне было тихо и темно. Огонь в камине давно погас, в окно тускло светила луна. Снег прекратился, но ветер выл по-прежнему тоскливо.
Я повернулся на бок, собираясь спать дальше, но вдруг краем глаза заметил знакомый блеск стали. По всему получалось, что действовать уже поздно — так бы и вышло, но ведь я месяц прожил в мире, где за слабость убивают.
Конечно, я не ложился спать без кинжала.
Рай подскочил, когда раздался крик: мой клинок вонзился во что-то мягкое. Как оказалось, в руку.
Дальнейшее напоминало одновременно тренировку и сон. Но на тренировке у меня никогда так чисто не получалось, а во сне я ни разу подобного не видел: как я вынимаю кинжал, вонзаю его в грудь — туда, где он не заденет ни сердце, ни легкое. Я хорошо знал человеческую анатомию благодаря еженедельным разглядываниям трупов на лекциях по целительству.
Помню, как я перекатился через Рая, потому что к нему тоже уже склонился убийца. Как я ударил незнакомца рукоятью в висок. Как кувырком встал, одновременно выбрасывая руку с кинжалом в сторону — и клинок достиг своей цели.
Они двигались так медленно… Я привык убегать от духов и химер, я привык к тренированным убийцам, причем тренированным магией.
Это было, пожалуй, даже слишком легко.
Когда Рай зажег свет, у моих ног лежали трое, и еще двое были без сознания у кровати. Я привычно вытирал клинок платком — он всегда при мне, даже когда я в пижаме.
— Что проис…
Рай замер. Покраснел. И стал задыхаться.
Я круто обернулся и увидел шамана. Он был, как и предыдущие, чернокож, покрыт татуировками и артефактами — цепями, перьями, шнурками и даже ракушками.
Страх ледяной волной накрыл меня, лишив возможности двигаться.