Страница 64 из 76
Я будто где-то в деревне оказался, притом в самой глубинке, когда каждую весну всё выглядит именно так. Картину портили высотки, которые раскинулись вокруг. Это смотрелось настолько контрастно, что казалось чем-то нереальным, из ряда «Вон».
Ну как бы глаза всё равно привыкли, что мегаполис — это всегда тротуары и асфальт. Да — пыль, да — лужи, но не такое месиво, даже засохшая глина была гораздо приличнее. В общем, на будущее этот момент обязательно нужно взять во внимание.
Однако на следующий день грязь более или менее подсохла, а спустя ещё два она засасывала ногу лишь по щиколотку. Как раз в этот момент на поверхность и вышли Центровые.
Наблюдателей оставили на позициях до вечера и к этому моменту спланировали наступление. Увы, на этот раз переодеться тоже не светит, так, наверное, и оставлю этот костюм, как похоронный. Тьфу три раза! Что за мысли такие перед боем?
— Глеб, может, не сто́ит? — в очередной раз попытался остановить меня Толя.
— Не знаю как у тебя, у меня всё стои́т, — усмехнулся я. — Даже не смотри вот этим осуждающим лицом, я сказал, что пойду с вами. Поверь, у меня гораздо меньше шансов там умереть, чем у каждого из вас.
— Бля, вот типун тебе на язык, — прихлопнул по столу он. — На меня только зудеть можешь, мол, язык твой без костей, а сам чего мелешь?
— Да я же… Ну ты понял… Ой, отвали, а?
— Ха-ха-ха, — грохнул он на весь кабинет. — Вот тот и хрен. Ладно, хочешь — иди, но командую я, ты в курсе.
— Угу, — буркнул я и проверил пистолет на наличие ствола в патроннике.
— Ишь ты, даже стрелять собрался? — ухмыльнулся Толя.
— Вообще-то, у меня «отлично» по боевой подготовке, — похвалился я. — И в стрельбе довольно хорошие результаты.
— Это да-а-а, — покивал он. — Только в человека стрелять — это совсем другое.
— Я знаю, как выглядит смерть, — совершенно серьёзно заявил я, глядя ему прямо в глаза. — Платона допросили?
— Вчера трещал языком как пулемёт, — кивнул в ответ Толя. — Ничего особенного, в принципе всё то же самое, что мы и без него уже знали. Это его докладывать заставили, а не наоборот.
— Он был внутри.
— И ни хера не увидел, — отмахнулся тот. — Как выглядят станции, я и без него тебе рассказать могу. А дальше турникета его никто не пускал, так что смысла от его жизни больше не вижу.
— Пока рано, — покачал я головой. — На цепь его посади, пусть все знают.
— Принял, — улыбнулся Толя.
Передо мной сидел грузный мужчина, на вид лет пятидесяти. Волевые черты лица, строгий взгляд и тонкие, словно ниточка губы. Телосложение крепкое, что говорило о спортивном прошлом. Скорее всего, посещал тренажёрный зал, но то ли здоровье в итоге подвело, то ли какие другие события повлияли, в общем, забросил. От спокойной жизни организм отложил на мясо жирок, что и сделало его внешность похожей на трактор. Наверняка боли в спине для него — явление привычное.
Однако по взгляду, манере держаться, было видно, что он привык повелевать. Уж не знаю, возможно ли с ним договориться? Как правило, такие люди приемлют лишь одну точку зрения — свою, а все остальные априори не правы. Но внешность порой бывает очень обманчива и на поверку такие сдаются гораздо быстрее. Здесь важнее всего отыскать слабое место, и грамотно, а главное — в нужный момент, его ковырнуть.
— Думаешь, ты крутой? — вместо приветствия, поинтересовался он. — Молодой, дерзкий, вся жизнь впереди, так?
— Уверен, что хочешь продолжать разговор именно в таком тоне? — совершенно спокойно ответил я. — Может мне ещё раз обрисовать твою ситуацию?
— Я прекрасно понимаю своё положение, а вот ты нет, — усмехнулся он. — Думаешь, теперь ты царь? А сможешь защитить свои владения?
— Ну, пока в этом вопросе я справляюсь гораздо лучше тебя.
— Тебе просто повезло.
— Возможно, — пожал я плечами, — но это не отменяет того, что ты — проиграл.
— Ты в этом уверен? — ухмыльнулся пленный. — А вот я думаю, что ты даже не представляешь, какие проблемы ожидают впереди тебя и твоё царство.
— Как войти внутрь? — уже в пятый раз повторил я основной вопрос.
Мы допрашивали его уже третий час и, честно говоря, сами больше устали.
— Ха-ха-ха, никак.
— Петрович, давай не будем играть в партизана на допросе? — склонился над ним Толя. — Там остались люди.
— Они там по вашей вине и твоей в частности, — нагло заявил тот, глядя начальнику СБ прямо в глаза.
— Не я отдавал приказ подрывать метро, — покачал он головой, — и не я закладывал заряды по всем выходам.
— Зато пришёл в мой дом с оружием, убил моих людей, — голосом, полным ненависти, заявил тот. — Вы вынудили меня пойти на крайние меры.
— Петрович, не трахай мне мозги, ладно? Твои фишки здесь не прокатят. Леший помешал тебе вернуться в самый последний момент, и я ни за что в жизни не поверю в твоё самопожертвование и жажду быть похороненным под завалами. Ведь ты же как таракан, по-любому оставил для себя лазейку.
— О, вы только посмотрите, какой умный мальчик вырос, — голосом, полным сарказма и желчи, высказался Петрович. — Грушин, ты ещё под стол пешком ходил, когда я уже руководил всей областью. Что зенки вылупил, будешь меня пытать? Давай, только учти, у меня сердце слабое, я умру быстрее, чем ты дорежешь первый палец. У вас единственный вариант, и это мои условия.
Мы молча вышли за дверь, и я тут же прислонился спиной к стене. Несколько раз глубоко вдохнул и с силой провёл ладонями по лицу — это всегда помогало взбодриться и привести мысли в относительный порядок. Этот урод прав, мы никак не можем его заставить.
Да, победить удалось очень легко, но стоит ли считать это успехом? Вряд ли.
Как только началась операция, и стало понятно, что Центровым конец, Петрович отдал приказ подорвать все станции и вентиляционные шахты. У него для этого имелись все возможности и что более важно — доступ изнутри. Зачем и когда он всё это подготовил — неясно, словно была ещё какая-то опасность, помимо нашего нападения.
Леший успел оставить лидера на поверхности, просто не позволил попасть внутрь, прострелив тому ногу. Мы едва успели вытянуть его с того света, вовремя поставили капельницу и необходимые уколы.
Сейчас, из-за слабого сердца Петрович постоянно находится под обезболивающим. Иначе рана в ноге и страдания от неё нагружают и без того уставшие сердечные мышцы. Я, как всегда, оказался прав: однажды он просто надорвался, ворочая штангу, а теперь вынужден себя беречь.